За молоком

Утро оказалось мозглое. Туман, встава-а-ть не хо-о-очется, но надо… обещала ребятам молочка, ничего не поделаешь. Милое дело, на завтрак: творог, сметана! до вечера, есть не хочется.
Ася еле встаёт. После вчерашней прополки болит всё! –  и руки, и ноги, и спина и даже то, что и не должно бы болеть. Кряхтя, одевает, дождевую куртку и берёт деньги (не малые, надо сказать), а что сделаешь, магазин, считай никакой, хорошо хоть фермерша приезжает…

У покосившихся ворот собрались любители чего-нибудь молочного; в основном это те, кто ещё помнит вкус качественных продуктов и способен, отказывая себе в остальном, выделять из своей нищенской пенсии такие деньги. Кое-кто, из прохожих, поинтересовавшись ценой, качает головой и проходит мимо, наверное, для них дорого.
Все с нетерпением поглядывают на дорогу. Ждут, когда из-за поворота покажется долгожданная машина.
Кто-то прохаживается в одиночестве, поглощённый своими заботами; кто-то, собрав вокруг себя двух, трёх человек, захлёбываясь, сплетничает. Парочка невдалеке всё юморит: что ни слово, то хохот! Аж завидно.
Что-то долго нет машины, появляется нервозность. Можно остаться без завтрака.
Под ногами крутятся две дворняжки – Леся и Жулька. Им тоже кое-что перепадает, и они бойко отрабатывают свою службу, вроде как охраняя. Чужих не подпускают. Велосипедист, проезжающий мимо, ради сохранности брюк и ног пытается их возложить на самый руль – езда без рук, так это называется, или без головы, что тоже актуально.
Жулька! – маленький, ершистый, клубочек, изо всех сил пытается строить прохожим устрашающие рожицы – это ж надо видеть!!! Граждане! В силу своей малости она не может оскалиться. Она, в буквальном смысле изображает, будто сдерживаемую ею злость, перекашивая, чуть подрагивающую пасть на бок и, оголяя при этом мелкие острые зубки с вытянутым ярко-красным язычком, узким, как жало. Выглядит всё очень забавно, главное, она сама уверена, что устрашает своим видом.
Каждый отрабатывает свой кусок, как может: Леся, местная собачья проститутка, невероятно озабоченная круглый год, извиваясь гибким телом, пытается подставить зад овчарке, ведущей на поводке хозяйку. Кобель явно в недоумении и готов войти в транс: ну что это! Прилюдно, и как-то уж совсем не ко времени!? Какие невоспитанные пошли нынче хозяева, о чём только они думают? Им бы у собак поучиться… я же могу от волнения опозориться!
Обращают на себя внимание две женщины, спорящие в отдалении, им, похоже, уже ни до чего нет дела. Спорят до пены изо рта, и если прислушаться то об одном и том же, но с разных углов зрения. Каждой хочется, чтобы последней правдой была её правда!
Вот в чём главный конёк разногласия. Одна утверждает, что когда едешь по верхней скоростной дороге, то их дачный посёлок не видно; другая говорит, что когда идёшь по пешеходному мосту их видно. Кажется, и спорить то не о чем! Но, они, же не слышат друг друга!
Одна не выдерживает:
– Ты ехала по верхней дороге?
 – Нет! Но я шла по мосту и оттуда всё видно.    
– Вот когда проедешь, по верхней дороге, тогда и будем разговаривать.
Ну, никак не могут найти общий язык. Сейчас, кажется, перейдут к оскорблениям. Ну, так и есть началось! Вошли в такой раж:
 – Да ты-то сама помнишь?
 – Что помнишь?
 – А ты… да не ты ли у меня… 
Эти две лягушки сметану не собьют, разве что молоко сквасят.
     Похоже, дело к грозе идёт (неожиданно подуло жарким ветром), а перед грозой молоко всегда киснет.
Правды нет ни у той, ни у другой. Правда, в том, что вовремя не умеют остановиться! Ну так хочется, оставить за собой последнее слово. Есть такая категория ничего не знающих всезнаек, живущих чужим умом; там подслушал, тут уловил и думает, что знает всё и обо всех.
О-о-о-о! пошли оскорбления…
Ещё в одной кучке обсуждают поистине глобальную проблему: выясняют, нужен сторож или нет.
– Такой, как сейчас… нет! А ты-то что его так защищаешь? Живёшь рядом, вот тебе и удобно, а меня по два раза в году грабят.
– Видно есть что!
– Видно!!!! Вот и получается, что охраняют Люсю, да Васю, а платим-то все одинаково?! Охрана нужна! Вы будете платить ежемесячно по пятьсот рублей?
– Конечно, нет! С чего бы это? – совместно все приходят к выводу, что охрана нужна, но платить не хочется.
«Так и в государстве! Хочется, чтоб всё было, но платить не хочется», – подумал пережиток, молча стоящий в сторонке, дожидаясь своей очереди. Его чему в жизни и научили, так это умению молчать.
Едут! Едут! – разноголосо зашумела толпа, увидев, выезжающую из-за поворота чёрную машину. Пережиток непроизвольно вздрогнул.
Машина, отчего-то закурносилась, видно по дороге с кем-то поцеловались…
Фермерша, кровь с молоком, едва приоткрыв дверцу, заявила:
 – Граждане, то есть господа! С сегодняшнего дня сметана подорожала, подняли аренду. Молоко – продукт социальный, на  него цену так просто не поднимешь, а без сметаны можно жить!
Немая сцена… не верещат даже собаки. Без всякого преувеличения во всех головах лихорадочно засуетилась мысль: «Так! Решили починить машину за наш счёт! Выбора нет, придётся платить, никуда не денешься…»
Фермерша, кровь с молоком, отшучивается.
– Это ж я училась ездить, – не в пример ей, худощавый муж расстроен.
– Пока не починим, ездить не будем – сообщает фермерша, чувствуется, что в семье она главная.
– О-о-о-о-о! С сожалением и грустью выдыхает толпа – придётся на завтрак что-то придумывать, а не хо-о-очется…

