Всадники повесть 5 глава

Санаторная палата. Здесь Игорь и Сеня. Из двери появляется Котька:
- Кукуете, пацаны! Смотрите, кого я нашел во дворе.
Он засунул руку за пазуху, вытащил растрепанного котенка и посадил на широкий подоконник. Котенок мяукнул, встряхнулся и сладко зевнул. Это было так забавно, что мальчишки улыбнулись. Усатое существо было не таким уж маленьким. Его дымчатая шерсть отдавала в рыжину, лапки беленькие, около носа, как родинка, черное пятнышко. Он сидел перед ребятами и поочередно переводил взгляд то на одного, то на другого. Ознакомившись с ними и, намереваясь спрыгнуть на пол, он вдруг вздрогнул и застыл. Это притихшая где-то муха снова начала свою пляску сверху вниз и снизу вверх. Котенок просто потерял голову. Его глаза сверкали охотничьим задором, усы топорщились. Он встал на задние лапы, а передними быстро-быстро перебирал по стеклу и злился, что лапы скользят.
Когда муха металась внизу, котенок сновал за ней взад и вперед по подоконнику, делал невероятные прыжки, складывая вместе лапы. Несколько раз он соскальзывал на пол, а потом снова начинал ловлю. Мальчишки смеялись. Наконец котенок изловчился и поймал муху. Долго она жужжала у него в лапах, а он старался ухватить ее зубами.
- Весело живете!
Игорь услышал знакомый голос. В дверях стоял отец в накинутом на плечах халате и со свертками в руках.
- Ишь, какой игрун у вас поселился!
Отец вытер ладонью лоб, придвинул стул к кровати Игоря и устало развалился на нем:
- Ну, братцы мои, умаялся я в этих очередях. Не успел дома закупить, вот и пришлось попариться.
- На электричку-то, наверное, еле-еле успел?
- Не без этого… - смутился отец. Он навалил свертки горой на тумбочке:
- Разберешься потом со всем этим добром.
Котенок, который сидел на коленях у Котьки, отчаянно мяукнул и стал рваться к сверткам.
- Вон, какой шустряк, учуял вкусненькое.
Отец отрезал кусочек колбаски и протянул котенку. Тот схватил ее, спрыгнул на пол и заурчал. Даже шерсть у него приподнялась.
- Голодный, бродяга!
Отец хотел вытащить что-то из другого свертка, но тут в палату вошла тетя Ганя:
- Петров Костя, сколько тебя искать-то? К тебе родители. Увидев котенка, она всплеснула руками:
- Это еще что за светопреставление?
Котька схватил котенка, снова засунул за пазуху и загрохотал костылями по коридору. За ним ушел и Сеня с тетей Ганей. Отец подробно рассказывал, по какой причине опоздал и даже о том, с кем ехал. Смешно передразнивал спутника - грузина. Потом пустился в подробности своих приключений в очередях. Но по отцовскому лицу Игорь видел, есть что-то такое, о чем отец хочет сказать, но не решается и, чтобы заполнить время, вспоминает все дорожные мелочи.
- Что-то случилось? - пытливо посмотрел на него Игорь. Брови у отца дрогнули. Он медленно провел ладонью по подбородку, затем неожиданно выдохнул:
- У тебя скоро будет мама.
Вот так, и никаких гаечек. До Игоря еле дошел смысл сказанного отцом - он хочет жениться. Он не знал, что ответить отцу. И у него вырвалось то, что переполняло все его существо:
- А как же я?
Для отца этот вопрос был неожиданным и странным. Он даже рассердился:
- Что значит, как же ты? Так же, как и всегда. Мы будем жить втроем. Чем больше компания, тем веселее, ведь, правда же? - попытался пошутить он.
Но Игорь сидел, наклонив голову, и молчал. Все в нем, и упрямо прикушенные губы, и сдвинутые брови, и непокорные, неприглаженные волосы - все как будто протестовало.
А отца угнетал и сумрак палаты, и непонимание сына. Не думал он, что будет так трудно. От этого нервного напряжения он даже взмок… Тяжело вздохнул, вытер ладонью пот со лба и засобирался домой, чувствуя, что ничего определенного сейчас не добьется. Встал, поцеловал сына в макушку:
- Уж не обижайся, Игорек. Подумай. Ты уже взрослый парень, попробуй понять меня, - от волнения у него перехватило горло и чуть изменившимся с хрипотцой голосом, он добавил:
- Все будет хорошо!
Ничего не ответил Игорь отцу, кроме еле внятного "Пока".

