Пьеса Наши знакомые

Наши  знакомые
/хроника  одного  рейса/
















Время  действия  -  наши  дни
Место  действия  -  моря  и  порты
Дальнего Востока



Разъяснения  некоторых  малопонятных  для береговых  граждан  слов  и  выражений.


Мастер -  капитан  /  от  английского  master -  хозяин /
Чиф - старший помощник капитана  /  от  английского chief  mate /
Дед - традиционное обращение к  старшему  механику
Второй, Четвёртый  -  традиционное  обращение  ко  второму  и  четвёртому  механикам  и  штурма нам
Полярка  - плавание / рейс /  в Арктику. В машине  -  т.е.  в машинном отделении.
Точило  -  традиционное обращение к токарю.
Брать из танков - т.е. выкачивать из танков насосом.
Откатывать -  откачивать.
Виза - допуск   загранплаванию.
Судно - плавъединица /пароход, теплоход/.
ДВВИМУ - Дальневосточное Высшее Инженерное Морское училище.
«Запад» -  для жителей Дальнего Востока  европейская часть России.














Действующие лица:

Барышев  Николай  Максимович  -  старший  механик теплохода  « Борис  Кутновский», 36 лет;

Мария  Сергеевна  Барышева -  его  жена, 33 лет;

Григорий,  Ростоцкий  Евгений  -  друзья  Барышева  со времени  учёбы,  примерно  одних  с  ним  лет;

Сима   -  жена  Григория,  37  лет.

Члены  экипажа  теплохода  «Борис  Кутновский»:

Депешин Валерий Павлович - второй механик, 38 лет;

Костя - четвёртый механик, 21 года;

Карасиков Иван - моторист, 26 лет;

Лариса - буфетчица, 27 лет;

Музыченко Юрий - моторист, 25 лет;

Токарь - солидный мужчина, 29 лет.

Прохожие, женщины, работники порта.








Акт I

Квартира Барышевых. Первая половина сентября.  Вечер. За  накрытым  столом  Барышев, Сима, Григорий. За  сценой голос  Марии  Сергеевны: «Серёжа!  Бабушке  скажи, что  я приеду завтра, как  только  провожу  папу  в  рейс.  Немытых ягод  не  ешь,  слышишь?»

Мария Сергеевна. / Входит/  Побежал…  не  остановишь.
Барышев. Завтра  воскресение,  пусть отдохнёт.
М.С. Не  больно перетрудился. За  уроки  не  усадишь, в среду  по  математике  двойку  принёс.
Барышев. Вот  это  да.
М.С. Мог бы  поинтересоваться…  папочка.  А  то  дома  -  будто  в  гостях.
Григорий. / добродушно /  Когда  я  учился  в  школе, тоже получал   двойки.
Сима. Вот почему ты  застрял  в  диспетчерах.  На  большее  тебя  не хватает.  Почему  ты  не  сказал  мне об  этом,  когда  я  выходила  за  тебя  замуж?
Барышев. Гриша был в числе лучших  старших  помощников  капитана. Так, Гриша? Доска  почёта  пароходства   и прочее… А  диспетчер ты в самом деле  аховый.
Григорий. Откуда  тебе  это  известно…  механик?
Барышев. Вот этим / похлопывает по шее / почувствовал. Зря  ты  ушёл  с  флота. Мы с тобой там  нужнее.
М.С. Не зли меня, слышишь? /Симе/ Никак не могу  на  берег перетащить. Он, видите ли, моряк ,без   солёной воды  жить не может. А сын без отца  растёт. Сколько бед из-за этого  в семьях моряков!
Барыщев. Серёжка  хороший  парень…
М.С. А я разве говорю, плохой? Отец в  доме нужен, ты  это можешь понять? /Симе/ Улица, футбол,  мальчишки… Я на работе - сын один. Не поест как  следует,  в  продлёнку  ходить  не хочет.
Барышев. Я  говорил  с  ним,  будет  ходить.
Григорий. Маша, ты не совсем права. Влияние отца может  быть  сильным  даже  если  он  бывает  наездами.  Пожалуйста, с продлёнкой. Ты не смогла, а  Николай  поговорил  -  и  всё.
М.С. А обо мне он думает,  твой  Николай?  Я  молодая,  здоровая  женщина…
Барышев. Маша…
М.С. А  чего  мне стесняться?  Здесь  все  свои,  слава богу,  десять  лет  друг  друга  знаем.
Пауза.
Сима. Но разве нельзя найти какое-нибудь занятие, отвлечься?
М.С. Хорошо тебе советовать, когда муж рядом. Чужую  беду руками разведу… Предлагаешь заиметь  любовника?
Пауза.
Барышев. Мне там легко… Я только для своего  удовольствия   плаваю…  Лет двадцать  назад,  когда жизнь  была - не очень, ты бы  и  словом  не  обмолвилась  против моей работы на флоте. А теперь -  пожалуйста…
М.С. Меня не интересует - двадцать  лет  назад,  я  живу  сейчас, и муж мне дома нужен сейчас. Может быть, через двадцать лет мне это станет безразлично.   
Григорий. Давайте оставим об этом. Пришли проводить  человека в рейс, а тут семейный конфликт  назревает.
М.С. /С усмешкой / Он назревает не первый год. Нет, правильно сделала Тамара, что не вышла за тебя,  такого.
Барышев. Чёрт возьми!.. Иногда мне  кажется,  что  если  бы не сын…
М.С. Продолжай, продолжай…
Сима. Хватит, моя дорогая! Валишь всё в кучу. Мужа так в рейс не провожают,  пора  бы  это  знать,  ты  ведь  женщина…
М.С. /обнимает Барышева / Коля ,милый,  извини. Завтра  ты  уходишь,  и  мне  плохо,  я  злюсь.  Такая уж  я  дурная  баба.
Григорий. Ну, слава богу…  Давайте  выпьем.
Барышев. Женька  Ростоцкий  задерживается.
Григорий. Придёт. Проверка каких-то данных в лаборатории. По-прежнему гранит науки  грызёт.
Барышев. Под его зубами  он  скоро  превратится  в  детскую присыпку.
Сима. /Григорию/  Помолчал  бы…  двоечник.
Григорий. Докторскую пишет:  «Общая  теория  вакуумной разгрузки  танкеров.»
Сима. Так  гордишься,  будто  сам  пишешь.
Григорий. Это  ведь  Женька,  наш  кадр.
Сима. А Гришенька мой  сидит в управлении  -  толстеет. А  мог  быть  уже  капитаном. Мог,  Гришенька?
Григорий. Коля,  а  почему  ты  считаешь,  что  я  плохой  линейный диспетчер?
Барышев. Ладно,  Гриша…
Григорий. Нет,  ты  скажи.
Сима. Не  линейный  диспетчер,  а  Ванька- Диспетчер. А на  берег  я  его,  подружка,  не  тащила,  против моей  воли  пошёл.
М.С. Ты  его  как  будто  не  любишь…
Сима. Любишь,  не  любишь…  Люблю,  успокойся,  он толстый   и  добрый,  только  уже  остывший.
Григорий. Ух…  хамка.
Сима. /Ласково/  Нет,  Гришенька,  отправлю  я  тебя снова  в  море,  отправлю.
М.С. Для  чего,  Сима?
Сима. А чтобы ты не завидовала, Машенька… Учили их,  пусть плавают, нечего  держаться  за  бабий подол.
Барышев. /Со  смешком/  Правильно,  Сима,  правильно.
Сима. /С  улыбкой/  Дочь  растёт,  расходы   растут… 
Григорий. Мы  нищенствуем…
Сима. Повертелся бы,  как  я…  Принесет   свою  мелкую зарплату  -  и  остальное  его  не  волнует.  Плюс  моя врачебная  ставка.  Мы  богачи…
Григорий. Вот  уйду  в море…  что  ты  запоёшь…
Сима. Ах, ах, убил… Всё до копеечки станешь мне  высылать. Зато я очень ласково стану тебя  встречать и провожать… Маша, а кто такая  Тамара?
Григорий. Сима!
М.С. Я  покажу  тебе  её  фотокарточку  в  альбоме.
Барышев. Ты  всё  хочешь  знать,  Симочка.
Сима. Я  -  женщина…

