Жара

«Что пользы человеку от всех трудов его,
которыми трудится он под солнцем?»
(Библия, книга Екклесиаста).

Сегодня мне не спиться. Ворочаюсь в кровати, пытаюсь заснуть, но это бесполезно. Завтра рано вставать в институт, но мой мозг упрямо не хочет принимать этот довод. Вспоминаю летний день пятилетней давности.
Жара. Раскаленное дневное светило смотрит на меня с бездонных голубых небес. Воздух колышется под лучами солнца. В такую жару даже жизнь замирает, замедляется. Людей на улицах города становится меньше, все стремятся в прохладную тень высотных домов, в густые сумрачно-зеленые скверы. Асфальт на дорогах становится мягким и податливым, запоминает следы людей, узоры шин машин.
А я отгороженный от всего остального города бетонными плитами. Недостроенная кирпичная многоэтажка возвышается в центре места стройки. Два КамАЗа бетономешалки стоят на раскаленной дороге. Ближе к каменному ограждению стоит большой резервуар с жидким цементом. И около этого цемента стоим мы – подсобные разнорабочие, выстроились в очередь. Набираем ведрами цемент и тащим непосредственно к месту стройки, туда, где он требуется. Я мечтаю о глотке живительной воды, но нет, это желание сейчас неосуществимо. Пот течет ручьем по лицу, по телу. Немилосердное солнце жжет потемневшую от загара спину. А прораб опять торопит нас, похоже, ему кажется, что мы работаем медленно.
– Давайте быстрей, заканчивайте таскать цемент, – с легким раздражением произносит он.
– Да, работаем мы, черт побери! – взрывается один рабочий, не выдерживая неусыпного контроля надзирателя   
Мужики начинают тихонько материть прораба. Тот слышит, замолкает, делает вид, что ничего не слышит, и уверенно расхаживая в чистенькой рубашке и черных брючках, наблюдая за нами. Вот и моя очередь. Быстро начерпываю цемент в ведра и тащу к подъемнику. Руки болят, тело напряженно до предела. Ведра все больше и больше оттягивают плечи. Вся работа доходит до автоматизма, тело работает, а мысли совсем далеко. Думаешь то об одном, то о другом. Лишь иногда опять ощущаешь, как усталость наваливается с новой силой, в висках начинает стучать кровь.
– Давай, подцепляй ведро, – кричит мужик мне сверху. Я смотрю вверх на каменщика. Вот и ведра уже болтаются на просмоленном тросе подцепленные на крючки. Двигатель включается, ведра поднимаются вверх. Я с каким-то наслаждением просто стою, отдыхаю.
– Все, пока цемента не надо, – кричат мне сверху.
Я ищу глазами отца. Он тоже работает здесь. И вот он, устало идет с ведрами цемента.
– Давай, я донесу, – я беру из его рук ведра с цементом. Цемент уже попал на ручки ведер, руки скользят. Тащу опять к подъемнику, подцепляю ведра. Потом поднимут, когда понадобятся.
День подходит к концу, но солнце по-прежнему палит. Время тянется ужасно долго. Невольно мечтаешь о машине времени, которая перенесет тебя в вечернее время, когда прохладный сумрак опустится на город.
Прораб бросает рабочих на новую работу, теперь надо таскать кирпичи. Постанывая, мужики поднимают поддонники с кирпичами. Папа запинается, неся груз для строителей, все кирпичи рассыпает по песку.
Прораб начинает ругаться. Мужики заступаются. Я быстро собираю кирпичи, валяющиеся на золотистом песке. Песок как на пляже. Опять мечтаю о том, чтобы напиться холодной воды или искупаться на речке. Потом опять реальность: прораб, наблюдающий за нами, разбросанные кирпичи. Отец сильно устал, сказывается возраст. Это заметно. Мне становиться его жалко.
– Я подниму, – говорит мне отец, сдавленным голосом.
– Меньше набирай кирпичей, – советую я, стараясь, чтобы этих слов не услышал надзиратель.