Сеня зашел в палату грустный и начал собирать свои вещи. Он подошел к Игорю и подал на прощание руку.
- Тебя что, выписывают? - удивленно спросил Игорь.
- Петр Миронович сказал мне, что моя мама дома, сильно болеет, и мне надо быть там.
- А у меня вон отец жениться хочет, заявил сегодня. Если бы я дома был… - Игорь насупился. - Ведь так хорошо вдвоем жили. Чего ему еще надо?
- А мама у тебя где?
- Умерла давно, когда я был маленьким. Но я ее помню и никогда не забуду… И пусть отец мне других мам не подсовывает!

Сеня, как мог, быстро шел по узенькому тротуару, который круто загораживал угол. Оставалось пройти под каменным сводом во внутренний двор. С детства знакомый дворик - большая асфальтовая площадка. Со всех стен смотрят окна. Во дворе все время сыро и неуютно. Открытая парадная дверь, гулкая лестница - и он дома. Обитая черной клеенкой дверь в квартиру, темный коридор - все это знакомое и давно обжитое. Сеня тихо прошмыгнул по коридору так, чтобы не заметила соседка. Но та была занята делом. Из-за ее приоткрытой двери слышался стук швейной машинки. Дверь в их комнату была незапертой. Мать лежала на кровати, спала. На фоне белого пододеяльника и подушки материнское лицо было неестественно желтым. Эта желтизна страшила. Сеня не видел мать давно.
Он присел на краешек стула у кровати, на котором поблескивали какие-то пузыречки, стакан с водой. Если она сейчас проснется и увидит его, то обязательно заплачет. Сколько себя помнил Сеня, для того, чтобы успокоиться, мать все время выплакивалась, а после оправдывалась:
- Уж ты, Сенечка, не серчай! Что со мной такой поделать?
Плакала из-за того, что Сеню мальчишки дразнили из-за хромоты и оттого, что учителя жаловались на его плохую учебу. Но больше из-за ссор с соседкой. У нее было старинное имя Евлампия. Ходила она, переваливаясь, как утка, и почему-то возненавидела Сеню. Она наговаривала на него, называла бандитом.
Сеня заерзал на стуле, случайно задел какой-то пузырек. Тот полетел на пол, разбился, и сразу ударило резким больничным запахом. Но мать не проснулась, а Сеня не в силах больше выносить этот запах, выбежал на улицу. Снова коридор, лестница, двор… Старухи на лавочке, закутавшись в теплые платки, с жгучим ожиданием смотрели на мальчика, который взволнованный выскочил из подъезда. Они будто ждали от него новости. Он краем уха услышал тихий шепот одной:
- Наверное, кончилась, сердешная.
И хотя он знал, что это не так, но вдруг чего-то испугался. Побежал обратно в дом.
В комнате соседки было тихо. Ее голос он услышал, когда подходил к двери. Соседка что-то громко говорила. Он подошел ближе:
- Нельзя Сеньку-то одного оставлять, коли что. Его все равно в детдом отправят. Ты комнату мне отпиши, поминать тебя буду всю жизнь… Сейчас Сенька-то в санатории, так отдыхаю, а то спасу нет.
В ответ послышался дрожащий от слез голос матери:
- Не знаю, что и делать, Тихоновна, ведь сама  в последнее время все время по больницам… Да вроде добрый он, жалостливый.
- Да-да, пожалеет волк кобылу, оставит хвост да гриву, - захохотала соседка своим булькающим смехом. - Я тебе помогу похлопотать, чтобы Сеньку-то в детдом… Тебе ведь недолго жить осталось, а он меня озорует!
Сеня услышал, как снова зарыдала мать:
- Да что он, преступник, какой что ли?
Сердце перехватило и он, не помня себя, рванул дверь, подскочил к соседке и закричал, вкладывая в крик все зло и обиду:
- Слушай, ты, жирная тумба, проваливай отсюда!
Соседка икнула от неожиданности и засеменила из комнаты, приговаривая на ходу:
- Люди добрые, спасите! Убивают!
В двери задержалась и выкрикнула, выкатя глаза:
- Я и говорила - бандит! Сама добьюсь, чтобы в детдом запрятали! Житья нет! - и она с грохотом стукнула дверью.
- Сенечка, это ты сынок…? - прошептала мать, привстав на локте.
Сеня, глотая слезы, подскочил к кровати и, уткнувшись в одеяло возле материной руки, еле выговаривал, дрожа:
- Не умирай, мамочка! Не умирай, пожалуйста!
Она ему слабо ответила:
- Не плачь, сынок… С Евлампией не ругайся…
- Мама, а зачем она врет. Что я ей сделал? Я больше не буду, только ты не умирай!
Он почувствовал на затылке материну руку.
- Вроде в больнице полегчало, вот и попросилась домой. А оно рановато, пожалуй… - рука ее дрогнула. - Сенечка, ты вызови "Скорую", сделают укол, может, будет мне получше…