Звонок. Входит Ростоцкий.

Барышев. Вот и он. /Шутливо/ Ты-то мне и нужен… фрайер.
Ростоцкий. Моё почтение всему сборищу. Флотскому  механику – передовику  -  приветственный  адрес. /Передаёт Барышеву свёрнутую трубочкой  тетрадь.   Серьёзно/    Некоторые   соображения, расчёты, могут помочь.
Барышев. Это  дело. / Быстро  просматривает./  Ну  ты, учёная  голова,  здесь  же  интегралы!  Я  с  младых ногтей  от  них  в  панике.
Ростоцкий. /Показывая  на  тетрадь./  При  желании  в  этом может  разобраться  даже  кошка.
Григорий. /Восторженно./  Мя – у!  Штрафную  ему!
Ростоцкий. Увольте. Во хмелю я  склонен  к  буйству. /Берёт маленькую стопку./ Стал ощущать  возраст. Эта  диссертация…  или  я  её,  или она меня. Жениться  некогда. Посмотри, у меня  горб  не  растёт,  Коля?
Барышев. Сутулым  больше  доверия.
Ростоцкий. Я хочу пожелать тебе, Николай Барышев, успехов. /Барышев иронично  кланяется./  Кого  из  наших  встречаю,  передают  тебе  привет. Интересуются,  хвалят. Не  улыбайся.  Перевести  двигатели  на  дешёвые сорта топлива без вывода судна из  эксплуатации - большая и полезная работа,  значительная  экономия  средств.
Барышев. Столько  торжественности,  Женя.  На  том  стоим.
Григорий. Выпей  лучше!
Ростоцкий. Не  дадут,  черти,  сказать.  Ну  ладно.  То, что ты  задумал  проделать  на  своём  судне  сейчас, тоже  очень полезно… гм… И я  обещаю тебе со  своей  стороны помощь… чем смогу… В соавторы,  разумеется,  не  напрашиваюсь.
Сима. Ах ты наш скромница…  ах  ты  наш  кандидатик.
Ростоцкий. Маше и Симе желаю быть ещё долго молодыми  и  красивыми.
Сима. Моложавыми  и  красивыми.
М.С. А мне никто не даёт тридцати  трёх. В трамвае,  на улице все: « Девушка, девушка…» Не цените,  товарищ  стармех.
Григорий. Николай,  ты  мне  скажи,  что  сейчас  на своём  судне  внедряешь?
Барышев. Тебе, как судоводителю, Гриша, объясню популярно: очистка в специальной цистерне  нефтесодержащих вод машинного отделения  эжектирующим устройством, создающим  вакуум. Понял?
Григорий. /Обиделся./  Понял…  Квакуум.
Сима. /Марии Сергеевне/ На работе всё у тебя в порядке,  Маша?
М.С. Всё  в порядке. Мне нравится «снабжение». Предприятиям  надо оборудование – мы  обеспечиваем. Только хлопотно и переписки много. Потом  командировки…
Сима. В  Москву  можно  и  в  командировку.
М.С. Не  только:  по  заводам…
Григорий. Когда  в  отпуск,  Николай?
Барышев. Может  быть,  после  этого  рейса.
М.С. Опять  на  зиму.  И  что  у  вас  там  за  порядки  такие  в  пароходстве,  господи!  Последний  раз  ты  был  летом  в  отпуске  четыре  года назад.
Григорий. Летом, Мариичка, завоз  в  Арктику  -  «полярка».  В  эту  навигацию  90  судов  отправили.
М.С. Но надо же как-то варьировать! Уверена, те,  кто  похитрее,  летние  отпуска  получают  регулярно.
Барышев. Я  не  люблю  хитрых.
М.С. А мне надоело, Барышев, бывать в отпуске  одной.  Зимой  я  не  хочу  -  не  отдых, а  летом  тебя  не  отпускают. И  во Владивосток твоё судно почти  не  заходит.
Барышев. Гриша  так  планирует.
М.С. Так  это  ты,  Гриша?
Григорий. /Важно./  У меня в группе сорок судов, и всем надо. Я не могу руководствоваться личными   симпатиями.
Барышев. Планируй,  Гриша,  в  том  же  духе,  авось не  загонишь  наши  пароходы  в  дуплет, поправят.
Григорий. Что  ты  хочешь  этим  сказать?
Барышев. То, что твоё планирование у плавсостава вот  где  сидит. Был хорошим штурманом - стал плохим  диспетчером. Ты ведь хотел, чтобы я сказал. /Остальным/ Выгружаем лес, выходим из Японии, капитан курс на Находку прокладывает. Часа через два радиограмма: «Следуйте Посьет.» Мастер ухмыляется, знает Гришку. Полдня проходит - опять радиограмма: «Следуйте Ванино.» Капитан курс не меняет.  Потом  как  из рога изобилия: «В Находку», «Владивосток», «Малую Кему», опять «Ванино». И загонит  куда-нибудь в Де Кастри.
Ростоцкий. Гриша  у  нас  могёт.
Барышев. Экипаж психует: ни снабжения заказать, ни  семьям  сообщить,  куда  ехать.
Сима. Балаболка  ты,  а  не  диспетчер!
Барышев. /Смеётся./  Ты,  Гриша,  извини,  но именно  так  тебя  на  флоте  величают. Я,  верно,  протестую,  но  морячкам  ведь рты  не  завяжешь.
Григорий. Ты… ты  ничего  не  понимаешь  в  экономике!
Барышев. Ты  -  тоже.
Сима. Не  добивайте  моего  супруга,  он  мне,  может,  ещё  сгодится.  Сядь  со  мною, Гришенька.
Григорий. /Неумело ярясь, Барышеву /. Сам трепло! /Барышев хохочет,  пытаться погладить Григория по голове, тот не даётся./
М.С. Оставь его,  Николай. Ты и в самом деле,  Гриша, мог бы Барышева почаще во Владивосток  запускать.  Друг тоже  называется.
Григорий. Не могу.
Барышев. Безнадёжен.
Ростоцкий. Давайте, лучше, споём. Нашу курсантскую.  «Бродяги мореходы», а?  /Начинает, мужчины  подхватывают./ Бродяги мореходы всю жизнь  ведут  походы, как  шведы,  прогорают  иногда-а-а, не  тужат  по  красоткам  и  любят  мореходку, и  ей не изменяют никогда. Мы, мореходы, весёлый  народ, вся  мореходка  пляшет  и  поё-ё-ё-т…
М.С. /С тихой улыбкой/ Когда вы только  остепенитесь.  До  седых  волос  дожили…
Барышев. /Обнимает за плечи Григория и Ростоцкого/
Скучаю я без вас там… Редко стали  видеться.  А  ты  скучаешь  без  меня,  Гриша?
Григорий. /Отодвигается /  Ну  тебя.
Барышев. Ладно, Гриш, чего там, я ведь любя. /Подмигивает./  Ты  ведь  меня  тоже  любишь?

