Томчин. Глава 8

                ТОМЧИН

                Глава 8

Уже неделю мы здесь, мои люди неплохо размещены и накормлены, оставшимся раненым оказана помощь и скоро они будут в строю, лошади отдохнули и набирают вес на великолепных пастбищах. Я благодарен великодушному главе рода, который, несмотря на очевидную угрозу этим гостеприимным людям, предоставил нам кров и заботу друзей и родственников. Пора и мне задуматься о пути возвращения наших земель, восстановлении силы племени и изгнании захватчиков. Отсутствие идей еще не повод для бездействия, его губительность нам уже доказана. Нужен план борьбы и его неуклонное воплощение, а не разовый фейерверк выигранного сражения. Восстановление будет постепенным, одним наскоком и, даже истреблением части оккупантов, этого не решить. Для начала нужна какая-то ниточка к пониманию причин круговерти, происходящей на этой земле. Моя неудачная попытка создать островок временной стабильности провалилась не случайно. Стечение событий слишком быстро разрушило созданный мною мир, не успевший дать ощутимых для всего народа плодов. Но конец был закономерен, как и крах всех моих предшественников.

Бортэ объяснила мне, что всю землю их народа населяет множество племен, родов с различными самоназваниями, их сотни - больших и маленьких, они постоянно враждуют и истребляют друг друга, но мне кажется, что это все же один народ и объединяет его один язык. Есть какие-то различия в произношении, варианты местного говора, но ситуация близка к тому, что было в моем мире. Россия, Украина, Белоруссия. Каждый из нас понимал каждого, на каком бы языке он не говорил. Эта страна так же разделена на три части. В восточной, в степи и предгорьях, после победы над своим соперником-ханом, только что правил я. Но, кроме подвластных мне родов и племен, принесших мне вассальную присягу, есть масса других, которые просто живут, кочуя в бескрайней степи, от пустынь на юге до лесов на севере, воюют, рожают детей и снова воюют, и так век от века. В срединной части земель, в степях и пустынях, над моим народом властвуют два хана. Один из них, как оказалось - названный отец моего предшественника на посту, и есть напавший на меня сосед, хитрый дедушка. Второй не лучше и я не удивился, когда узнал что он тоже участвует в нападении, ведь он мой названный брат, что-то вроде побратима. Бывший муж Бортэ славно повоевал и с ними, и против них, и с каждым из них в отдельности против другого, и, что интересно, втроем против хана западных земель, в лесах и горах. В западных землях только один хан, так уж сложилось, и он считает срединных и восточных собратьев грязными дикарями. Меня это не поразило. Похоже, так дело обстоит везде. И вся эта земля одного народа усыпана свободными кочующими племенами, дружественными по отношению к одним, враждебными по отношению к другим, но не принесшими присяги никому и режущими всех по своему собственному выбору и почину.

А вот и идея появилась. Первое, что я обязан сделать - выполнить свои обязательства по отношению к Бортэ. Я обещал передать сыну Бортэ ханство, а где оно? Первое – надо его вернуть. И здесь – тот, кто нам мешает, тот нам и поможет. Не правда ли, шеф? В смысле, поможет круговерть, нестабильность, царствующая здесь. Я разбит, обескровлен, сброшен вниз к подножию пирамиды, а мои враги на ее вершине, в зените могущества. Ха!  В этой стране ничто не вечно. Начну с врагов. Им не удержать захваченные территории - не местный уровень. Нахапать и утащить на хазу пропивать награбленное, это пожалуйста. С землей и людьми работать нужно, это не их цель жизни, своего хватает. Армию я им поубавил, а западный хан не дремлет. Для грабежа много времени не потребуется, рука набита, скоро вынуждены будут уйти. Далее: их двое. Бандиты никогда не довольны своей долей, только если один обокрал другого, тогда да, этот один доволен. Скоро перессорятся, и начнут резаться, и придут ко мне просить союза - один против другого. Совести то нет. Надо немного подождать. Теперь - мои проблемы. У меня две тысячи шестьсот всадников. На днях ко мне начнут стекаться обиженные и недовольные срединными ханами. Придется брать всех и отдавать под команду моих офицеров, а их у меня теперь две тысячи шестьсот, проверку они прошли. Придется пока принимать у недовольных их халявную вассальную присягу, но если я хочу что-то исправить в жизни этих людей, нужно думать о личной и ответственной. Чтобы не разбегались и не разбойничали. Но об этом я подумаю потом.

