Сказка. ч. 6. гл. 50. как будто бы сначала

РАЗДЕЛ  2.

ВСЕ КАК БУДТО БЫ С НАЧАЛА.


Что делать-то будем? – озадаченно допытывался Кощей и своего нового приятеля, “верного друга”, как это теперь называлось, - а вдруг не получится?
- Я мог бы возразить тебе, что опасаться нам нечего, если бы не был серафимом и демоном одновременно, а ты не был бы Кощеем, - резонно отвечал Дух, - и сказал бы то же самое, что,  в свое время изрек небезызвестный всем Ходжа Насреддин:  “За двадцать-то лет осел, шах или я, но точно кто-то помрет”. Черт бы побрал наше с тобой бессмертие! (Ага, - сообразил Джахангир, и все-таки я не смертен, что уже хорошо!). Так что, хочешь, не хочешь, а приказ есть приказ, и выполнять его – нам! Впрочем… - Дух что-то силился припомнить, но все никак не получалось, - Бог сулил нам помощников, так что не худо бы спихнуть часть груза ответственности на них?
- Совершенно верно, - повеселел Кощей, - так  выпьем же за успех нашего трудного, если не сказать, безнадежного мероприятия! Кроме того, двадцать лет правления мне обеспечено, ибо, в данном случае, библейская фраза “Всякая власть от Бога” относится лично к моей скромной персоне! Попробуй, кто  после этого покуситься на мой ответственный пост! Стреляю без предупреждения!
- причастимся, ваше благородие, это – святое дело, - самым серьезным тоном отвечал Дух, а о делах – как-нибудь в другой раз, когда помощники объявятся! Незачем самодеятельность устраивать!
И верные друзья приступили к немудреному обряду причастия, в данном случае больше напоминающему культ поклонения Дионису (Вакху). Из раскрытых окон кремлевских дворцов  дождем сыпались пустые бутылки и огрызки, и музыка, три дня гремевшая над центром столицы, ничем не напоминала церковную.
   В это же самое время на метеостанцию пришла телеграмма, вернее – телетайпное  сообщение  на мое имя:
- старшему научному сотруднику Института Экологии и Проблем Выживания Парамону Вулканическому предписывается в срочном порядке явиться в Кремль на переосвидетельствование  и назначения на новую должность в аппарате его превосходительства Джахангира Увертливого.
Исполнить немедленно.
Бог,  8 июля  от рождества Христова.

Я недоуменно почесывал лысину сквозь ушанку: а как явиться-то? Вертолет ожидался лишь недели через две, и то в лучшем случае…пешком же отсюда выбраться вообще было невозможно. Путь лежал через тысячи километров болот, глубоких рек и озер, а сейчас еще и по глубокому мартовскому снегу. Но и не выполнить приказ я не мог: Бог есть Бог – если, конечно, кто-то не пошутил… оставалось надеяться на очередное чудо вознесения и транспортировки к месту назначения.
Полетим, Парамоша, -  утешал я сам себя, - как-нибудь, да доберемся! Ибо Господь мудр, и он не попустит, чтобы его задание осталось невыполненным! С этой мыслью я хотел отойти ко сну, да не тут-то было! Налетел шквал, и метеостанцию так затрясло, что стекла задрожали, и крыша громыхала. – Как лететь в такую погоду, - недоумевал я, - даже чайки куда-то попрятались!