Григорий сердится, Барышев, смеясь, тискает  его, тот  не  даётся.  Общий  разговор  мужчин. Мария  Сергеевна и  Сима  с  рюмкой  вина.

Сима. Не  нравится  мне,  как  у  вас  с  Николаем.
М.С. Мне тоже  не  нравится.  Устала  я  от  его  рейсов.
Сима. Не  пыталась  развлекаться?
М.С. Не  пыталась,  Сима.
Сима. Му-уж! Ты понесёшь меня  домой  на  руках! Хоть  тут  немножко  потрудишься./ Отпивает вино./
Ростоцкий. /Из группы мужчин./ Не зли его, Сима,  а то  нам ничего не достанется./ Наливает крохотную  стопку/
Сима. /Марии  Сергеевне/ В конторе сидит, а форму  морскую носит… двоечник… Проще  надо  быть,  Маша,  проще.
М.С. Я  хочу  одного:  чтобы  он  был  рядом. Тогда я  буду  знать,  что  он  больше  ничей.
Сима. Наивная  ты  женщина,  Маша.  Не  узнавала,  может,  там  у  него  кто-нибудь  есть? Когда  мой  Гришенька  плавал,  я  у  него на  судне  всё  знала. А  ты,  Мариичка, /Целует  её/  клуша.

Отходят.  Ростоцкий  и  Барышев.

Барышев. Конечно, можно перейти на берег, мест  достаточно. Но если нашёл себя там - зачем  уходить?  Чтобы  как  Григорий?  Другое  дело  - иногда  тяжко. Мы ведь не роботы, живые  люди… Не  знаю,  как  у  нас  будет  дальше  с  Марией. Хорошая  женщина,  любит  меня,  сын  у  нас, но…Раньше  как-то  мирилась,  а  теперь  -  ни  в  какую не хочет, чтобы я плавал. К  телеграфному столбу  ревнует…  наслушалась  историй. А  я, Женя,  не  гуляка.  Конечно,  ей  тяжело  -  годы уходят.  Может,  мне  в  самом  деле  оставить флот  да  пойти  к  тебе…  клерком?  Но - не усижу. И на подсосе /перебирает  пальцами/ сидеть не  привык. Такие  дела.  А  в море  уходить  -  иной  раз  нож  в  сердце  слаще.  Особенно когда  Мария  в  оборот  возьмёт.
Сима. Музыка!  Музыка!  Танцы!

Мелодия «С тобой», вступает голос - мужественный бариитон. Мария Сергеевна и Григорий  кружатся  в  медленном  танце.

Ростоцкий. Второй  механик  у  тебя  по-прежнему…
Барышев. По-прежнему.  Хороший  специалист,  но  -  устал я  от него. Все мы  можем  как-то…  остановиться  в  этом  деле хотя бы. А он - не может. Шлея под хвост  попадёт…
Ростоцкий. Хороший  был  парень,  помню  по  училищу.
Барышев. На два года раньше  нас  выпустился.  Мария  его  откуда-то  хорошо  знает.  Я  уж  ей  ничего не  говорю,  мол, сработались,  всё  в  порядке.