Совсем другое дело, а ты боялась!

Во второй половине дня ко мне в выделенную юрту пришел глава рода с сопровождающими воинами и торжественно принес вассальную присягу. А вот это плохо, это не недовольство захватчиками, он меня испугался, моих ветеранов. Страшно неудобно, мои себя вроде бы тихо вели, но страх появился, это не поправить. Принял присягу с благодарностью и приказал назавтра выдвигаться в новый лагерь, подобрать его с учетом возможных пополнений, на вырост, желательно у реки и чтобы пастбища не хуже этих. Надо пожалеть наших гостеприимных хозяев, загостились.

Бортэ готовит послание ко всем нашим врагам. Все-таки мне никогда не понять женщин. На что она надеется, усовестить их, что ли? Моих аргументов она просто не воспринимает, ей кажется, что она сейчас разъяснит плохим дядям всю глубину их падения и они дружной толпой кинутся исправляться и каяться. А, с другой стороны, она открыла мне новый взгляд на их мир. Конечно, они звери, но есть и Бортэ. Счастливчик я, везет мне в жизни на хороших людей. Послание пойдет от моего имени и запретить ей этого я не могу - ханство я ей еще не вернул и она имеет полное право, как может, содействовать его возвращению. Так что, как только отправим гонцов, лагерь тут же придется менять, а жаль - прибыло уже шесть тысяч воинов, но места и пастбищ хватило бы для тридцати. В речке вода прелесть, в меру холодная, как я люблю. Конец курорту. Пользу можно извлечь из всего: гонцами отправлю Архая и Сукегая, у них головы варят, разведают, что смогут, а Сукегай был одним из четырех моих телохранителей, не бросивших меня в ночь первой битвы. Ему я верю, не предаст точно. Послушал еще раз сочинение Бортэ. Сопли.

Сам виноват, соображать надо было.

Гонцы вернулись. Точнее – один гонец; Сукегай остался во вражеском лагере, продался и предал. Что сказать? Как вы яхту назовете, так она и поплывет. К матери его претензии. Архай привез в свернутой бересте посылку от дедушки, его кровь из пальца. Старый пень совсем с ума сбрендил, он бы мне еще другие свои анализы прислал. Или у них это что-то значит? Бортэ несет какую-то пургу, расстроилась, опять нас послали. Я их всех вообще своей кровью поил и не одного спасибо. Снова отдал приказ о переносе лагеря, скачем как зайцы. Меньше писем, больше дела, а то нас и свои желающие записаться на войну не найдут. Третий лагерь за две недели, на нас речек не напасешься.

Залезли почти в болото. Разведчики обещали озеро, но все пересохло, на поверхности плавает вонючий ил и, чтобы напоить коней, его надо отгонять. У нас бы от такой воды и люди, и кони передохли, а эти ничего – пьют, правда, добавки не просят. Загнали сами себя этими письмами на северную границу, выступать рано, народу пока мало собралось, а вода дрянь. Разведка уверяет, что других надежных мест, где на нас не донесут и тут же не прихлопнут, нет. Чертовы письма, не дай бог болезни начнутся. Хоть выпасы приличные, без коней нам нельзя. Интересно, сколько я на своих кривульках за час проковыляю? Километр? Два? Пока не проверял и не хочется.

