Люди бывают всякие

Было два часа дня, когда закончив приготовления на кухне, она села в кресло и, разомлев от усталости, прикрыла глаза. Перед ее  мысленным взором стремительно множились картины: этот же день, эта же комната, за этим же столом пышное празднество. Звон бокалов, шутки, смех и много, много громких тамтамов в честь дня ее рождения. И хотя от всего оставалось ощущение спектакля, это ее не смущало потому, что она воспринимала  этих людей как  близких и дорогих друзей. Их общая  привязанность  предопределялась частым общением, одинаковыми вкусами и интересами, одним словом – общей средой. Правда, она всегда осознавала, что для многих из них существенным было высокое положение ее мужа в обществе. Надо было быть глупцом, чтобы не осознавать это. Но нет, только не сегодня, не сейчас  погружаться  в горькие подробности обстоятельств, когда покинутая мужем она оказалась покинутая и всеми теми, кого считала верными друзьями.
 Она даже отдернулась головой, чтобы отклониться, отряхнуть от себя эти воспоминания. В этот день, который она считает «своим днем» в году, надо навсегда забыть все обиды, чтобы  чувствовать себя хозяйкой новой жизненной дороги, поверить, что существуют некие силы скрещивания людских дорог в различных обстоятельствах. Повинуясь порыву, она  обзвонила всех прежних друзей,  приглашая придти к ней на обед. Само собой, ей не приходило в голову упрекать их, жаловаться, распускать нюни. Напротив, она думала только о том, что устроит им радужный прием и докажет всем (не в последнюю очередь самой себе), что и сегодняшняя она остается сильной духом и не утратившей достоинств - "хотя какое к черту тут достоинство, если приходится  цепляться за повод, как право на СОБСТВЕННУЮ жизнь."- пролетело в ее голове.
   Она бросила взгляд на стенные часы. Три часа дня. Пригласила на два.
 С выражением усталого терпения, стараясь обрести какую нибудь успокоительную мысль, она  вглядывалась в часы. Еще час... другой... Никого, ни единой души!   Раздумали? Солгали? Поверила? - стучало в висках.
 - Что  же вы за люди!– свелось к ее единственному  восклицанию вслух, когда не выдержав, она достала из шкафа, припасенную к этому дню, бутылку марочного коньяка.  Лихорадочно выпивая рюмку за рюмкой, она не заметила, как золотистая жидкость в бутылке на половину опустела.
 Она встала и  взглянула на себя в зеркало,заметила свою печальную усмешку и не имела сил ей помешать: Одна, одна! Ну и что? В конце концов можно выйти на улицу, прогуляться - все не так сиротливо.
 Не помня себя и не замечая недоуменные взгляды прохожих, она брела по улицам пока не оказалась на окраине  города.
 - Садитесь. я повезу вас, - услышала и увидела она высунувшуюся из машины голову мужчины.
Она села и назвала свой адрес. Сейчас единственное, что ей хотелось, оказаться поскорее дома. Раза два обернувшись, мужчина взглянул на нее с удивлением. Она успела разглядеть лишь его спину и профиль в роговых очках.  Ничего, что  внушало бы  недоверие,  подумалось ей.
Возле дома машина остановилась. Она щедро расплатилась и. качаясь из стороны в сторону, (езда еще больше «развезла» ее) еле выкарабкалась из машины. Она вовсе могла бы свалиться посреди двора, не выйди он из машины и не подхвати ее за локоть. Она не помнила, как они поднялись на лифте и оказались в своей  квартире. Опомнилась когда, плюхнувшись на диван, подняла голову и увидела, что пригнувшись к ее коленям, он пытался налечь на нее.
 - Что вы делаете? – вскричала она, яростно отпихнув его. - Вы… вы не поняли…я не такая…просто у меня сегодня день рождения и я…
 Слезы градом полились из ее глаз.
   В миг выпрямившись, он окинул вокруг изумленный взор, подобно тому, как  слепой обретший заново зрение, и только потом перевел взгляд на нее, рыдающую.
Не проронив ни слова, он направился к двери и ушел.
Хмель разом отступила. Продолжая сидеть на диване, она с ужасом думала о том, что могло бы произойти и наверняка произошло бы всего несколько минут назад. Он мог ее изнасиловать, потом убить (как, каким способом это уже не имело значения) и, конечно, ограбить квартиру,  скрывшись незамеченным. Ведь на улице уже темно и никто из соседей их не видел. Интересно, была ли машина, на которую она так смело села, такси или… Да какая ей разница, если она была бы уже мертва!
 - О, Господи! – простонала она – Неужели именно сегодня, в этот день...
Боясь шевельнуться она сидела, как притаившаяся напуганная птичка. По щекам ее капля за каплей сползали слезинки. Пошарив рукой в сумке, чтобы отыскать носовой платок, она обнаружила пропажу кошелька.
- Вот сукин сын. – прошептала она – Украл.
 В недоумении (когда и как он ухитрился вытащить из сумки кошелек) она думала о том, что счастливо отделалась, хотя денег в кошельке было не мало (вчера  сняла со счета в банке значительную сумму). Она облегченно вздохнула: пусть, пусть он  радуется, что у него в руках кошелек с деньгами, пусть пирует на эти деньги, пусть даже считает себя трусом, что не убил ее и не воспользовался богатством в квартире – все это она сочтет за его достоинство, раз не тронул ее и оставил живой.
Она продолжала сидеть, не шевелясь, не способная ни о чем другом думать, когда стук в дверь заставил ее замереть от страха. Она прислушалась. Стук повторялся все громче и громче. Нет, убийца не рискнет так действовать. Соседи могут услышать и не дадут ему уйти. Наверно лучше взглянуть через цепочку. Можно успеть захлопнуть дверь и крикнуть соседям, чтобы его схватили.
 - Возьмите ваш кошелек. Вы оставили на сиденье. - возвестил за дверью мужской голос.
Одновременно хлопнула чья-то дверь. На площадке кто-то с кем-то прощался. Нет, не возможно при свидетелях ни убивать, ни грабить. Она сняла цепочку и распахнула дверь.
 - Возьмите. - протянул он кошелек. – Заметил по дороге в гараж. Пришлось вернуться.
Не успев ничего толком сообразить, она открыла было рот, чтобы  поблагодарить  его, как, приложив палец к губам, он  тихо прошептал:
 - Не пейте больше так. Люди бывают  всякие… вы понимаете о чем я?
 Она  понимающе кивнула.
  Завидев,  как повернувшись, он быстро сбегал по лестнице,  она крикнула:
    -Постойте, я  должна...
Но  снизу уже донеслось покашливание заводимого мотора.

-  Люди все разные, люди  все разные, - теребя  кошелек в руках,   лихорадочно повторяла  она,  как нечто,  преисполненное чувствами  обиды, отчаяния  и радости.