– Петруш! – это к пережитку обратился увязавшийся за Асей Димка – Ты чего стоишь? Все уж разошлись. И задумчивость, словно теорему Ферма переосмысливаешь? Взял сметану-то?
– Нет, сказали, что без неё можно жить, так и вправду можно. Я вот о чём думаю: когда плату за свет поднимают – это я понимаю! но когда земля твоя; коровы (целых пятнадцать) твои, кто ж аренду-то поднимает? Неужели коровы на своё вымя? Как ты думаешь?
– Да нет, хотя в наше время чего только не бывает! Спросить бы у кого умного! Это ж тебе не теорема Ферма, да неловко как-то.
– То-то и дело что нам, неловко, а с коров не спросишь.
–Тут затылок чеши не чеши, всё одно ничего не вычешешь.
– Хорошо хоть, молоко – продукт социальный. Вот хрен вам коровы! – в сердцах показывает дулю Петруша.
– Пошли домой, а действительно, почему перед грозой молоко всегда киснет?! Как ты думаешь, мам?

Завтракая, на открытой веранде, они любовались восходящим солнцем! Когда-то ещё придётся приехать сюда?
Солнце, слегка отсвечивая, в воде розовым паланкином, казалось, радовалось своему появлению.  Ещё бы! Обежать вокруг земли за такой короткий срок – это непростая работа, но солнце знало, что оно делает. Без него человек болеет, хандрит…
– Ну что мы переживаем о том, чего ещё может и не случится, – вздохнула Ася. – Ну правда! Есть ли в этом смысл? Давайте просто порадуемся солнцу.
И выплывшее из-за горизонта солнце в полную силу окрасило воду, словно подтверждая её слова.
Где-то чювиркнула птица и начался утренний переполох. На реке закрякали уточки; закаркали вороны; в соседском саду закудахтали курицы. От природы одни слёзы (слёзы умиления), сладкие метаморфозы, диво превращения. Рядом послышалась лёгкая перепалка.
Выглядело это довольно забавно:

…  Лето! Погода дрянь! Три дня нет дождя. Уж не знаю, как и доживу. В дождь хоть работать не надо а, сейчас не поднимая головы! тут прополоть; там подкосить; помощники, совсем никудышные, всё одной приходится делать – ворчала соседка.
Она! сидит на даче; он изредка приезжает, якобы, поработать…
Он – стареющий ловелас, с остаточными потенциями, пытающийся поддержать их за счёт созерцания молодых и нуждающихся тел! И по, сему, часто пропадающий по неотложным делам.
Сегодня он приехал на дачу восстановить утраченные иллюзии.
Она – бывшая красотка! вынужденная, предаваясь не сбывшимся мечтам, бесконечно мыть посуду.
Когда-то, пользующаяся нешуточным спросом, она слегка уже подзабыла об этом. Даёт себя знать застарелый радикулит и уже непосильная работа в саду.
Оба ждут своих велико - возрастных отпрысков, чтобы хотя бы немного помогли… хоть, кое-что вскопать.
– Отпрыски! слово какое-то брезгливое. – Чьи отпрыски? Ну, эти! явно не от бога… им, видите ли, надоело слушать М. Кристалинскую. Им подавай «джага-джага»… тупь какая-то, ни слов, ни музыки – грустно вздохнула она – ишь,  уехали на дачу к друзьям.
– Конечно! – ядовито говорит она – Там и домик по круче, и удобства лучше, да и деньжат непременно больше, и работать никто не заставит.
– Приехал, как всегда усталый! сел за стол и ждёшь, когда я подам ложку?
– Ты знаешь! у собаки пустая кастрюля? – Знаю, вяло отвечает она.
– И сахарный песок уже кончился – Немного есть в столе, позже схожу в магазин.
– А ты зачем вынул из холодильника картошку?
– Так она же жареная!
– Ну и что? это мой НЗ вдруг мне вечером нечего будет поесть.
– Ааа! – она уже начинает раздражаться.
– Ты, что не в курсе, что у меня по ночам работают гномы?
– Ты чего сдурела что ли? – он никого и никогда, кроме себя не слышавший, принимает это за чистую монету.
– Вот дурной, совсем из ума выжил? А всё туда  же, к молоденьким. Гладиатор хренов.
– Что ты тут ходишь, как расхристанная, смотреть противно.
– Да! вот так вот и живу! Тебе-то что?
– Пойду, похожу по саду.
– Походи… походи, чего тебе делать то.
Она! – продолжая мыть посуду, внезапно понимает (сожалея, что поздно), чем любовник отличается от мужа! Любовник придёт с цветами, с подарками, не жалуясь на усталость, и будет ухаживать за тобой, как на всю оставшуюся жизнь.
Этот приезжает лишь бы отдохнуть – словно жалея его – Конечно, роль любовника требует сил, а где их восстановить как не у неё. Ею можно руководить, ей можно указывать. Найдёшь разве где любовника слесаря? тот даже если и с деньгами, может удостоиться лишь пошлого словца – сожитель… А профессор, по нашим временам нищий, но со званиями, старинной мебелью (старой женой) будет котироваться за счёт оного звания ещё долго. До тех пор, пока, молодая и бурлящая кровь, не отправит его досрочно «под фанфары» (края отнюдь не близкие), получив взамен всё, что они нажили за всю не сладкую жизнь.
Теперь-то она поняла, почему мужчина так держится за домострой. Женщина, если ей дать свободу! быстро освоится со своей самодостаточностью. 
И не только заработает для себя и для детей, но будет и тебя содержать, как любовника. Придёшь! Когда позовёт.  Поухаживаешь! Если соскучится по старому быту, а  потом – Извини дорогой, устала. Спать, что-то хочется – и ты пойдёшь туда, где тебя зовут сожителем, и будешь радоваться, что есть у тебя место, где ты можешь выспаться.
Ох, не мыла бы она в этот момент посуду? может и не пришла бы к такому выводу.
Ах! Каким же он был любовником! – и зачем я за него замуж вышла?
– Де-е-ед, куда одеваешься? Опять на дискотеку? Ну, совсем крыша поехала.
– А тебе то что, завидно!
Да знать бы вист, не брала б прикуп! – сказала она себе под нос, прихорашиваясь.
– Мам, а ты то, куда так поздно?
– Спите, спите я скоренько…
Похоже, и этих новая жизнь не обошла стороной…

Развеселившись от столь забавных неожиданностей, они засобирались в город. Сегодня праздник «Алые паруса»  и к вечеру им надо быть дома…