Прибыл мой дядя-мародер. Прогноз сработал, в лагере противника разброд и шатание, хитрый дедушка ночью хотел прихлопнуть всех своих друзей по несчастью, но, наверно, как и в случае со мной, сам себя перехитрил. Все успели разбежаться. Второй срединный хан, мой побратим, а с ним сын дяди Даритая и Алтай-Полковник рванули под крылышко западного хана, а не ощущающий никакой своей вины в том, что другие не пришли с войны, дядя Даритай решил присоединиться ко мне. А может, просто делает вид что бессовестный дурак, а на самом деле - очень даже расчетливый прохиндей, мне воины нужны и он привел три тысячи. Улыбаемся и терпим дядю, как он терпел, когда очень хотелось пограбить, но было нельзя. Что, сволочь, стал богаче? Бортэ в восторге, просто летает. Какие все-таки хорошие люди, почти все раскаялись! Вот и попробуй, тронь гада. Уверен, вся эта шайка-лейка сама планировала замочить дедушку, он просто первый успел.

Кроме дяди прибывают и очень достойные люди, надо будет их в деле посмотреть, но впечатление очень хорошее. Явился голодный и оборванный, с горсткой своих людей, мой родной брат Хасар. Говорит, что был в плену и, бросив там всю свою семью, бежал, чтобы присоединиться ко мне. Устроил семейный пир по этому поводу. А дядя Даритай сразу нашептал, что никакого плена не было, братец добровольно перешел на сторону врага. Шпион, получается? И как проверить? Легко. Берем гонца и сообщаем дедушке от имени брата, что искал он меня, искал и не нашел. Ни слуху обо мне, ни духу. Растворился я в пространстве, исчез, может, даже помер где - как собака, никто не знает. Война окончена, вы победили, а я, несчастный Хасар, хочу воссоединиться с семьей и прошу вашего на это согласия. Пришлите проводника ко мне, пусть он меня к вам приведет. Вот таким макаром. Есть, конечно, шанс, что сами гонцы меня предадут, надо их встречать на полдороге, а дальше посмотрим. Гонцов двое: один - мой человек, другой – Хасара, на всякий случай. Сразу выдвигаемся на место предстоящего рандеву с гонцами, его я предварительно подобрал, сможем там качественно встретить даже тысяч двадцать карателей, если гонцы и Хасар – предатели. Им, пока, ни слова.

Все прошло штатно, гонцы получили проводника и бересту с анализами хана для Хасара, повязали проводника по дороге и в таком виде доставили нам. Какая неожиданная встреча! Решил предоставить возможность Хасару самому разговорить пленника, все-таки, подозрения есть подозрения. А я рядом понаблюдаю, о чем беседа пойдет. Может, и о Хасаре что-нибудь интересное услышим? Дерзай, брат, он в твоем распоряжении. Р-раз! И нет головы у проводника. И что я должен по этому поводу думать? Что у меня в родне одни идиоты? Или я идиот?

Послушаем теперь, о чем нам поведают гонцы, а Хасара пока с глаз вон, пусть погуляет, нервный он какой-то. Оказывается, дедушка поверил в сказку, объявил праздник и всей приближенной толпой отмечает мою преждевременную кончину в специальной палатке, расшитой золотом. Вот дает, даже палатку для такого случая заготовил! А ведь это, кажется, удача! Расслабившись от ощущения наступившей безопасности, враги решили провести отдых на пленэре и разбили лагерь в чудесной своими красотами горной местности с прекрасным ущельем, степным языком вдающимся в живописные горы. Выпивают, закусывают, на посторонние шумы не реагируют. Охрана по минимуму. Надеюсь, тоже себя не обижает, прихватила кумыс и под вяленную конинку его, с чесночком. Благодать! И, главное, расположились перед самым входом в это дивное ущелье, немного их туда подтолкнуть и какой шикарный мешок получится! Их там тысяч двадцать-тридцать, у меня с собой пятнадцать, в лагере пять, но народ постоянно подтягивается. Сейчас первая половина дня. Скакать надо примерно сутки, если сейчас все вчерне спланирую, разведку пошлю, то она туда сегодняшней ночью прибудет. Осмотрится, местность уточнит, немного охрану почистит. Пять тысяч под командой Архая отправлю вперед о двуконь, дадим им самых свежих коней. Прибудут ближе к утру, перекроют пути отхода, обозначат и сосредоточатся на направлении главного удара. Я с десятью тысячами появлюсь утром, но надо постараться еще в темноте и, сходу, на изнемогающих конях, (потерпят еще немного) по обозначенному Архаем направлению наношу удар. Шар падает в лузу, то есть в ущелье. Паника, как же без нее, инстинкт предков. Внутрь не идем, проводим окружение и медленно душим, бережем людей. Постоянно подходят подкрепления из нашего лагеря и надо организовать посты на всем пути следования, пусть всех желающих повоевать заворачивают к нам. Тысяч десять еще подойдут в течении суток. Определяемся с составом для проведения блокады и организуем работу по сменному графику: восемь часов повоевал – еда, отдых, покой. Новые табуны подойдут, лошади свежие. Может враги сами сдадутся, поглядим. Ну что, погнали?
 