Мария Сергеевна приближается. Ростоцкий отходит к  танцующим.   

М.С. Я  не  пойду  провожать  тебя,  Коля.  Потом  весь день  буду  больная.
Барышев. Как  хочешь.
М.С. Не  сердись.
Барышев. Ну  что  ты…
М.С. /Порывисто/ Ну посмотри на меня, Барышев! Разве можно оставлять такую женщину одну! Ах, Барышев,  Барышев!

Обнимает  его. Музыка.



















Акт II

Сцена  представляет  часть  причальной  линии  в  порту.
Справа судно, видна  надпись  на  средней  надстройке  «Борис Кутновский»,  часть  выкрашенного в чёрный  цвет борта. Наверх поднимается с причала трап. Вот-вот  прозвучит команда  «Палубной  команде  -  по  местам  на  отшвартовку».
На причале уже швартовая команда – несколько  человек работников порта. Часть судовой команды на причале. С моряками их женщины. Четвёртый механик Костя ходит от группы к группе с улыбкой, показывая свою доброжелательность и готовность вступить в беседу, на него мало обращают внимания.   

Моторист  Музыченко  /поёт/
Туман  растаял  над  лазурной  милой  бухтой,
И  в  лёгкой  дымке  открылся  рейд.
Уходит  в  море,  как  всегда,  родное  судно
Навстречу  штормам  и   ветрам  чужих  морей.
/кричит  наверх/ Белка с Капсиком и котик  Миша  на борту?
Сердитый голос сверху: «Здесь, куда они  денутся! Явились к отходу!» /Пауза/ Развели  виварий!
Музыченко. Смотри, боцман,  проверю, с  тебя  спрошу.
Токарь. Не цепляй боцмана, он сегодня злой, как осенняя  муха.
Музыченко. Ништо,  я  его  развеселю.  Боцмане!
То же  голос. А  ну  давай  все  матросы  на  борт,  концы  я  за  вас  таскать  буду?..  Пшёл  вон,  псина!
               
Собака  визжит.

Музыченко. /Строго./  Не  обижай  животное.  Кто  животных обижает, тот  плохой  человек. /Токарю / Опять боцмане  с  невестой поругался. Он, наверно, никогда не женится.  Мне  бы  так.
Токарь. Ну  конечно…  Пацан!
4-й  механик. Что-то нет здоровья в рейс идти. Отчего так, братцы?
Музыченко. /Кивает  в  сторону/ Ишь, жёны  не  на  работе, прибежали своих ненаглядных проводить. Будто бы  любят.
Токарь. Ты  в  самом  деле  «с  приветоми»   или…
Музыченко. Или,  или,  точило.  Нет,  что  ни  говори,  а  жена - тому  лучше.  Вас  кто-то  ждёт…  может  быть;  в рейсе вы мучаетесь, переживаете, полны сомнений, одним словом, живёте полной  жизнью. А холостяк? Да  что  там!  Вот  я  холостяк.  Чего хорошего? Ушёл и забыл, и тебя забыли. Никто  тебе  плешь не проедает и денег твоих  на учёт  не  берёт. В мои-то 25 лет! Обидно: разве это  жизнь?
Токарь. Думал, ты что умное скажешь. Видать, не дано тебе…
/Музыченко  смеётся./
/задумчиво/  Да-а,  хотел  я  в  эту  стоянку  к  жене сходить. Так, мол, и так,  хватит,  подурили, давай  снова  вместе жить. Мы с нею  официально  в  разводе.  Не  получилось… Так  вот, пацан. 
После  рейса  обязательно  пойду,  скажу…
Музыченко. Давай, точило, давай. Сейчас стало модным на своих прежних жёнах по второму разу  жениться.  Вот  мой  приятель…

Из глубины сцены появляется Лариса, следом занею Барышев. Они идут  рядом,  разговаривают.

/кивает в их сторону/ Букетница идёт, Лариска. /подмигивает/ Хороша, а? Только не про нашу честь? Ишь дедушка наш с нею рядом катится.
Токарь. А  ты  парень с запашком… хоть вроде и  свойский. Я с Барышевым третий  год,  с  приёмки судна, понял?  Я  и  Карасиков  Ваня.  А  ты  -  без году  неделя.  /Музыченко издаёт неопределённый звук/. Так что об этом  не надо. 
И Ларису найдётся кому в обиду  не  дать, имей  в  виду.
Музыченко.  Да  ладно!  Что  я  такого  сказал?  Подумаешь…

Подходит Карасиков. Токарь и он молча приветствуют друг друга.

Токарь. /Музыченке/ Языком кренделя охотников много  развелось.
Музыченко. Отстань  от  меня.  Свихнулся  на  почве  семейной  неустроенности. /Отходит./

Лариса  поднимается  по  трапу  на  судно. Барышев отводит  в  сторону  Карасикова.

Барышев. Н-ну, Ваня, пришла в себя Находка после твоего  посещения?
Карасиков. Пока в шоковом состоянии. По телефону  сообщили.
Барышев. Якоря  на  площади  местами  не  поменял?
Карасиков. Силёнок  нехватило,  Николай  Максимович.
Барышев. /Серьёзно./ Дома как, с Валентиной?  Наладилось?
Карасиков. Вроде  в  порядке.
Барышев. Ну  и  чудесно.
Карасиков. Говорит,  многое  поняла…  Всё  по  глупости…
Нет, она  у  меня  хорошая. А  что  было  -  то  прошло.  Жизнь  -  долгая… / Пауза. С улыбкой./
Просит,  чтобы  в  море  надолго  не  уходил.
Барышев.  /Задумчиво./ Все хорошие жёны об этом  просят…  Только мы  -  не  портовый  флот.  Это у  них  дело  обычное:  « Билеты  не  забудь  купить,  из  рейса  вернусь  -  в  кино  пойдём.» Ну добро,  Ваня.  С  топливной  аппаратурой   у  нас…
Карасиков. Всё  чётко.
Барышев. Порядок.