Никогда я не наблюдал на Крайнем Севере грозы, а тут увидел, да еще какую! Словно какой-то волшебный стрелок  выпускал очередями молнии, и они ложились все ближе и ближе к нашему убогому строению. При свете их бесчисленных вспышек я успел увидеть, как мощнейший электрический разряд поразил моего неприятеля  Валеру Запойного, премерзкого богохульника и еретика, как  вспыхнула и тут же погасла какая-то доска, как рухнула наземь антенна радиосвязи. И подумал еще, грешным делом, что Господь нет-нет, да и попадет, в кого следует! И  именно в этот момент что-то вспыхнуло прямо в черепе, и все погрузилось во тьму. Я метался по границе света и мрака, пытаясь уйти от неотвратимо надвигающейся пустоты Небытия, но все усилия были тщетны. Чернота затягивала в свои недра, и силы были слишком неравными. И вдруг, когда уже не оставалось никакой надежды на спасение, в мое затемненное сознание (а, может быть, подсознание) ворвался грубый хамский голос Буки: - ну что, очнулся, наконец?   - А что ему, жеребцу, сделается, -  гремел глас Бяки, - не помрет, небось! Ему когда еще Бог Вечного Жида присвоил? То-то и оно!
- Спасители вы мои, - взревел я, постепенно приходя в себя, - и где бы я без вас сейчас был?
- Ты лучше Бога благодари, гунявый, - брюзгливо ответил Бука, мы всего лишь скромные слуги его и исполнители воли Всевышнего! – Ага, - глянул он в иллюминатор Пегаса, в котором, оказывается, я и возлежал, - кажется, подлетаем! Давай, Бяка, автоматическую посадку!
И наш НЛО мягко шлепнулся на клумбу перед президентским дворцом.
А нетерпеливые Пришельцы пинками и проклятиями уже поднимали меня на ноги.   – Вставай, пролежень, кричал Бяка, щедро оделяя вашего покорного слугу подзатыльниками, - Дух с Джахангиром ждут! Ты что, телеграмму не читал?! – И, вероятно, для убедительности, наградил меня такой оплеухой, что я снова впал в коматозное состояние, и уже не видел, как братья-серафимы обменивались ядовитыми репликами и увесистыми затрещинами, выясняя, кто нанес мне тот злополучный удар. 
- Скоро они? – волновался Кощей, глядя в окно, - я же видел, как Пегас пролетал над Кремлем! Теперь ты понимаешь, кто наши помощники?
- Я это понял раньше тебя, о мудрейший, - не без иронии  отозвался Дух, - все те же так называемые “верные друзья”. Ты так не волнуйся, никуда они не денутся, и еще нас с тобой переживут! Парамошу бы только сгоряча не зашибли, это за ними водится…
- Как, приятно удивлялся Кощей, - следовательно, все будем в сборе? Эй, ваше преподобие, давай, присоединяйся к нам!
Откуда-то из темного чулана вывалился сонный Хомяк, и, крестясь и зевая одновременно, на  полусогнутых ногах приблизился к Джахангиру, бормоча: - что угодно-с? Чего изволите-с?
Тут его взгляд остановился на Духе, и наглая торжествующая ухмылка поползла по лику старого священника
- Вот ты где, пропащая душа! – возопил  он, - а ну-ка, давай, начисти мне ботинки… то есть, для начала, свари кашу! И – без разговоров! Налево кругом – шагом марш!
Дух глянул на своего начальника так, что любой другой непременно скончался бы на месте, но Хомяк уже вошел в раж, закусил удила  и потерял всякий страх, ибо твердо помнил, кем ему сейчас приходится этот страшный джинн. И Азазеллу ничего не оставалось, как подчинится, и, скрипя клыками, отправиться на кухню.
- Зачем ты так, – укоризненно произнес Кощей, - лакей ведь тоже человек, он и выпить не дурак, и закусить, и ласку любит…
- вот на кухне пусть себе выпивает и закусывает между делом,  - надменно ответил Хомяк, - и нечего ему здесь торчать, когда джигиты разговаривают! Верно я говорю, ваше превосходительство?
Кощей, прекрасно понимавший, что старого догматика уже не переделать, сокрушенно кивнул, но все же нашел в себе силы навязать старику небольшую дискуссию.