Гладко было на бумаге, да… Не только кони выдохлись в этой скачке, но и люди. Поэтому наш первый удар отразили и пришлось резаться всерьез, проводя в жизнь наши решения. С трудом, но задавили врага внутрь ущелья. С запланированной пересменкой тоже пришлось облизнуться, не судьба пока моим неграмотным товарищам попользоваться плодами просвещенной цивилизации. Только-только хватало народу держать периметр. Стойкость, в данной ситуации, враги проявили необычайную, трое суток, день и ночь, резались и не сдавались - без еды, без отдыха, без надежды, без организации. Хитрый дед бросил все свои усилия на спасение себя, любимого, и преуспел. Говорят, ночью, второй или третьей, скрылся со своим узким кругом. Вот как он это сделал - не говорят, не знает никто и я не пойму. В общем, к концу третьих суток подыхали от усталости обе стороны, но сдаваться пришлось той, которой просто некуда было деться. Жертвы пока не считал. Выйдем из ущелья, и на отдыхе будем считать наши раны и товарищей. А пока – победа. Победа!

Воевали – веселились, подсчитали – прослезились. Что-то мне пословицы все в голову лезут, наверно, такая голова. Пустая. Из моих более-менее подготовленных пятнадцати тысяч осталось чуть больше десяти. Из двух тысяч шестисот офицеров погибло примерно триста. Остальных, лежащих в ущелье, уже друг от друга не отличить, тысяч тридцать погибло с обеих сторон. Это на глаз, никто не хочет заниматься подсчетами. Кроме десяти тысяч, в которых я уверен, к концу недели я располагаю примерно сорока тысячами воинов, принесшими мне присягу. Это и бывшие вражеские воины, и подошедшие наши, и даже с той стороны границы подтянулись неизвестно чьи племена. По уже сложившемуся правилу, в каждую присягнувшую мне группу назначаю командира из преданного мне корпуса, иногда нескольких - на ключевые руководящие посты, от сотника и выше. Бывший вождь остается в своей группе вроде комиссара, чем мое нововведение четко отличается от института комиссаров гражданской войны. На нем теперь снабжение и регулирование гражданских функций внутри рода. В военные вопросы – ни-ни. Не рядовой, конечно, но с правом только совещательного голоса. Остался мой дядя Генерал без своих трех тысяч воинов. Кроме сиюминутной выгоды с дисциплиной преследую следующую цель – по окончанию военных действий роды расползутся по степи, все забудут и начнут своевольничать. При наличии внедренного мною нового руководства, никуда им от обязательств передо мною не деться, а убьют кого – приду и накажу, ибо – бунт! Фактически, я раздаю все роды в аренду, пользование, собственность доверенных лиц, образуя новую касту – служилое дворянство. А действую так, чтобы было понятно, все они мои: и бывшие хозяева родов, и офицеры, и весь народ, и добыча воинская вся моя, я ей сам распоряжаюсь, награждая достойных. И попробуй теперь один из моих офицеров напасть на другого, на его род, на мою собственность. Всей массой навалюсь, ибо царь! Хорош разбойничать, работать надо, табуны пасти. Меняем феодальную раздробленность на просвященный абсолютизм. Надеюсь, в этот раз не шило на мыло. И уж совсем робко надеюсь, что абсолютизм получится просвященным, я все-таки кандидат технических наук. Никто не протестует, хоть с маслом их ешь, сами намазываются. Восток дело тонкое. Любую мягкость, доброту, воспринимают как слабость и сразу - нож в спину. А сожмешь в кулак, чтобы только писк раздавался - видно понимание в глазах. А после последней битвы мой авторитет в их глазах, то есть кулак у носа – о-го-го!

