***

Когда будете в Москве, приходите ко мне на день рождения


Его звали Гена Морковкин. Я познакомился с ним, скорее всего осенью 1945 года. Его отличала от других приземистая фигура, вызванная тем, что колено одной ноги  у него было повреждено при спуске на лыжах с горы, причем срослось под прямым углом. Это вынуждало его ходить с наклоненным корпусом. У него было продолговатое лицо, на котором  выделялась нижняя челюсть. Голос не отличался мелодичностью, был даже несколько скрипуч. Гена учился на два класса младше меня, частично из-за оккупации немцами Угодского завода.
Всех деталей нашего знакомства я уже не помню. Но нас  сблизило многое общее: запойное чтение, обсуждение прочитанных книг, интерес к истории родного края и его географии. Жили мы в разных местах Угодского завода. Гена с матерью, отцом и сестрой в дальнем конце улицы Горького, а я – с бабушками Татьяной Алексеевной и Наталией Ивановной – на 1-ой Лесной улице. Тогда эта улица располагалась почти на въезде в Угодский завод со стороны разъезда Обнинское. Тем не менее, мы часто встречались, то у меня дома, то у него.
У Гены была любимая присказка «Будь человеком!», с которой он подчас начинал фразу, даже если присказка не вписывалась в её контекст. Мои бабушки  и прозвали его «Будь человеком». Так это nickname и привязалось к нему.
Девочки начали  интересовать меня в раннем возрасте. Еще когда мы жили в Ногинске, и мне было около  шести лет, у меня была подружка  по имени Лина. Уже позже, когда мне было лет восемь, это было в Угодском Заводе, мне подарили черепаху, которую я назвал Линой в честь моей подружки.
 В годы учебы в 8-м, 9-м и  10-м классах я стремительно взрослел и вопрос отношений с девочками интересовал меня всё больше. «Пионерская Правда», а также «Комсомольская Правда». популяризовали переписку между московскими и сельскими школьниками и часто публиковали почтовые адреса школьников, желающих переписываться по почте.
 Я присмотрел адрес одной московской школьницы и послал ей письмо, не будучи уверен в ответе. Ответ, однако, пришел, и переписка началась. О чем мы писали друг другу, в памяти у меня не сохранилось. Для меня тогда был важен сам факт переписки. Естественно, я распустил губы и безбожно этим хвастал.
И вдруг в один далеко не прекрасный день переписка прекратилась. Правильнее сказать,  я перестал получать ответы на свои письма. Я был уязвлен. Прошло какое-то время, и я узнал, что, оказывается,  Гена Морковкин написал в адрес этой московской девочки письмо, в котором он предостерег её от знакомства со мной. Что им руководило?
В финале в моих руках оказался ответ этой девочки Гене Морковкину, она благодарила его за то, что он раскрыл ей глаза на истинное лицо Юры Венедиктова, а также предложила Гене:- «когда вы будете в Москве,  приходите ко мне на день рождения».
Как я сейчас помню, размолвка между мною и Геной достаточно быстро рассосалась, обиды у меня на него не было, уже тогда я был достаточно ироничен к самому себе, но еще долго эта фраза «когда вы будете в Москве, приходите ко мне на день рождения» использовалась нашим школьным окружением  в шуточных пикировках.
В 1970 году я работал в Сухумском физико-техническом институте начальником научно-исследовательской лаборатории и готовил кандидатскую диссертацию. Жил я тогда в поселке Сухумского физтеха на  так называемом Кукурузном поле.
Однажды летом, ближе к вечеру, у меня дома появился Гена Морковкин с женой. Оказалось, что он отдыхает около аэропорта Бабушара в доме отдыха какой-то московской организации, связанной с детищем А.И. Берга, Калужским научно-исследовательским радиотехническим институтом, в котором Гена и его супруга работали.
Мы провели вечер в воспоминаниях о прежних временах, это была единственная тема, которая нас объединяла. Когда Гена узнал, что я готовлю кандидатскую диссертацию, почувствовалось, что эта тема живо его интересует. На мой вопрос о том, как у него обстоят дела в этом направлении, он ответил, что основные посты в институте занимают военные и таким шпакам, как он, очень трудно пробиться. Еще раньше я замечал у него чувство обиды на то, что из-за ноги его статус ниже, чем у других.
 Его супруга, ничем не приметная дама, очень похожая на серую мышку, никак не проявила. Поздно вечером я отвез Гену и его супругу на машине в дом отдыха. Эта встреча ничем особенным мне не запомнилась.
В начале сентября 1992 года из-за военных действий в Абхазии я был вынужден переехать, а если правильнее, то бежать в Россию. 19 октября я уже был  принят на работу в Физико-энергетический институт, расположенный в городе Обнинске. Я приехал  в Обнинск с самым скудным набором носильных вещей. Почти как черепаха – все своё ношу с собой. Постепенно я стал обзаводиться всем необходимым. И вот однажды по какой-то нужде я заглянул на маленький привокзальный рыночек Обнинска и услышал характерный хриповатый голос Морковкина – он приценивался к какому-то сельхозинвентарю. Услышав мое обращение к нему, он повернулся в мою сторону, взглянул на меня и выразился примерно в таком роде: - Ну и рожу же ты себе раскормил! Услышав такое от своего школьного товарища, я был просто шокирован. До этой встречи я уже был в Протве у моих школьных товарищей. Все уже знали, что я вынужденно переехал из Абхазии в Россию, что нахожусь в тяжелых материальных обстоятельствах.  Тем не менее в голосе Гены было и какое-то злорадство, и даже, неприязнь. Он не пригласил меня к себе домой. Его серая мышка молчала, но её молчание было достаточно красноречиво, в нем громко слышалась поддержка Гены. К этому времени я знал, что у Морковкиных трое дочерей, но не более того. Это была моя последняя прижизненная встреча с Геной.
В октябре 2005 года я уволился из ФЭИ и стал вырабатывать стиль жизни на пенсии. Это был длительный и не всегда приятный процесс. К началу 2007 года я в значительной мере перестроился и нарисовал в сознании план обследования Жукова, восстановление старых связей, фотографирование милых мне мест и т.д.
 Я уже знал, что Гена Морковкин  несколько лет на пенсии, что он не может ходить, что его возят на коляске. Его посещение  было первым в моем списке. Но вот 13 февраля  2007 года мне позвонила из Протвы моя школьная приятельница  и сообщила, что Гена Морковкин скончался.
 Его дочери вышли замуж и разъехались в разные стороны. Гена и его жена поехали погостить к одной из дочерей в ближнее Подмосковье. Однажды жена Гены выносила мусор и во дворе дома попала под машину. Её в тяжелом состоянии увезла машина скорой помощи. В конечном результате она осталась жива, но на Гену это подействовало самым худшим образом. Похоже, он уже потерял  и смысл жизни и желание жить. Его похоронили в ближнем Подмосковье, в Люберцах или около них.
Я часто думал, что  травма, которую Гена получил в детстве, неумение сельских лекарей срастить его колено  таким образом, чтобы Гена мог ходить, лишь слегка прихрамывая, сказалась на его образе жизни и  судьбе. Я почти уверен, что это способствовало формированию многих черт его характера: чувству обиды на более успешных, зависти, резкости в суждениях, сарказму, соседствующему с грубостью, неуживчивости. А ведь он был очень способным человеком. К сожалению, как правило, физические недостатки вредят и мешают не только в личной жизни, но и в профессиональном плане – тебя уж точно не сделают президентом, дипломатом или крупным начальником. Обратных примеров я, к сожалению, не знаю.