Код бессмертия - любовь. Часть 1

                Код бессмертия - любовь.
                Часть 1. Всего частей 7.

   Вокруг, насколько хватало взгляда, тянулась степь. Древняя степь, седая, и волны ковыли никому не давали усомниться в этом - уж многие века они своим серебристым отливом доказывали редким путникам свою многовековую сущность. По степи, прихрамывая, шел старец. Он был таким же седым, как ковыль и это придавало им некоторое сходство - древность, седая древность, именно она навевала одни и те же чувства созерцавшим их. Но древность эта была не дряхлая, она была, какая-то величественная, заслуживающая уважения, и гордость обуревала сердца глядящих на их седины. Изредка налетали порывы ветра, и тогда ковыль гнулся почти до самой земли, словно преклоняя колени перед её величьем, но порывы были уже не так сильны, как днём, и не так горячо обжигали лицо старика - солнце клонилось к закату. Высоко в небе кругами парил крупный коршун, что-то высматривая в высокой траве. Иногда раздавались его зычные, словно боевые, призывы. "Кий...й...й...я!" - далеко разносился в степи птичий клёкот, начинаясь на низкой и заканчиваясь на очень высокой ноте. А, иногда, коршун, как будто застывал на одном месте, поймав свежий восходящий поток, и тогда создавалось впечатление, что он завис в воздухе, и каждый раз после этого, сложив крылья, камнем летел к земле. Перед самой поверхностью хищник резко расправлял мощные крылья, отчего ковыль ложился прямо на землю, как будто убегая от крылатого охотника, но после нескольких взмахов крыльями, коршун снова взмывал в небо как стрела, выпущенная из тугого лука, а ковыль тут же гордо поднимал свои перья ему вслед, но почти каждый раз когти коршуна оставались пустыми и только в редких случаях в них трепыхалась добыча - обречённая полёвка. Обеднела последнее время степь, оскудела. Старец медленно шагал, сильно согнув немощную спину - видно было, что котомка, неловко перекинутая через плечо, сильно тяготит его спину. В правой руке он держал посох, непонятно каким образом тот облегчал ему путь. Видно было, что даже совсем обессилев, старец не оставит его никогда - так крепко вцепились его пальцы в корявую рукоять посоха. Постепенно на горизонте стали, словно проявляться холмы, сначала не очень высокие, в голубой дымке, затем покрупнее, и поконтрастнее, будто более чётко прорисованные кистью природы-художника, а кое-где и с каменными выходами с наветренной стороны сопок. В некоторых местах выходы породы пугали чёрными красками - то были видны пласты горючего камня - угля. Словно чёрные метки - страшные мысли они навевали на редких путников, следовавших время от времени к этим сопкам по едва заметным тропкам. Сюда иногда наведывался не только местный люд, но и из далёких мест тоже - за горючим камнем. Этот камень давал людям надежду - он позволял им выжить в древней степи, не давая замёрзнуть лютыми зимами. "Караганда",  - тихо прошептал иссохшими губами старик, что в переводе с казахского означало - "Чёрный камень". Впереди показалась странная гора. Она была не так высока, как другие, но очень похожа на них, как будто в беспорядке, разбросанных кем-то в округе, но вместе с тем, что-то не сразу уловимое, слегка отличало её от других, её необычность бросалась в глаза блесками - иногда лучи заходящего солнца, отражавшиеся от огненных граней выхода её пород на поверхность, сильно слепили глаза. "Темиртау!" - величественно произнёс старик, что означало - "Железная гора". Это была действительно железная гора - все металлические предметы путников, ножи, топоры, ключи и, даже иголки, становились тяжелее подле этой горы, много тяжелее, мало того, они притягивались здесь друг к другу неведомой силой, и это пугало многих. Но седой путник был не из пугливых - он много лет искал это место и не один год добирался сюда. Много лет, и вот, наконец, его путь подходил к завершению. Солнце, сильно увеличившись в размерах, покраснев и потускнев, коснулось края горизонта, задержалось немного, и медленно спряталось за ним, осветив напоследок железную гору - та сверкнула прощальным лучом и словно погасла. И только теперь в другой стороне небосклона старик заметил на небе отдалённую грозу - её наковальня, высоко уткнувшаяся своей бородой почти в самый купол небосвода, указывала на конечную стадию своего развития - гроза была на исходе, но силы ещё не полностью покинули её. И хотя грома не было слышно, время от времени сполохи молний озаряли далёкий горизонт. Странник был почти у цели своего долгого путешествия. Вот где-то здесь, в этих диких степях, живёт легендарный учёный, который согласно преданию, нашел секрет долголетия, и мало того - делился им со всеми желающими узнать его, но редко кто мог этим воспользоваться. Вот за этим секретом и шел много лет старец - ему было уже девяносто пять, но он ещё надеялся успеть и, если не себе, то, хотя бы другим, постараться помочь продлить жизнь. Старик устал, сильно устал, его силы были почти на исходе, надо было искать ночлег, но ему так хотелось поскорей увидеть конечную цель своего путешествия, седого мудреца, батыра степей - достопочтенного Мудробека, и от того, наверное, его взор стал острее, и он, напрягши иссохшие от старости и степной жары глаза, всё же различил почти у самого горизонта некое, почти неприметное строение. Это была невысокая землянка, вернее - саманка-мазанка. Так в степи строили себе жилище оседлые аборигены - из самана, изготовленного с использованием определённого сорта глины - не каждая для этого дела подойдёт. Саман, большой глиняный кирпич, изготавливался по специальной технологии. В его состав для крепости включали различные добавки, в  том числе и солому. Хорошо перемешивали, потом наполняли этой смесью специальные формы, трамбовали их и долго после этого сушили на солнце. Скрепляли саманы тоже специальным глиняным раствором. Со временем саманные стены, обжигаемые палящими лучами солнца, приобретали особую прочность. Снаружи такие стены обмазывали глиной, давали им хорошо высохнуть, а в некоторых случаях ещё и закаляли открытым огнём - тогда наружная поверхность стен превращалась в камень, сейчас бы это назвали кирпичом. И уж после этого стену белили белой глиной. Белизна хорошо отражала солнечную радиацию, а глиняные стены своими порами способствовали подсосу влаги из почвы, в результате чего такая постройка не только держала летом комфортную температуру для человека внутри помещения - каждый посетитель этого жилища ощущал на себе благотворную прохладу в жаркий день, но и поддерживала необходимую влажность - не каждый современный кондиционер способен на такое. Зимой же мазанка хорошо держала тепло, словно термос - уж и снежок покроет землю сплошняком, а земля остывает не сразу - долго ещё даже без печки она сохраняет благодатное тепло. Крышу такой мазанки её обитатели обкладывали пластами со степной травой, та бурно росла, укрепляя её своими корнями, а травинки, словно живой щит, предохраняли помещение от дождя. Вот такое жилище и заприметил у самого горизонта старец. К нему он и направился, и только подходя ближе, заметил и ещё нечто странное – в небе невысоко над крышей саманки-мазанки, периодически в такт со сполохами отдалённой грозы проносились голубые искорки, они как бы зарождались в нескольких сотнях метров от строения и затем быстро стекались к нему, собираясь над его крышей в светящийся голубым энергетический сгусток,  и тут же исчезали куда-то, и это нечто ещё больше укрепило догадку странника о том, что он пришел именно туда, куда направлялся.

                15.06.2009г. Рубцов В.П. UN7BV. Астана. Казахстан.
                Продолжение следует!