В начале. Первый выбор

Два обнаженных женских тела лежали на полянке, в тени яблони.
- Нет! Я не могу выбрать! Это выше моих сил, - тяжело вздохнул Адам. Он стоял в позе, которую в последствие будут приписывать эстетствующим интеллектуалам - скрестив руки на груди и слегка прищурив правый глаз, и пристально вглядывался в бездыханные тела.
- Послушай, Адам! Я ведь тебя не просто так снабдил свободой воли. Ею, знаешь ли, пора начинать пользоваться. – Господь говорил вкрадчиво, но чувствовалось, что говорил он это далеко не первый раз, и ему стало надоедать хождение по кругу.
- Тебе легко говорить, - Адам сказал это несколько капризным тоном. – Если у тебя что не вышло, Ты щелкнул пальцами и, будьте любезны – the next attempt.
- Чего?
- Это я по-английски.
- Да-а? Где же это мы нахватались?
- Так ведь башню в Вавилоне Вы, Господи, еще не разрушили. Вот и владеем. Да и после разрушения – кто только по-английски не будет лепетать. Сами знаете, многие на своем-то диалекте с трудом изъясняются, а по-английски – почище Шекспира загнуть могут.
- Ты мне зубы не заговаривай! Давай, определяйся!
- Хорошо. Определяюсь. Можно, я сначала с одной попробую пожить, а если не получится – то с другой?
- Да откуда же в тебе эта развращенность, эта нерешительность? Вроде же я творил тебя по образу и подобию своему… Ладно, пусть будет по-твоему. Какую берешь?
Адам в задумчивости прикусил палец, но размышления его были недолги.
- Пожалуй, вот эту, блондинку.
- Да будет так! - Господь щелкнул перстами и  изрек: - И наречешься ты Лолита!
И в тот же миг на неземной красоты лике Лолиты заиграла едва заметная улыбка, ее пурпурные уста слегка открылись, обнажив жемчуг зубов, а ланита пошли легким румянцем.
Господь игриво подмигнул Адаму:
- Ну, просто Джоконда!
- А это кто? – живо заинтересовался Адам.
- Много будешь знать – скоро состаришься!
- А мы же бессмертные! – Адам весело рассмеялся.
- Кощей тоже бессмертный был, а поди ж ты… И вообще, ты помни, на все воля Наша.
- А о чем это вы, мальчики? – вступила в беседу окончательно пришедшая из небытия Лолита.
Господь шепнул Адаму:
- Дальше – сам! – и растаял в воздухе, дрожащем, понятное дело, как струна.

Лолита встала, сладко потянулась, предъявляя Адаму все прелести фигуры, которую даже я встречал в своей жизни только раз, и обвила его могучий торс сетью, сплетенной из рук, длинных, слегка вьющихся волос, страстных взглядов и медового дыхания. Что было дальше, Адам не понял, потому что мозг его отключился. Он только ощущал. Но ощущения породили чувство, которое было даже ярче, чем радость Познания.
Он лежал на траве-мураве и смотрел в высокое-превысокое небо – дело было неподалеку от Аустерлица. «Для чего теперь все? Зачем мне бессмертие? Ведь никогда, никогда мне не будет так невыносимо хорошо, так…» Его возвышенные размышления были прерваны криком…, нет, не криком, а воплем. Существо, издававшее его, недавно было самым желанным, а сейчас… Дико выпученные, налитые кровью глаза, оскал дикого зверя, омерзительный низкий голос, в который вплетался визг, доходящий почти до ультразвука.
- Лолитушка! Милая, что с тобой?
- Я тебе никакая не Лолитушка! А ну-ка, скотина, отвечай: что это за тварь нежится тут! – Ее, еще недавно персты, превратившиеся в скрюченные, звериные лапы, увенчанные длинными залитыми чем-то красным когтями, тыкали в сторону брюнетки, которую Адам отложил на потом.
- Это?
- Ну да! Это!!!
- Так это просто кукла, - Адам сконфужено хихикнул.
- Так ты, гаденыш, тут с куклами резвишься!!!!

