Тетрадь 1 глава Семейная легенда

Щелчок.
Ещё щелчок.
Я пытаюсь перестать нервничать, но ни чего не могу с собой поделать. Я снова жму на левую кнопку мыши, не смотря на её жалобные поскрипывания.
Она немного жирная и из–за этого от сильных нажатий палец соскальзывает и бьется в тюль, которая после небольших модификаций превратилась в «чудо клеёнку». На ней остатки вчерашнего борща, в виде маленьких кусочков укропа.
  Конечно, чем ещё можно щедро приправить скудное варево. На крайняк можно было забросить петрушку, но воспитание не позволяет нарушать семейный рецепт.
       У кого-то есть дорогие настенные часы времён царской династии Романоых, у кого-то картины Айвозовского, другие же предают по наследству  шкаф из красного дерева времён итальянского ренессанса, в котором от разъяренных мужей прятали свои голые задницы местные Казановы. А мне же по наследству достался рецепт борща, которым по рассказам матери, мой прапрапрадед  кормил самого Ивана Грозного, хотя более изящного бреда я отродясь не слышал.
       Но так или иначе семейная легенда глоссит, что якобы давным-давно во времена, когда людям не нужно было сидеть вот так вот, как я, за, скорее всего  Японской рухлядью фирмы: «На что хватило денег, то и купилSung» и копаться в Интернете в поисках работы, то и дело, колотя пальцем по заедающей кнопке мыши, во времена когда, опричники Ивана «Грозного» во имя царя и отечества стирали с лица земли целые деревни, жил в одной подмосковной деревеньке мой предок. И в одно прекрасное, ничего не предвещающее беду утро, нагрянули в эту деревеньку опричники.
        Хата моего деда, как и во всеми любимой с детства поговорке, находилась на самом краю деревни и то, что в это утро происходило, в самом центре  родного поселения его мало интересовало, в прочим, как и в каждое предыдущее утро.
       Ему было абсолютно всё равно, о чём думали в этот момент умирающие под  ударами опричников жители, молящие о пощаде, тех, чьим святым долгом была защита всей православной Руси. Люди не понимали, как могут, самые преданные войны царя, убивать во имя его же законной власти тех, кто по одному только приказу сумасшедшего тирана, готовы были отдать без остатка собственную жизнь. Но вопреки молитвам, опричники славно несли службу, а вместе с ней боль и страдания всем кто попадался им на пути.
       Красные кафтаны, пропитанные  загубленными жизнями, отрубленные головы псов, привязанные к сбруям лошадей и метлы, вот те самые символы царской власти того времени.
      И когда почти вся деревня была сожжена дотла, а земля усеяна трупами не в чем не по винных людей, настала очередь моего предка, ответить перед законом.
      Опричники вломились в дом и увидели там горбатого старика суетившегося на кухне. Казалось, что дни моего прадеда были сочтены, но именно в этот самый момент, аромат, исходивши из печки, чудесным образом остановил незваных гостей. Они решили повременить со скоропостижной кончиной беспомощного перед лицом правосудия старика и уселись за стол.
      Один из них, который,  по-видимому, был главным, сказал прадеду, что если его варево понравится ему то он дарует деду свободу и оставит в живых тех, кого не постиг божий суд, а ежели нет, то зальёт ему в глотку свинец как главному организатору бунта в деревне.
Рождение легенды или смерть человека из-за пересоленного борща.
Глупость и величие всегда ходят рука об руку.
       Но право на выбор не было, как и не было ничего в эти минуту ужаснее, чем томительные мгновения ожидания. Последнии секунды старости, и предпоследняя ложка борща.
       Опричник молча поднялся из-за стола, поблагодарил прадеда за гостеприимство и с таким же хладнокровным спокойствием приказал связать его.
       Он забрал деда с собой в Москву. Там он поведал государю историю о чудесном спасении старца и рассказал о борще, который мог бы стать неплохим украшением царской кухни. Государь отблагодарил опричника денежным жалованием, а прадеда сделал царским поваром, задача которого была, пожизненно готовить своё чудо варево самому гуманному и великому из всех царей.
       Жители деревни, которые узнали от опричников о цене своего спасения тот час же переименовали деревню в Борщёвку, а чудесный талант деда и его имя было навсегда увековечено в былинах и песнях подмосковного княжества.
 
          Но если отбросить идиотские размышления о том «Кому и когда на Руси жилось хорошо» и вновь окунуться в столь не весёлую реальность, в которой я простой безработный сидящий возле развалившегося ноутбука в забытой «творцом»  коммуналке, то невольно начинаешь ценить и беречь, то малой что имеешь. Пусть, даже если это малое составляет: несколько сумок со шмотками, ноутбук и фантастичная история спасения моего предка, передающаяся из поколения в поколение вместе с рецептом борща, ставшая со временем и моей историей.