Идёт, останавливается, смотрит на четвёртого механика  Костю.

Костя. Третий механик на вахте,  а  я  жену  проводил,  и  вот  с  народом   беседую.
Барышев. Остальные?…
Костя. Все  на  борту,  кроме  второго  механика.
Барышев. Вот как…Договорились, он готовит машину к отходу.
Костя. Не знаю. Он сразу после вас ушёл. В машине мы с третьим.

Барышев  старается  сдержаться,  но  злость  прорывается  во  взгляде,  жестах,  сдавленной  речи.

Барышев. Поднимайтесь  на  судно.  /Токарю,  Музыченке./
Вы  тоже.

Появляется  второй  механик  Депешин. Он  пьян, но при виде команды и Барышева старается держаться ровно.  Проходит мимо, ухмыляется, молча, твёрдо ступая,  поднимается  по  трапу.
Барышев  зло  смотрит  ему  вслед.

Музыченко. /Довольно громко, с ехидцей./  Накушамшись…
И устамши… К началу вахты проспятся ай  нет?
Голос по трансляции: «Посторонним покинуть борт судна, судно снимается в рейс. Палубной команде занять места согласно швартовому расписанию.» Несколько человек спускаются на  причал. Прощальные возгласы, поцелуи. Мужчины поднимаются на борт судна, женщины  остаются  на  причале. Шум  выбираемой  якорь-цепи,  команда  «Отдать  швартовые с носа  и  кормы»,  сирены  буксиров, отводящих судно от причала. Женщины,  собравшись  группой, прощально  машут. Звучит  мелодия  «Прощание  с  морем»,  вступает  голос.
Акт III

Панорама  моря  во  всю  сцену.  Сыро,  редкий  снег, серая волна, ветер. На палубе Токарь,  Костя,  Музыченко.

Токарь. Ну что, пацан?  Говорил  тебе,  заторчим  здесь?  / Передразнивает./ «Обернёмся за  месяц…» Зачем  плавбазам  соль,  когда  рыбы  нет?
Костя. И  что,  нам  ждать,  когда  рыба  пойдёт?  За  трое  суток  ни  мешка  не  выгрузили.
Музыченко. / Мечтательно./  На  юг,  на  юг…  Раз  Панамским каналом  шли  -  двух  крокодилов  на  винт  намотали.  Ей-богу,  не  вру.
Костя. / Прыскает./  Весёлый  ты  парень,  Юрик,  всё  тебе ни  по чём. Радист говорил, скоро на Петропавловск   повернём,  часть  груза  снимем.
Музыченко. В  Питер  -  это  хорошо.  В  Питере  будет  весело.
Токарь. /Внушительно./  Там краснознамённая милиция, пацан.

Проходит Лариса, Она  в  телогреке,  ботах,  голова повязана  косынкой, несёт  ведро с грязной  водой.

Музыченко. Лариса, моё имя  Юрик.  Меня  всегда  привлекали женщины  с  фигурой  феи.  /  Вслед  ей./  Куда  же ты?  А  как  же  я?   / Разводит  руками./

Удар волны, брызги, судно кренится. Лариса ойкает, скользит, Костя подхватывает ведро, бежит, опрокидывает  за  борт.

Лариса.  Спасибо,  Костя.  / Уходит,/
Токарь. Что  там  ночью  в  машине  произошло?  Я  не спал.  Стармех  пронёсся,  как  лист  фанеры  над Парижем.
Музыченко. Второй  механик  генератор  залил.  Из  пожарного рожка  -  вот  такая  струя.  Хорошо,  генератор  не  под  током  был,  а  то  бы…
Костя. Надоел, гнать пора. Куда ни придём, одно на  уме…
Музыченко. Он  это  «шилом»  называет. / Смакует./  Шило.
Токарь. / Уверенно./  И  погонят. Я  Барышева  знаю – умеет  шашкой  махать.  Удивляюсь,  что  долго терпел,  обычно  один  раз  прощает.
         
Голос за сценой: « Совсем  обнаглели  собаки!  Псина,  кто будет  хлеб  жрать?»  Собака  визжит.

Музыченко. Боцман  Капсика  воспитывает.
Костя. Тоже  неподдающийся… Что-то  совсем  нет  здоровья,  братцы,  дальше  такой  рейс  терпеть. Ноябрь  месяц!  Уходили  -  во  Владивостоке  ещё купались.
Музыченко. На юг, на юг…Хочу в Кингстон, столицу  Ямайки.

Уходят. Судно вновь кренится. Свист ветра, шум  волн, на  камбузе гремят бачки,  звон  битого  стекла,  где-то колотится металлическая  дверь,  слышно,  как  кто-то  резко закрывает её, поворачивает  задвижки.  Барышев. Он в рабочей одежде: хлопчатобумажная  куртка,  такие  же брюки,  на  ногах  тяжёлые  ботинки,  на  голове тёмный берет, лицо со следами машинного масла, руки  запачканы; несёт обрезок  трубы  с  фланцами.  За  ним  Костя  с виноватым  видом.

Барышев. Чёрт возьми, Костя! Пора быть  самостоятельным, второй год на флоте! Почему я должен тебе  указывать, что твои трубы  бегут? На  вот,  говори токарю, пусть сварку настраивает, варит. Не  получится  -  я  заварю!

Костя с трубой уходит. Появляется Лариса. Барышев  Закуривает  «Беломор». 

Барышев. Не правда ли, Лариса, в профессии моряка  романтики невпроворот? И – восхищение берегового  люда  в придачу.
Лариса. Да. Перед отходом встретила подругу бывшую, на  почте вместе работали. «Ты - плаваешь?» Посмотрела на меня, будто я прокажённая… или ещё  что.
Барышев. Вы  её  неправильно  поняли.  Она  вам  завидует.

Лариса усмехается. Барышев с удовольствием  затягивается  папиросой.