Так он и жил теперь. Лолита меняла свой облик с легкостью необычайной. Но все же фурией она бывала чаще, чем женщиной.
Способности ее были необычайны: уже через несколько дней она легко читала мысли Адама, которых, впрочем, надо признать, в те далекие времена было не так уж и много. Стоило ему, например, представить себя не с Лолитой, а с той брюнеткой, которая куда-то бесследно исчезла после первой же сцены ревности, как она приходила в ярость. А в ярости эта женщина была страшна: она взвивалась в воздух, превращалась в смерч, тысячеглавым драконом пикировала на Адама. Это еще хорошо, что Господь сотворил его из огнеупорной глины, а то ведь мы с вами могли бы и не состояться!
Но надо сказать, что Лолита была груба не только с Адамом. Однажды Адам решил прогуляться к своему любимому дереву, на котором произрастали запретные плоды. Он сам не понимал почему, но в тени этого дерева ему становилось спокойно, в голове прояснялось, многие вещи, которые были прежде непонятными, вдруг становились простыми и естественными. Когда Адам приблизился к дереву, он увидел, что его место занято Лолитой. Она полулежала, облокотившись на ствол. Глаза ее были закрыты. Она держала во рту травинку. Весь ее вид говорил, что она размышляет о чем-то. Вдруг с ветвей дерева к ней спустилась огромная змея. Она громко и очень вкрадчиво заворковала:
- Мадам! Вы столь прекрасны, что не стоит портить себе настроение бесплодными размышлениями. От этого случаются морщины.
Лолита открыла глаза и прошипела Змию:
- Пошел вон, гад ползучий!
- Сей секунд, мадам. Но я хотел бы сказать, что стоит вам вкусить с этого дерева, и вы будете плодовиты..., пардон,в смысле, креативны, вы сможете решить любую проблему…
Лолита не стала дослушивать Змия, а, схватив его за горло, вонзила в его глаза свой взор. Сначала Змий бил хвостом, пытался вырваться, но постепенно затих. Тогда  Лолита прохрипела ему что-то прямо в морду, чего Адам то ли не понял, то ли не расслышал, и отпустила Змия. Тот уже не пробовал увещевать женщину, а зашуршал в траве, стараясь прижиматься к земле плотнее, и вскоре скрылся в дальнем углу сада. Во всей его фигуре, во всех движениях было столько униженности… Адаму даже почудилось, что Змию не всегда удается сдержать рыдания…
 Лолита же растянулась на земле, закинув руки за голову, и… поднялась в воздух. Она лежала, слегка покачиваясь и мурлыча себе какую-то мелодию. Адаму показалось, что это было что-то из Грига.
На мужчину эта сцена произвела сильное впечатление.

Адам терпел все выходки Лолиты, все ее приступы необузданного гнева и непонятные проказы, из которых полеты, превращения и пиротехнические упражнения были еще не самыми веселыми. Но когда однажды Лолита вместо соли сдобрила котлеты сахаром, а компот изрядно поперчила, терпение Адама иссякло. Вдруг у него отчаянно заболело в подреберье.
- Что? Твоя куколка лучше готовит? А что ж это тебе остренькое разонравилось? Как кувыркаться, так выгнись и так и эдак, и то сделай, и это, давай, мол, добавь перчику. Так вот и пей теперь свое остренькое пойло! А сладенькие котлетки – это тебе на память о твоей сладенькой брюнеточке!!!
Фурия так увлеклась рыданиями, что на некоторое время отвлеклась. Адам, пользуясь моментом, взмолился: «О, Господи, спаси и помилуй!»
И Господь помиловал. Так, во всяком случае, показалось в тот момент Адаму.

- Господи, прости, но не могу я жить с ней! У меня такое чувство, что Эдем, созданный Тобой, превращается в ад!
- Не расстраивайся! В конце концов, Ад тоже я создал.
- Но мне-то ты обещал Рай!
- А ты предпочел радость общения с женщиной, простое человеческое тепло, уют.
- Но Господи! Я же не знал!
- Знал бы прикуп – жил бы в Сочи. Или, другими словами, незнание закона Ньютона, не освобождает от ответственности перед этим законом.
- Сочи? Ньютон? Это где? Или кто?
- Ах, не важно. В Сочи Олимпиада будет. Правда, зимняя. А про Ньютона в школе выучишь.
- Я не хочу в Сочи! Я хочу в Рай. В обыкновенный Рай.
- То есть, мы убираем дам из твоей жизни?
Адам замялся.
- А можно сделать так, чтобы дама была… Красивая, как Лолита, но покладистая, добрая… То есть, можно чтобы и Рай и дама…
Господь смотрел, ласково улыбаясь, на Адама и покачивал головой:
- Адам, Адам… Еще никому не удавалось совместить эти две замечательные вещи: Рай и женщину. А ты ведь, как я слышал,хочешь, чтобы компот был без перца и соли, а суп - без сахара.
- Господи, понимаешь, самое страшное не соль с сахаром. Дело в том, что я все время чувствую себя рядом с ней просто дураком.
Адам не выдержал и разрыдался. Он стоял перед Господом, нагой и плачущий, не стесняясь своей слабости. И сердце Господа не выдержало.
- Ладно. Но имей в виду: It’s the last attempt. Did you understand?
- Yes, I did, - всхлипывая, ответил Адам и совсем как маленький мальчик вытер нос тыльной стороной руки.
- Вот только проблема с материалом…
- А зачем материал? Была же еще брюнетка?
Господь улыбнулся.
- Так ведь пришлось эвакуировать ее в срочном порядке, пока твоя Лолита ее не изуродовала. Теперь она замужем за другим Адамом в другом Раю на другой планете.
Адама начало разбирать любопытство вкупе с доселе незнакомым ему чувством. Позже это чувство назовут ревностью:
- Ну и как она там? Счастлива?
Господь нахмурил брови:
- А ты сначала создай космическую технику, найди альтернативные планеты, к тому же обитаемые. И лети тогда на поиски своей брюнетки. Когда найдешь – тогда и узнаешь, счастлива она или нет. Но это когда еще будет, а вот глина у меня кончилась сейчас. Новую же, как всегда, еще не завезли.
- Господи, глины же вокруг навалом, посмотри!
- Адам! Первое, чему ты должен научиться, не путать Божий дар животворящий, с грязью на дорогах.
Адам совсем загрустил.
- Есть, правда, один выход. Но он требует от тебя известной жертвенности.
- Господи! Ты же знаешь, я для Тебя на все готов.
- На этот раз не для меня, а для себя. Могу изготовить тебе женщину из твоего же ребра. Ты ведь тоже из глины животворящей…
- А это больно? – Адам невольно поморщился.
- Сама операция под наркозом - чай не звери. А потом будет побаливать всю жизнь. Но так, слегка. Поноет иногда под утро и угомонится.
Адам задумался ненадолго – долго думать он еще не умел – и махнул рукой:
- Эх, была – не была, рискнем!