И опять интенсивная работа. Рабочие пришли в состояние похожее на меланхолию. Уже никто не шутит, почти не разговариваем между собой. Начинаешь экономить силы на всем, даже на разговоре. Разнорабочих гоняют то одну работу делать, то другую.
И вот еще очередная тяжелая работа. Прораб отбирает самых крепких мужиков для погрузки в грузовик кирпичных обломков старого одноэтажного склада, на месте которого уже гордо возвышается недостроенная многоэтажка. Меня подключают тоже к этой работе. Пот опять течет по лицу, попадая в глаза. И солнце мне сейчас недруг. Огромные обломки кирпичной стены летят за борта грузовика.
– Вода, – двое мужчин притащили флягу с водой.
Все потянулись к алюминиевой фляге, с жадностью глотали холодную воду. Это почти райское наслаждение в конце трудного рабочего дня. Я тоже пью воду. Мужик с которым я только что таскал и кидал в машину обломки, спрашивает меня: «Тебе сколько лет?»
«Шестнадцать», – отвечаю я.
Тот удивляется, что я тут работаю. Я ничего не говорю, молчу. Прораб опять зовет нас к машине. Работа еще не закончена. На земле остались особо крупные обломки.
Уже не ощущая в теле сил для работы, я все равно поднимаю обломок стены. Кидаю, но неудачно. Обломок не перелетел через борт грузовика. Рикошетом камень больно ударяет мне по голове. Я ощущаю боль. Чертыхаюсь. Опять поднимаю тот самый большой обломок и кидаю вновь, теперь удачно. Ощущаю, как что-то теплое течет по виску, по шее.
– Эй, парень, у тебя кровь на башке, – говорит мне мужик.
Как вода она течет по лицу, шее, льется на пыльную землю. Волосы слипаются, пропитываются кровью. Рукой прижимаю к месту раны.
– Убери руку, заражение будет, – одергивает меня опять тот же мужик.
Рука  в крови. Кровь блестит под лучами солнца.
– Иди к прорабу, пусть тебе рану обработают, – опять говорит он.
Но прораба не видно, когда надо. Подхожу к фляге с водой, обильно смываю кровь.
Папа увидел, что со мной случилось. Он испуган. Я его успокаиваю.
«Все нормально. Я в порядке» – отвечаю я, на его вопросы.
– Что случилось? – спрашивает внезапно появившийся надзиратель.
Начинаю объяснять ему всю ситуацию.
– Осторожнее надо было кидать… – в заключение говорит он мне. Ему легко говорить это, проработав целый день под солнцем, он навряд ли бы это сказал. Потом мне обработали рану йодом, перебинтовали голову и отправили работать дальше, пообещав, мне предоставить следующий день для лечения. Усталость опять наваливается на меня, хочется просто лечь и заснуть.
А вечером, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, рабочий день закончился. Добросовестно отработав от восьми до восьми, и заработав по сотне, я устало шел с отцом домой по улицам города, влача ноги по пыльным тротуарам. Купола собора красиво переливались под красными лучами солнца. Воздух уже  не знойный, но духота еще сохраняется. На душе радостно и сумрачно одновременно. Еще один рабочий день закончен.
Сон все никак не идет. Ворочаясь в постели, я смотрю в темноту комнаты. Устало потираю, шрам на голове, вспоминаю, как ехали мы с отцом тогда домой в забитом трамвае. Как крепко я спал в ту ночь. Сейчас все изменилось с тех пор: папа уже давно умер, моя рана на голове стала лишь шрамом, я не работаю на стройке, учусь в институте. Но все равно я всегда буду помнить, когда работал с отцом, как смотрел в синее летнее небо, как солнце жгло наши лица. Буду помнить ту жару…   

P.S. В память об отце. Он уже три года в сырой земле…
(Автобиографический рассказ:  описание событий 2001 года ).
(Написан в 2007).