Лариса. Как вы такие крепкие курите, Николай  Максимович. Большинство ребят - сигареты с  фильтром…
Барышев.  /С усмешкой/  Я  -  пролетарий.

Пауза.

Лариса. Мама у меня совсем плоха, Николай  Максимович. 
Сестра  радиограмму  прислала.  Ходить  почти  совсем  не  может.
Барышев. Не  одна  она:  отец…
Лариса. /С горечью./ Лучше  бы  его  не  было. Сколько он  маме  крови  попортил  за  тридцать  лет.   А  она  -  такая  покладистая  у  нас…  всё  ему  угождала.  Заболела  -  и  вовсе  стала  не  нужна.  Даже квартиру перегородил…  не   поленился. / Со смешком./  В  нашей  семье  что-то  все  женщины  невезучие.  Передала  по  наследству  мама…
Барышев. Ну  что  вы,  Лариса.  Вы  молодая,  красивая, всё ещё  у  вас  будет.
Лариса.  Не умеете утешать, Николай Максимович.  Столько всего было… как вспомню. Сына  особенно. Пять лет  прошло -  до  сих  пор  перед  глазами. Маленький такой…  измученный, глазки ввалились… Уже умирал… и  последние  слова его знаете, какие  были?  « Мама,  я  тебя  люблю.»  Три  годика  прожил  всего… /Отворачивается.  Барышев  растерян/. А  вскоре  и  муж  куда-то исчез.  Бегал  с  места на  место,  бегал…  и  исчез.
Барышев.  Идёмте, Лариса, я  угощу  вас  чаем… с  вареньем.
Лариса. Отчего люди друг друга мучают, Николай Максимович! Живут так  недолго,  а  после смерти  - снова не народятся,  чтобы  изменить, исправить!  / Пауза./ Меня  после  всего,  что случилось,  с ног валило, головы  от  подушки поднять  не могла. А папочку моего другое беспокоило: «Лежишь…  здоровая…  я   на  тебя работать  должен?»
Барышев.  Он  вам  родной?
Лариса.  А  как  же?  Самый  что  ни  на  есть…
Барышев. / Медленно./  Непонятно.
Лариса. Оттого и плавать пошла… чтобы его  реже видеть.
Барышев. Идёмте  же,  Лариса,  идёмте,  у  меня  такой чай…

Уводит её. За ними с ухмылкой наблюдает 2-й   механик  Депешин. Поздний  вечер. Справа  вверху  неясно  освещается часть ходового мостика. Видны силуэты  людей.  Голоса.

1-й голос. Моря дальневосточные, райский  уголок. И ветер, и туман одновременно. Чёрт  знает  что.
2-й голос.  А  вы  говорили,  тут  мало  романтики.
1-й  голос. Позвоните  в  машину.

Слышно, как вращают  ручку  телефона  прямой  связи.

2-й голос. В машине! Туман! От поста  управления двигателем не отходить! Воздух на  тифон!
3-й голос. Есть от поста управления не  отходить и -  воздух.

Протяжно завыл тифон. Сигнал его передаётся через короткие промежутки времени на  протяжении  действия  следующей  сцены


Акт IV

Каюта  Барышева.  Рабочий  стол  плотно  у  переборки, над  ним  часы,  тахометр,  телефон  прямой  связи.  Другой  телефонный  аппарат  на  столе.  Справа  на  переборке  яркий  календарь  с  осенним  пейзажем.  Слева  радиоприёмник  с  освещённой  шкалой.  Полка  с  книгами.
Ближе  к  зрителю,  несколько  левее  ещё  стол  на двух
ножках,  накрепко  прикреплённых  к  палубе.  У  переборки  диван,  с  противоположной  стороны  стола  обычный  стул  и  высокое  кресло. У  рабочего  стола  ещё  одно  кресло.  Оба они  прикреплены  к  палубе  талрепами.
На столах эскизы,  карандаши,  калькулятор, несколько  справочников. Другая  дверь  ведёт в спальню. Барышев  в  старой форменной  куртке  с  погонами  гражданского  флота. Второй механик  Депешин Валерий Павлович  -  среднего  роста,  коренаст, черноволос.  В облике  его  мрачноватая красота. Манеры человека решительного,  самоуверенного, не желающего признавать свою  неправоту.

Барышев. Догадываетесь, о чём пойдёт речь, Валерий  Павлович?               
Депешин  молчит.
Пора  подвести  итоги  -  полгода  немалый  срок.
Депешин. / С  усмешкой./  Пора  так  пора.
Барышев. Вчера  вы  поставили  нас  под  угрозу  крупной аварии.
Депешин. Это  случайность.
Барышев.  А  я  думаю  -  нет.  Скорее  закономерность.
Депешин.  Может быть, перейдём на «ты»,  как  прежде?
Барышев. Что ж, перейдём. /Пауза./ Я потерял к тебе доверие, Валерий Павлович… окончательно. /Пауза./ Опытный механик… Не проверил,  не  подготовил… А случись  генератор  в  работе!
Депешин. Но  он  не  был  в  работе.
Пауза.

Барышев. И  это  всё?   Тебе  больше  нечего  сказать?
Депешин. Ну, бывает… Что теперь, за борт выбрасываться?  Почистим,  промоем,  запустим…

Пауза.

