Мы поднялись в страну израиля, или арца алину

                МЫ    ПОДНЯЛИСЬ  В  СТРАНУ  ИЗРАИЛЯ,  ИЛИ   АРЦА  АЛИНУ.
         
           11   МАРТА  1993   года   наш   боинг  747    приИзраилился    в   аэропорту    имени    Додика    Бен-Гуриона    в    городе-мечте    Тель-Авиве.

           Никто    из    нас  ,   репатриантов   ,    никогда   не   забудет    тот    миг  ,  когда    колеса    шасси    коснулись    Земли.   По     традиции  ,    все   пассажиры   в    этот    момент    зааплодировали .  На    лицах     некоторых    из   нас   заблестели    слезы.   Кто    плакал    искренне    душой,   а  кто   пьяными    слезами    от    дармовой    водки    с   пивом .    В   соответствии    с    законом   №  1     нашей   Конституции    Матриархата  ,   мой    бывший   Козел  ,   испросивши   разрешения   и    получив-таки    моё   "ТАКИ   ДА ! "   ,  унесся    со    стадом    мужиков    на   водкопой ,   к   стюардессам.  После   он    раз   пять    бил    у   моих   ног   копытом   от     первого     репатриантского    счастья    нахаляву.

          У    меня    в   момент    "окончательной     остановки   моторов "    было   такое     чувство,    будто    мы   успели    вскочить    в   последний    вагон    поезда   ,    несущегося     в    РАЙ.   

           И   вот     мы ---  в    раю. Из    бортовых     динамиков   вырывалась   на   волю   задорная     израильская    песенная    классика  ,которую     знал    назубок    даже   самый     темный   барбос   из    самой    гадючьей    глухомани.  Песня    "  Хэвэйну     шалом    алейхэм  ! "  (  Мы    принесли   вам    мир !  (иврит ),  как    полагали    организаторы    рейса    по    маршруту     Киев---Тель-Авив   ,    была    призвана    пробудить    в    нас    сентиментальное    ШАЛОМ    при   встрече   с    мамой-Израиловкой.  Ступив     на    родную    Землю,   мы    не   кинулись     на   колени    ,   чтобы   ее   целовать,   как    это ----совершенно    искренне  ---   делали    прилетевшие    через   лет  7    после   нашего     прибытия  ,  когда   ТАМ    стало    пахнуть    торжеством    беспредела    и    реальных     погромов.

          Мы    дождались,    пока    все   пассажиры   выйдут   из   салона   ,чтобы    снести   маму    на   руках    по   трапу.   Она,как    могла  ,  сопротивлялась,   когда   к    борту   подъехала     лифт -  кабина .   Мама   ,  шагнув    в   нее  ,  уселась    в   инвалидное   кресло  ----  по   ее   словам,   как    "  та   Ева    на    шею   Адаму "---  и    подкатила   в   сопровождении     сотрудницы    аэропорта    прямо    к    рафинадно    сияющим  стерильной     белизной     ступеням   здания     терминала.

         Мне    тут    же    открылись   Врата   Истины ,   которая    в    обычном    своем      проявлялась    и    божественно    и      сатанински ---   одноврененно.    С    одной    стороны,   я    искала    вещественное    подтверждение    известного   клише   "  вонючий   Ближний   Восток  "...  И   случай    не   преминул      мне     преподнести  "грубо  ,  зримо"     одну    сторону    истины.  Молодая    маман --   из   местных---    выставила    своего   4-хлетнего    сынишку     у   всех    на    виду    прямо    под     финиковой     пальмой      сделать     свое   "мокрое    дело  ".    По    тому,    что    никакой     реакции    у   прохожих     на   это    не   последовало,   я      сразу     поняла,   куда     мы   попали.  Это    потом    уже     мне   растолкуют   ,    что    в     субтропическом     климате    Израиля     ,когда    для    поддержки    нормального   жизнеобеспечения      требуется    выпивать   два-три     литра    жидкости    в  день  ,   суровая   традиция     запрешает    сдерживать    свои      естественные     рефлексы   и   томить    ребенка    походом    к    приличествующему    месту.

            Помимо     разлапистых    пальм    и    неоновой    феерии,    меня    занимало    ,   из    камня     какой   породы    выложены    ступени.    Мне    пояснили,   что    это---   иерусалимский     камень  (   белый    гранит )  ,   из    которого    тут    укладывают    буквально  все  :    от   фасадов   домов    до    могильных    плит.   Невольно    вспомнилась    песня    нашей    любимой     тети   Сони   Ротару  :

Мой    белый    город, ты--- цветок    из  камня...
Ты---  мой,  ты---наш   и    ты    открыт    для   всех.

        Бывая    в   Иерусалиме,  я   думаю   о    том,    что    Ротару     (  таки  да ! )---   наш    человек    в    диаспоре.