- А не помнишь ли, бобо, - вкрадчиво начал он, - о чем писал Сенека своему приятелю Плинию Старшему? Я и сам в точности  не могу процитировать тебе эти строчки, но смысл там такой:
- “А стоит ли возноситься, презирая своих рабов? А кто не раб? Вот тот сенатор – раб своей жадности, другой знатный господин – раб своей жены…кто-то раб своего обжорства, кто-то – своего управляющего… так что рабы – твои товарищи…” или что-то наподобие. И опять-таки не стоит зарекаться от рабства: сегодня ты – господин, а завтра – кто знает?
- Между прочим, я у этого шайтана уже походил в лакеях,  - злобно ответил Хомяк, - и, полагаю, достаточно об этом! К тому же Господу виднее, кто кому  и как должен служить, и, соответственно, кто и как – командовать. Или у тебя, достопочтенный правитель, имеются какие-то возражения? Бог не очень-то любит, когда ему перечат!
- Хватит меня запугивать, - огрызнулся Джахангир, - к тому же Всевышний – не пугало огородное; и, кроме того, он тебе что, инструкцию составлял, как обращаться с лакеем?
Хомяк сообразил, что сболтнул лишнего, и замолчал, злобно поблескивая бусинками черных глаз из-под лохматых старческих бровей. Это рассмешило правителя:
- ну, что ты, в самом деле, старче, - хлопнул он догматика по ватному плечу, и стоит ли по поводу каждого высказывания затаивать злобу? Лучше давай, причастимся, старичок!
- Мы не против, - подражая Сталину, величественно произнес Хомяк, - причастимся, ваше благородие!
- Без нас не начинать! – прогремел из коридора бас Буки, - а то как бы Бог на вас не разгневался!
- И этот Богом пугает, - сокрушенно вздохнул  Кощей, - что за сговор реакционных сил современности! Честное слово, как НАТОвцы какие-нибудь! Стыдно, господа!
Однако никто уже не хотел слушать его увещеваний. Бяка добыл где-то стоведерную бочку “Фалернского”, а тут и Азазелл подоспел  с кухни, волоча кучу подносов и огромных чанов и казанов. Полуобморочного меня также бросили в кресло, где я, не приходя в сознание, присоединился к пирующим… виноват, причащающимся.
В процесс затянувшегося застолья никто не вспомнил про божий приказ, и напрасно. Господь помнил о нас, и неодобрительно покачивая головой, наблюдал с небес за нашим возлиянием.
- Они воображают, что я и впрямь буду ждать двадцать лет, - насмешливо произнес Всевышний, - наивные существа! Впрочем, и наивность у них какая-то циничная… наглость это, а не простодушие! Впрочем, посмотрим, что они предпримут в дальнейшем, когда проспятся.
И занялся своими бесконечными делами – сколько их у Бога? Никто этого не знает, а если бы кто и узнал бы – не обрадовался, ибо наши слабые рассудки не приспособлены к перегрузкам разового охвата настоящего, прошлого и будущего всей Вселенной со всеми ее обитателями и объектами.
  Очень скоро – суток через четверо – наш конклав стал потихоньку приходить в себя, с трудом припоминая, что с кем произошло за это время. Очнулся и автор этих строк, в голове которого все еще плавали всполохи молний и гремели подзатыльники Пришельцев.
А за столом уже происходило шумное обсуждение планов на будущее.