Барышев. Когда тебя  назначили  сюда  вторым   механиком, я  радовался.  Потому  что  помнил  Депешина  по  училищу,  наши  курсы  часто  общались.
Депешин. Верно. Бывало,  гуляли  вместе …  в  компании.
Барышев. Помнил - и  надеялся  на  тебя.  А в результате  -  разочарование…
Депешин. И ты  хочешь,  чтобы  я  ушёл.  Так  я  уйду.  Мои руки  везде  пригодятся.
Барышев. На Руси инженера называли  -  Розмысел. Красиво  и верно… Есть кому работать руками. Нам  нужнее светлая  голова.
Депешин. К  дуракам  себя  причислить  не  имею  права.
Барышев.  Согласен! Но до каких пор мне тебя  уговаривать,  убеждать взяться за ум? И по-хоршему, и  криком… Капитан постоянно тычет в глаза:  опять твой подчинённый  «вышел  из меридиана»,  не оттого ли останавливался в море главный  двигатель? И он прав: кто как не ты должен  следить за чистотой топливных фильтров? А  нагоняй  в  первую  очередь  -  мне.
Депешин. А сам  он  без греха  -  пушистый?  Судно  два месяца загрузиться не может -  а  капитан   в носу  ковыряет и кофе  пьёт!  За  голый  оклад работаем!
Барышев. О тебе речь! /Пауза./ Так и получается:  пьянствуем, прогуливаем, тормозим  производство и сами же ноем, что плохо живём, /Подчёркнуто/  начальство  во  всём   виним.  И  чем  оно выше,  тем виноватее. /Жёстко./ Ты говоришь –  случайность. А я  говорю  -  нет.  В  любом  порту,  в  самой  захудалой  точке  -  вся  страсть, энергия,  воля  -  на  добычу  этого  зелья.  А  в результате  в  рейсе - одно за другим:  то  насос,  то  подшипник,  то фильтр.  И вот - генератор. 
Депешин. Собрал всё  в  кучу,  смешал.  Да  неужели  ты думаешь, Николай Максимович, что я  не переживаю? У меня руки тряслись после того,  как  это произошло!
Барышев. Лучше бы у тебя совесть затряслась… Изоляцию генератора не поднимем – выговор о мне  отделаешься.
Депешин. Контрольный  талон  к  диплому  проколешь?
Барышев. Не я  -  капитан  пробьёт…  по  моему  рапорту. А не прекратишь это, /Показывает жестом/  Последствия будут такими: не станет больше второго механика Депешина, будет совсем маленький механик.  Если его  всё-таки  оставят  в  плавсоставе…      
Депешин. На  этот  раз  обещаю  твёрдо:  завязываю.
Барышев. Из твоих обещаний можно соткать пышный ковёр. /Пауза./ Наблюдаю вокруг, читаю газеты,  слушаю  радио, бываю на собраниях, на заводах - всё идёт, как надо, с трудом, но идёт. Не вижу  социальных причин для пьянства! И тут же  рядом  за  углом  -  какие-то  полулюди, для  которых нужно только одно: налить и  проглотить. Морального права на  существование  они не имеют. Не  имеют!! / Резко./ Таким  хочешь быть? Потому что каждый - кузнец  своего  счастья.
Депешин. Я же  сказал:  завязываю.  Слово!
Барышев. За то, что произошло ночью, ответить тебе придётся. В этот  раз  я  не  стану  спускать на  тормозах.
Депешин. /С усмешкой/ Выходит,  не  разжалобил  я  тебя.
Барышев. Ты  на  это  рассчитывал?
Депешин. Я  на  судне  ничего  полезного  не  совершил… 
Барышев. За  полезное  тебе  начислялась  зарплата.
Депешин. Ну  спасибо,  дед,  разъяснил.  В  общем,  я  понял:  мне  отсюда  надо  сматываться.
Барышев. Ничего ты не понял.  Исполняй  свои  обязанности  как  должно  -  и  работай,  сколько  хочешь,  я  не стану  дышать  тебе  в  затылок.
/Пауза./  Я  ведь -  не собака,  и  мне хочется работать в нормальной обстановке, а не  лаять. Болтаемся  месяцами  на  краю  Земли,  ни родных,  ни  близких,  да  ещё  нервы  друг  другу трепать…Мы с тобою, Валерий Павлович с  сегодняшнего  дня станем  на «вы»,  и  будут наши  отношения  чисто  официальными.
Депешин. Что  ж…  как  Вам   будет  угодно.

Уходит. Затемнение. Депешин один. Он злой, быстро проходит.

               
   



















Акт V

Первая половина ноября. Сверху опускается щит с надписью «Владивосток». Мария  Сергеевна в  квартире Симы и Григория. Сима перед трюмо примеряет кофточку, Григорий в кресле под торшером  просматривает  газету.
Мария  Сергеевна  на  диване  напротив  Симы.