Нет критики, приходится все самому изобретать. Наверняка, что-то недодумал. Кому такой подход не по нраву – вон из моей степи. Сейчас еще недельку передохнем и проведем победоносный рейд по всему возвращенному мне свободному Востоку, а далее двинемся в бывшие срединные ханства принуждать племена к миру, рассылая во все стороны гонцов и разведчиков с лозунгом: присягай или проиграешь. Цель - выгнать всю недовольную шушеру в западное ханство, пусть потом он с ними мучается. Обьединю Восток и Центр, буду ханом грязных дикарей, а он, на Западе, ханом культурных.

Не вижу я у присягнувших мне вассалов возможности продолжать грабить и убивать, слишком большие силы я себе под руку собрал, не устоять разбойникам против государства. Эксцессы, конечно, будут, но это и хорошо, мы их показательно устраним. А у моих офицеров появятся в подчинении верные войска, дай только срок. Сами научатся устранять эксцессы. И, только попробуй напасть на одинокую юрту в степи, пустыне, предгорьях, угнать последнего коня у бедняка или изнасиловать его дочь. И пограничную стражу введем. Казна и армия в одних руках. Пока это добыча, а начнем перевооружение, народ уже подкормится в мирные времена, введем налог на содержание постоянной армии. Как-то так, посмотрим.

Наконец война закончена, страна потихоньку приходит в себя после летних потрясений. Вот и осень. Вторая моя осень в этом мире. Может хоть теперь, осенью и зимой, удастся спокойно поразмыслить о произошедшем со мной? Сейчас нахожусь в центральном ханстве, отработаем пиры, подправим структуру управления и - можно возвращаться к себе на Восток. Уже говорю - к себе. Привык. Может так и лучше: постепенно привыкать, пропускать через себя все происходящее, а то, иногда, ловлю себя на мысли, что действую - как в кино. Как хороший актер - в самый ответственный момент должен поднять в красивом жесте руку и произнести героическую речь, и я поднимаю, и произношу, и вижу себя со стороны, и мне даже интересно, что будет дальше с героем. А не пора ли герою - со съемочной площадки - домой?  Или, хотя бы на зимнюю стоянку, где не надо каждый миг ощущать на себе сотню взглядов, а можно одеть свой старенький удобный халат и растоптанные сапоги, и сидеть у себя в юрте, думая о происшедшем со мной, и даже охрана не видна, а только тихонько сопит за ширмой. И я – это я, сам с собой.

Зачем Бортэ постоянно напяливает на меня шикарные шмотки? Какой в этом смысл, если все знают, что вся страна принадлежит мне, и они сами принадлежат мне. К чему это хвастовство и кичливость богатством, у нас еще много проблем и глупо стоять над униженно склоненной спиной бедняка, лежащего передо мною на ковре, в сапогах ценой в три коня. Что ему я этим доказываю? Недостижимость для него власти и богатства? У него и так жизнь нелегкая, а здесь еще я со своими сапогами и халатом. Вот если бы иностранные послы… Так нет же послов!