Адам проснулся на рассвете. В груди что-то побаливало, но терпимо. Какое-то незнакомое ощущение возникло в организме. Он повернул голову и увидел Женщину. Она мягко улыбалась и ласково поглаживала его грудь и живот. Движения ее были неторопливы и исполнены незнакомой прелестью. Адам придумал для всего этого специальное слово. Любовь.
«Первые семь дней Творения любви не было, не до того было. То есть до того - не было. А вот теперь, после того, есть», - подумалось Адаму.
Он хотел сказать женщине, что только познал новое чувство – Любовь, но вместо этого из пересохшего от волнения горла вырвалось:
- Эва как!
Женщина улыбнулась и прошептала:
- Да, я Эва! Я такая…

Дни шли за днями. Эва была по-прежнему ровна, нежна и заботлива. Днем они гуляли по саду-огороду, собирали плоды и дары, потом Эва готовила Адаму умопомрачительные блюда, некоторые из которых до сих пор можно отведать, если удается попасть - хотя бы и не надолго - в Рай. Но когда наступала ночь, Адам испытывал такой душевный подъем, такой прилив сил… Вот только иногда, когда нежность Эвы накрывала шелковым пологом, грезилась ему бешенная страсть так и необузданной им Лолиты.

Однажды на рассвете, пока Адам отсыпался после ночи, Эва ушла собирать плоды к завтраку. Почему-то она задержалась. Адам проснулся и был весьма недоволен тем обстоятельством, что пробудился от ставших уже грубовато жаркими лучей Солнца, а не от нежного поцелуя жены. Он огляделся. Эвы негде не было. Не было и завтрака! Адам нахмурился: такое случалось впервые! Нет, разумеется, его не волновало, где была Эва. Рай – он и есть Рай, здесь нет места ничему плохому. Но вот завтрак! «Это что же выходит?! Сегодня завтрак запаздывает, завтра обед, а послезавтра вообще ужин отдай врагу?»
Адам отправился на поиски Эвы, чтобы высказать ей свои претензии в жесткой, как и подобает мужчине, форме. Он отправился к центру Сада. Когда Адам приблизился к Дереву Познания Добра и Зла (ДПДЗ на райском жаргоне), странные звуки привлекли его внимание. Он, крадучись, приблизился к их источнику.
Под деревом лежала нагая, как обычно, Эва. Ее талию и грудь обвил тот самый, униженный Лолитой, красивый Змий. Чешуйки на его коже искрились и переливались всеми мыслимыми и немыслимыми цветами земли, воды и неба. Адам сравнил эту радужную картину с однообразием своего загара и почувствовал острый приступ комплекса неполноценности. Несовершенство тела человека было Адаму очевидно.
Но Змий не ограничился тем, что, то сжимая, то слегка расслабляя свои кольца, ласкал грудь и живот Эвы. Его морда терлась о ее щечки. Он вкрадчиво внушал:
- Что ты Его слушаешь? Ты взрослая, красивая женщина веришь всем этим россказням про запреты? Ведь если Он вас любит, то к чему Ему искушать вас?
- Перестань, прошу тебя. Не говори о Нем плохо, - тихо проворковала Эва. Глаза ее были прикрыты, рука поглаживала искрящуюся змеиную кожу.
- Но ты же любишь Адама? – зашел с другой стороны Змий.
- Только его и люблю, - отвечал Эва, почесывая Змея под мордой.
- И не хочешь угостить его этим необычайным плодом? Да кто заметит пропажу одного из тысяч? Ты погляди, как уродило-то!
- Я вижу, - не открывая глаз, едва слышно выдохнула Эва.
- Так смелее же! Следуй за мной!
 Змеиные кольца стали сползать с тела Эвы. Змий плавно взобрался по стволу. Эва, послушная его воле, встала, протянула руку, слегка приподнялась на цыпочки, чтобы достать плод, который показался ей наиболее сочным, и легким движением сорвала его.
Змий прошелестел:
- Ты прелесть! – и прикоснулся своим раздоенным языком к губам Эвы.
Извиваясь, Змей уполз на Восток.