         16    лет   тому   назад    я   дотрагивалась     до   ступеней  и   ,   не     веря     своим   ощущениям,     понимала,   что    мы    попали    в    ожившую    сказку   про    Золушку.   Свод    неба   в    нашей     сказке     походил   на   царственный     купол   застывших    веков,   звезды    расссыпались     крошечными      горными    хрусталиками     и     зависали    так   низко,    что    до    них      можно    было   достать    с  крыши    небоскреба.    Стояла    ночная    влажная     теплынь   ,   хотелось    еще     побыть     здесь  :     между      ТОЙ   И      ЭТОЙ    ---   новой ---     жизнью .    Но    нас    уже    настойчиво    манили     иной    ритм    и   свежий    вкус     жизни,   к   которой    мы    шли,    ехали   и  летели    все    свои    долгие-долгие     годы.

          Внутри     здания    нас   подхватила    под    белы     руцы   руссскоговорящая   служащая   в    стильной    униформе.    Она       была    моложе   мамы    лет   на   50  ,   но    обратилась    к    ней   на   "ты"     с    заметным     акцентом     и    заговорила    в   такой    радушно-семейной     манере,   будто     мы    с   ней    только    вчера    грызли    "семАчки"    и     мыли    кости    соседям.     (  Лет    через    6-7    и    мою   ,точно    такую    же ,    манеру    общаться   с   незнакомыми     в    Израиле  ,   приметит    мой    товарищ    по    службе    и   спросит,   где   я    набралась    "бесцеремонности "...)
           Интонации     и    ритмический    рисунок    фраз     нашей      "патронесссы"    напомнили   нам,   что   мы    среди    своих,    но    эти    свои     какие-то...   не    вполне     наши.   Ухо     улавливало     непривычную    артикуляцию  :   слишком     мягкое,   среднеевропейское    ЭЛ   ,   такие    же    смягченные    шипящие   ,   рокочущее   ЭР    горловое    или     ,   не    картавое    вовсе,  как    ожидалось,    а   как    бы     не    проглоченное    и    застрявшее    в    гортани.    Непомерно    растянутое   произнесение    конечных    гласных      в    словах   и  ---     особенно----   в    конце     фразы    делало     речь     не   произносимой,    а    пропетой.   То    же    самое    произойдет    и   снами,   когда  бывшие   соотечественники    будут     не    слУшать  ,    о    чем    ты   говоришь,   а    только   слЫшать  ,  КАК     ты    произносишь.  А    говорить    иначе,   чем     в   Одессе-маме    ,    мы    уже        затрудняемся.

         Из    аэропорта    такси     привезло    нас     в     гостиницу   Тель-Авива.  Спали    мы   часа     четыре.    От     длительной     эмоциональной     нагрузки,   связанной    с   походами     по    советским     инстанциям   для    оформления     бумаг     на     выезд  ,   нас    разламывало,    ревматоидно     выворачивая   все    суставы.  Зато      голову    сносило     эйфорией   первооткрывателей.
          Мы     выползли    на   свет   божий   .   Это    был    наш    первый     день    на    РОДИНЕ.    Ощупывая     стопами    тротуар   ,   обнюхивая     и    оглядывая     окрестность    ,    мы    застыли    на    пешеходном     переходе   ,   как    мумии.    Ночью     прошел     легкий     дождь  ,  погода    улыбалась    нам,   как     скороспелое     яблоко.    Мы     дефилировали    в   радиусе    десяти    метров     перед     гостиницей .   
            По     той      стороне     тротуара     шла     дама    лет    37-ми   .   Её      распущенные    кукольно-огненные     кудри    ниспадали    на    воротник   черного    пальто,полы      которого     буквально     лизали    асфальт.   В   длиннючих      пальцах     художницы   она     небрежно     сжимала    связку     из    сотен     ключей  .    Шла     неторопливо  ,напевая.    Шла    так   ,вроде    бы,   хотела,   чтоб    мы    ее    пристальней     рассмотрели.
            Очнувшись     от     потрясения,    я    толкнула     друга    Юрку     ногой    и     зашептала    так,   будто    ,    сквозь    шелест    проезжавших    авто    дама     могла    меня     услышать :
--- Маргарита !..

--- Иди   ты...

---Я    тебе    говорю !  (   акцент   на   Я)   Ей     бы   нарциссов     желтых   ,   вместо    ключей...

       Мне     казалось     тогда    и    хочется    думать    и   сейчас,     что    Булгаков ,   сидя     на   тель- авивской     набережной,    писал    Маргариту     с    израильтянки,   потому    что     утренний     сонливый     наш     Тель- Авив --- это     даже    не    сказка.    Это ---   легенда     о    первой    любви.