Провели пенсионную реформу. Ну, это я ее так громко называю. Здесь письменности нет, все на слово приходится делать. С трудом, но собрали данные о всех пострадавших, потерявших кормильца семьях и выделили им помощь из доставшейся мне собственности срединных ханов. Еще послали глашатых по всему Центру и Востоку созывать жалобщиков к хану. Столько же их набралось… День послушал, а потом просто приказывал каждому зашедшему просителю выдавать по два барана, или вещами, если издалека и баранов к себе гнать ему в лом. Вроде справились. Глашатаи предупредили всех моих назначенцев, что строго спрошу за смерти моих подданных от голода, болезней и притеснений, зима же на носу. А мне воины будущие нужны и матери будующих воинов. Уже по родам ведут учет всех семей, где от пяти и более детей. Бортэ страдает - состояние двух ханов по ветру пустил, семью разорил. Трофейную юрту с золотым шитьем простым пастухам подарил. Не пастухам, а уже дворянам и не только юрту. У меня еще много добра осталось, а по весне отары и табуны удвоятся. Я же знаю, она добрая. Вот у моей названной матери, кроме четырех родных сыновей, меня считая, есть два моих сводных брата и целых четыре приемных. Это не считая дочерей. Здесь не принято бросать детей без поддержки, какая война прокатилась, а безпризорников нет, всех сирот по юртам распихали. По-всякому живут, но живут. А вспомнить миллионы беспризорных в начале девяностых у нас в России, да и в новом тысячелетии от брошенных детдома ломятся. Это как? И я этих дикарей еще детей любить учить буду? Буду вводить государственную поддержку материнства. Со следующего года все инвалиды войн, мыкающиеся по стойбищам, будут поставлены на государственный кошт с обязательством учить подрастающее поколение. Поколение здесь шустрое, само подрастает, но мои вояки не так будут бояться превратится в калек и повиснуть на шее своих домашних. А здесь это быстро, самому в прошлом году чуть ногу мечом не отрубили. Госслужащий – это не жалкий инвалид – попрошайка. Статус! И, аналогично, про старух, заслуженных матерей - пусть молодежь воспитывают. Посмотрю, что получится.

Манилов.

В числе прочих, мне принес присягу родной брат старого хана центральных земель, хитрого деда. Опасаясь осеннее-зимних восстаний, не очевидных, но, все-таки, возможных, выказал ему всяческое уважение, единственному из вассалов сохранил высокий пост и оставил право владеть его личными бывшими подданными, направив ему десяток своих для контроля в среднее и высшее звено. Обсудив с Бортэ мою весеннюю свадьбу с дочерьми бывшего восточного хана-конкурента, решили продолжить традицию и просватали двух дочерей этой марионетки, одну за меня – понарошку, а вторую – всерьез, за младшего сына Бортэ. Вообще-то, мальчишке десять лет, но для него – всерьез, есть у Бортэ какие-то планы, а для меня, убогого – понарошку. Я ничего не имею ввиду, но все-таки, почему? Не понимаю я женщин, мы же обо всем договорились?

Свадьбы состоялись, хорошо погуляли и, за последующий месяц мой тесть успел возненавидеть меня, составить заговор, собрать недовольных, поднять небольшое восстание и попытаться меня убить. Азия-с. Вот так, добротой и лаской. Как сказал великий мудрый Черномырдин: - Хотели как лучше, а получилось как всегда. Мне бы магнитофон и крутить эту фразу по утрам, вместо зарядки. Чжурче получил указания не церемониться, войска и, в приятном для меня стиле (не даром учил), завлек дедова брата в западню и завершил этим мой неуместный приступ соплежуйства.

Мне-то что, Чжурче забрал свою награду, мою нареченную, попытавшуюся при расставании захватить с собой моего повара, выданного ей на время, чтобы меня не домогалась. Повара-то я отобрал - должны у хана быть хоть какие-то свои маленькие привилегии. А вот как сынок Бортэ со своей собирается жить, если ей от такого папаши хоть что-то передалось в характер? Конечно, это его дело и Бортэ, но ведь жалко мальчишку, маленький еще, пропадет.

С западных рубежей пришла информация, что при переходе границы был убит хитрый дед. Сопредельные пограничники зарубили его по ошибке, слишком неказистым и завалященьким показался им бывший хан. Вот и закончилось наше с ним противостояние. И пограничников он попытался обмануть, а потом передумал, решил раскрыться и… и не успел. Хитрый дед. Эх…