За носилками с матерью захлопнулись дверцы белой машины.
Сеня стоял посреди улицы и не знал, что делать. Пожилой врач перед отъездом положил на плечо руку и сказал:
- Постараемся вылечить твою мать… - а голос у него был тихий и усталый.
Сеня пошел в ту сторону, куда умчалась "Скорая". Шел медленно и бесцельно. Думал успокоиться. Вдруг его окликнули. Он стоял в сквере на набережной. Оглянувшись, увидел поднимающегося со скамейки Петра Мироновича, санаторного врача:
- Надо же какая встреча. Я вот сижу, отдыхаю.
Сеня сел рядом, склонил голову, будто рассматривая что-то на асфальте. Петр Миронович почувствовал, что парню тошно:
- Дома-то был?
- Да.
- Мать видел?
- Ее снова в больницу увезли.
- С кем же ты будешь?
- Не знаю, - Сеня вздохнул и пожал плечами.
- Пойдем ко мне в гости.
- Он также покорно встал, как и сел.

Сеня поднял голову от подушки. В комнате светло. Через шторы на окнах проникал полусвет. Маленькая стрелка на ходиках зашла на цифру 9. Быстро одевшись, Сеня на цыпочках подобрался в выходной двери, но она оказалась запертой. Он растерялся. Сел на маленькую табуреточку под вешалкой и стал ждать. И тут раздался телефонный звонок. Сеня вздрогнул, он до этого не замечал аппарата. В два прыжка подскочил к тумбочке и осторожно взял трубку. Совсем близко услышал голос Петра Мироновича:
- Ох, дружище, забегался, совсем о тебе позабыл. Ты утром сладко спал, что жалко будить было. Испереживался  взаперти, наверное. Пожуй в кухне что-нибудь и поезжай сюда в стационар. Тебя друзья заждались. Ключ, когда пойдешь, под дверь подсунь.
Сеня положил трубку, полистал телефонный справочник. Нашел номер горбольницы и набрал его. После гудков и щелчка раздался равнодушный женский голос: "Больница". Сбиваясь, Сеня выговорил:
- Пожалуйста… состояние здоровья Лавровой?
- Минуточку подождите, - отозвался голос в трубке.
Через некоторое время трубка произнесла, как бы виновато:
- Больная Лаврова умерла.
Сердце помчалось в каком-то бешеном темпе в такт коротким гудкам в трубке. Он снова, глотая слезы, набрал тот же номер и услышал опять короткие гудки, которые будто вбивали ему в голову страшные три слова: "Больная Лаврова умерла". Сеня прижал трубку к рычагам телефона, думая, что гудки прекратятся, но в голове стучало: "Больная Лаврова умерла! Больная… умерла! … умерла".
Он не помнил, как оказался в больнице у окошечка регистратуры. Регистраторша, молодая девушка, подняла на Сеню глаза:
- Что с тобой?
Он тихо промолвил:
- Больная Лаврова… - и споткнулся на страшном слове, глядя на регистраторшу глазами, полными надежды.
Она опустила глаза, помолчала, прикусив губы, шевеля свои бумажки, и выдохнула:
- Твоя мать уже в морге.

Гроб в комнате. Серое лицо, напоминающее материнские черты. Когда он пристально смотрел на грудь, покрытую белым, то казалось, что она вот-вот начнет вздыматься. Сейчас мать глубоко вздохнет, откроет глаза и попросит пить. В комнате толпились люди. Рядом с невысокой женщиной стоял малыш. Он закапризничал. Женщина таинственным голосом пригрозила:
- Отдам вот тебя покойнице - будешь знать.
Малыш замолчал, испуганно прижался к женщине.
Когда Сеня шел за гробом по улице, им овладело оцепенение. Он видел, как на кладбище заколачивали гроб, как вырос холмик, как разбрелись люди. Он же все стоял над этим холмиком. Перед глазами колыхалась под ветром черная лента венка, на которой белыми буквами было написано: "Дорогой матери…"
Его тронули за плечо. Соседка Евлампия, облив жалостливым взглядом, сказала:
- Голоден, небось? Пойдем-ка в столовую на поминальный обед.
Сеня отвернулся от ее руки и пошел прочь, слыша за спиной шипение.
Сене казалось, что их маленький город стал огромным холодным и неуютным. Веселые яркие дома поблекли. Он шел, припадая на больную ногу, и видел только серый асфальт и лужи на нем. Их двор был мрачнее обычного. Сеня остановился под аркой, прижался щекой к холодной стене и так стоял, словно пристыл всем телом к большому дому-скале.
Дома он включил все лампочки, какие были, и ходил из комнаты в комнату. А на глаза попадались то незаконченное материно вязание на тумбочке, то ее пальто на вешалке, то шлепанцы. Листал альбом с фотографиями…