Противоречивые чувства обуревали Адама. Только что, практически на его глазах, Эва изменила ему со Змием. С этим же гадом она изменила и Господу. Что теперь делать? Уничтожить ее? Но ведь это последняя попытка обрести женщину. Значит, никогда ему уже не испытать той нежности и ласки, которая стала смыслом его жизни. А, собственно, что у него в жизни есть, кроме Эвы? Ни-че-го. Даже смысла. И такая волна теплоты, нежности, жалости к Эве, накатила на него, такое пронзительное понимание ее сердца со всей, свойственной ей ограниченностью, очень часто просто непроходимой глупостью, с неистребимой жаждой раскрыться навстречу любой ласке, отдаться любому повелению, что сжалось сердце Адама, и комок стал в горле.
Он вышел из своего укрытия.
- Эва! – позвал он.
Женщина будто очнулась ото сна. Она улыбнулась ему, как всегда искренне и открыто:
- Да, любимый!
- Мне показалось, ты говорила с кем-то?
- Что ты? Ты же лучше меня знаешь, что здесь никого нет.
- Ну да, - задумчиво произнес Адам. – А что это ты держишь в руке?
Эва с удивлением посмотрела на свои пальцы, сжимавшие плод.
- Ты же знаешь, что Господь запретил нам срывать плоды с ДПДЗ?
- С ДПДЗ? Ах, конечно. Так я ведь и не срывала, - тут же нашлась Эва, - я его нашла. Оно, должно быть, упало с дерева. С этого, как его… С ДПДЗ.
И тут же она откусила от плода.
Адам, было, крикнул, чтобы остановить ее, но крик запоздал. Он только махнул с досады рукой.
- Ой, как вкусно! – пролепетала Эва, прожевала кусочек и проглотила его. И в тот же миг ее прекрасное лицо покраснело. Адам испугался – уж не подавилась ли, подскочил к ней, вырвал яблоко, но Эва оттолкнула его.
- Ох, мы же абсолютно голые! – вскричала она и попыталась прикрыть руками сразу все сокровенные места. Но мест этих было так много, а рук так мало… Адам с удивлением смотрел на ее странные ужимки.
– Немедленно иди и найди себе что-нибудь, чтобы прикрыть срам.
- Какой срам? – с удивлением спросил Адам.
- Ну, вот это! – Эва, отвернувшись, тыкала в сторону Адама рукой, указывая пальцем ему между ног. – Прикрой это чем-нибудь!
- Так чем же я прикрою?
- Листочком, что ли. Я тоже пойду оденусь. Только ты не иди за мной.

Адам был несколько шокирован требованиями Эвы, но подчинился им: к подчинению женским капризам его приучила еще Лолита. Теперь он лежал под ДПДЗ и ждал Эву. И вот она появилась.
Ее грудь и бедра были сокрыты гирляндами цветов, роскошный лотос украшал волосы. Через левое плечо была перекинута переливчатая, радужная змеиная кожа…
- Эва…, - только и смог вымолвить Адам.

Господь возник перед ними, как всегда неожиданно. Лик его был суров.
- Итак, Эва, ты нарушила мой запрет.
- Господи! Так я ведь не рвала, оно само упало! – залепетала Эва.
Господь посмотрел на нее строго:
- Я - не Адам. Кому ты врешь, девочка? Твоими устами движет Змий.
- Господь, Ты же сам виноват. Ты же знал, что человек - слаб, а женщина – даже очень слаба. Зачем Ты искушал нас запретами?
- Вон из моего сада, блудница! – сказал Господь тихо, но так, что Его было хорошо слышно. И тут же Эва исчезла. Ее просто не стало в Раю.
И обратил Господь взор свой на Адама.
- А что же ты? Почему не наказал ее?
Адам стоял, оглядываясь по сторонам в поисках исчезнувшей Эвы. Когда он понял, что Эвы нет и уже никогда не будет в Раю, он нахмурил брови и понурился. В руке у него по-прежнему было надкушенное Эвой яблоко. Наконец, он поднял голову и посмотрел в глаза Господу.
- Не судья я ей. Прости, Господи!
Молвил и откусил от плода.