- Что от нас требуется? – вопрошал собравшихся Джахангир,   и сам  же отвечал: восстановление порядка в стране с применением достаточно энергичных мер, в простонародье именуемых диктатурой или тиранией. А кто, собственно, возражает? В свое время я как будто бы уже заявлял о необходимости воцарения диктатуры закона и об  уничтожении экстремизма во всех его проявлениях, в первую очередь в терроризмом и вооруженным сепаратизмом. Но бандиты не намного слаще террористов, а они, в свою очередь, непрерывно пополняют свои ряды за счет мобилизации хулиганов и прочей шпаны, деликатно именуемой кое-кем “трудными подростками”. Но мало кто задумывался над тем, с чего начать. Демагогические заявления столпов западной демократии о необходимости соблюдения так называемых “прав человека” уже давно ничего, кроме раздражения, не вызывают. Иной раз и не поймешь, спонтанно ли нарастает вал преступности, или кто-то старательно культивирует его вирусы, используя немалые средства и хорошо обученных специалистов.  Насилие порождает насилие, не так ли? Но поощрение насильников вместо отпора разве не поощряет их на дальнейшие преступления? И опять-таки, разве насилие с  их стороны не вызывает необходимость ответить им адекватно, и даже сверх того? Меня всегда поражали наглые заявления демагогов стран Желтого Дьявола – да и наших, между прочим, о недопустимости применения  избыточной силы против агрессоров и экстремистов. Ничего себе! Получается, что при нападении на часового бандита с ножом, злосчастный солдат не имеет права стрелять только потому, что нож – менее грозное оружие  по сравнению с автоматом или карабином? Он что же, обязан отбросить свой “ствол” и вступить в честную схватку с противником на ножах? Глупо, зато без применения пресловутых избыточных средств!  Нет, господа, никто и никогда не убедит меня в том, что права нападающего агрессора равны правам жертвы, что бы не болтали по этому поводу так называемые “правозащитники”. У нас уже были попытки наведения конституционного порядка на отдельно взятых территориях, и они кончились фактическим крахом, на мой взгляд, исключительно в силу следующих причин:
- сама по себе “конституция”, написанная вороватыми приспешниками вечно нетрезвого Пиан Рашида, требует определенной “зачистки”;
- в обстановке сплошно предательства любая победа обязательно приведет к поражению;
- если бы нашей нечисти столь активно не помогали внешние силы и внутренние супостаты, ей бы и дня не простоять против наших доблестных войск.
Кощей победно посмотрел на собравшихся, и продолжал:
- так что же из всего этого следует? Вы, возможно, станете смеяться, но я настаиваю на повторение попытки установления диктатуры закона. Начнем же все с начала, черт побери! Любые предложения  будут внимательно  изучены нашими советниками – именно нашими, а не доставшимися мне в наследство от моего трижды проклятого предшественника.
- Все, как будто бы, сначала, - пробормотал Бука, - что ж, неплохая мысль! Мы все к вашим услугам, товарищ Кощей; но и ты, в свою очередь, должен нас поддерживать во всех наших начинаниях. И еще бы мы тебе посоветовали назначить своего преемника, а то мало ли что!
- Я уже думал над этим, - парировал  Джахангир, и выбор сделан. Как вы полагаете, кандидатура моего заместителя по национальной безопасности господина Иоганна Вайса  могла бы всех устроить?
В ответ раздались дружные аплодисменты: Вайсу симпатизировали все. Уж больно хорош было этот бывший генерал госбезопасности – подтянутый, собранный, не теряющий самообладания в самых трудных ситуациях и чем-то даже похожий на своего начальника.
- Решено, - объявил Джахангир, так и сделаем. Я весьма рад тому обстоятельству, что все здесь присутствующие, такие разные и непохожие друг на друг, смогли достигнуть полного взаимопонимания по ряду вопросов, если не сказать,  консенсуса. Дорогой Парамон, прошу вас подготовить проекты соответствующих указов; Азазеллу, несомненно, предстоит возглавить силовой блок;  его преподобие Хомяк займется вопросами религии и церкви, а Пришельцы, как всегда, будут уничтожать все живое, что только сотрудничает с силами Зла. Все удовлетворены предстоящей работой?
- Все, все, - дружно закричали мы, - ты только сам не подведи нас, батюшка, не попяться в самую критическую минуту!
- Не сомневайтесь, на этот раз не подведу, - тихо, но с достоинством ответил “батюшка”, - а прихлопнут супостаты – не поминайте лихом, и доведите дело до конца вместе с моим преемником. Все свободны!
И мы разошлись по рабочим кабинетам, ко всему готовые и решительно настроенные. Да здравствует диктатура! Держитесь,  адепты Зла!
Неясно было лишь, с чего (или с кого) начать, ибо слишком много нечисти накопилось в те годы на нашей несчастной земле.