Сима. Значит,  Барышев  в  Петропавловск  приходит.  Что  ещё  сообщает?  /  Поворачивается  перед  трюмо,  заправляет  и  вновь   выпускает  кофточку./  Так  или  так?
/Марии  Сергеевне./  Так  что?
М.С. Сообщает,  что  у  него  всё  в  порядке,  желает   крепкого  здоровья  и  бодрости.  Привет  друзьям.
Сима. Спасибо,  ему  также.  Му-уж,   что  они  будут  делать  в Петропавловске?  Надолго  туда?  Ты  слышишь  или  нет?
Григорий. Они во фрахте у рыбаков. Поинтересуйся в «Дальрыбе.»
Сима. Никогда ничего не знает толком… мужики  пошли… Трюмо я зря сюда передвинула. Хотелось как-то  изменить  в  квартире, надоела старая  мебель. Соседи чехословацкий  гостиный  гарнитур  с  Запада  привезли, -  загордились, ни  с кем не разговаривают. Где бы себе такой  достать? 
/Марии Сергеевне./  У  тебя нет  знакомых?
Григорий бурчит. /Григорию/ Будет возможность, тебя не  спрошу, куплю.
/Вертится перед  трюмо./  Нет,  она  мне  широкая.  Всегда что-нибудь не так, когда с  рук  покупаешь.
Григорий. Покупай  в  ГУМе,  меряй.
Сима. /С гримасой./ Вы его послушайте… Она из  Гонконга, темнота, видишь, какие рюши.  Конечно, ходил бы мой муж за границу,  не  приходилось бы  с  рук  покупать.
Григорий. Не понимаю, что в ней хорошего, обыкновенная кофта. /Марии Сергеевне./ Мы катастрофически обрастаем  тряпками.  Куда  ни  глянь…
Сима. /Обрывает./  И  всё  нужное.  Не  забывай,  у  тебя дочь  растёт,  всё  моё  уже  в  пору…  Не  знаю,  как мы дальше  жить  будем   при  твоей  зарплате. Если бы  я  ещё  не  работала… Вон  Николай  Марии почти в два  раза  больше  тебя  присылает.
Григорий. Надо  же.  А  я  и  не  знал  этого.  Неужели  в  два  раза?  Мне  казалось,  мы  с  ним  на  равных…
Сима. Ну и что? На тебя, в основном, и уходят. Никакой  заботы у  человека, всё я должна… Уткнётся в газету. /Григорию./ На  что ты  годен  без  меня? /Марии  Сергеевне./  Женя  Ростоцкий  звонил?
М.С. Он вспоминает обо мне,  когда  Барышев  дома…
Сима, неужели ты в самом деле хочешь,  чтобы Гриша снова пошёл  плавать?… /  Протяжно,  что выглядит несколько наигранно и  оттого  особенно неприятно решительной, резковатой Симе./  Не  понимаю…
Григорий. /С намёком./  Зато  я  хорошо  понимаю.
Сима. Но-но!  Не  больно-то  хвост  распускай,  павлин! /Марии Сергеевне./  Надоел,  не  мужик,  а  тряпка.
Скоро в  постель  пускать  не  буду…  / Григорию./ Пятый год в домработницах хожу! /Марии  Сергеевне / Стирка, кухня, по магазинам с  сумками…
А он /показывает на Григория с газетой/ думает… вопросы  решает…
Григорий. /Откладывает газету, встаёт, старается  говорить внушительно./ Я хорошо понимаю,  почему  я  тебе мешаю. И  не  в  деньгах,  не  в  магазинах  совсем  дело.
М.С.  Товарищи,  товарищи…
Григорий. /Повышая голос./ Не в деньгах и не в стирке  совсем  дело!
Сима. / Кричит./  Не  ор-р-ри  на  меня!  Закрой  рот!
М.С.  / Растерянно./  Товарищи…  Сима…  Гриша…
Григорий. Под сорок лет… почти старуха… Не перебесится никак.
Сима. /Истерично/  Дурак!  Не  твоё  ли  присутствие  меня сдерживает?!
М.С.  Товарищи… товарищи… Да прекратите же!  Сима… как  не  стыдно…
Сима. /В  ярости./  Мне  -  не  стыдно!  Я  какая  есть,  вся тут, не притворяюсь!..  И  Джульетту  из  себя… в тридцать  с  лишним  -  не  изображаю.  А ты  -  ходишь,  стонешь,  вздыхаешь…  любишь.  А тем  временем   Барышев  твой  другую  тискает. Все мужики - проститутки! /Кивает  на  Григория./  И этот,  и  твой  тоже.
Григорий. Кольку  не  тронь!
Сима. Видела, видела, как твой  любимый  Колька  перед фифой  одною  искры  каблуками  высекал!
Григорий. Врёт  она!
Сима. /Со злым спокойствием./ Нет, дорогой мой  повелитель, не вру. Вы ведь за нашу честь  переживаете, места себе не находите, а свою можно полегоньку, исподтишка и  подрастрясти. Как, верно я  говорю? Только чтобы  пуговицы  на мундире по-прежнему блестели. /Марии  Сергеевне./  В прошлом  году  ты  в  командировке  была в Красноярске, мы с этим /кивает/  поругались, с Маринкой  в концерт  я  пошла.  Она мне: «Мама, смотри, вон дядя Коля Барышев.» Присмотрелась - точно, он. Прифрантился, и  девка  та  с  ним. Носик прямой, бровки  стрелами, волосы  до  плеч, вьющиеся,  на  бигудях,  видно,  спала…
М.С. /Узнавая./  Так  это  она…
Сима. Фигурка  и  всё  такое  прочее…  Моложе  тебя  лет на  пять.  Сидят,  мило  так  беседуют,  он  к  ней - наклоняется,  внимание  оказывает…  В  антракте цветы  приносит…
Смотрит  испытующе.
М.С. /После паузы./ Мне он никогда не дарил  цветов…
Сима. А ей вот подарил. Дорогие, по пять рублей  штука. /С усмешкой./ И  так  к  ней  наклоняется… чуть не  тает…  Руку,  правда,  не  целовал…
/Мария Сергеевна медленно идёт к  выходу, Сима наблюдает  за  нею  с  интересом/.
Так вот, подружка, верность твоя - не во благо.
Григорий. /Стучит кулаком по столу./ Всё! К чёрту!  Семейный  уют!  Жена  под  боком!  Пляжи  и  кафе! Завтра  же  перевожусь  в  плавсостав!
               
Мария Сергеевна медленно уходит одна. Она не  заламывает руки, но весь её вид говорит о глубоком  душевном  потрясении.























Акт VI

Ноябрь  месяц.  Берингово  море.  Каюта  Барышева.
Время  после  16  часов.  За  окном  каюты  серо,  водяные  полосы  на  стекле.  В  каюте  Барышев,  Костя,  Токарь,  Карасиков.  Все  четверо  стоят  около  рабочего  стола,  на  котором  энергичный  беспорядок,  сверху  всех  бумаг  чертёж  на листе  полуватмана.
      
Барышев. /Бодро./  Так. Ясно.  / Передаёт  Токарю  эскиз  на тетрадном листе./Значит, проточить под  размер…
Сопло должно получиться… Шлифовать  обязательно. Чтобы с точностью до пяти сотых  миллиметра…      
Токарь  рассматривает  эскиз.
/ Косте /  Как  думаешь,  Костя,  получится? / Карасикову./  И  -  собирать.  Сразу!  /  Потирает  руки./ Посмотрим!..  Что,  Костя,  сомневаешься?  /Тот пожимает  плечами./  Ну…  вместе  же  считали.

Из спальни  выходит  Лариса.  Она  на  работе,  собрала полотенца, постельное бельё, складывает в тут же  лежащую стопку,  несёт  к  выходу.
Лариса, не уходите, ваше присутствие вдохновляет  меня.

Лариса. /Звонко./ Я  приду,  приду…  вот  только  возьму смену.

Уходит.

Токарь. /Рассматривает  эскиз./  А  остальное  когда?
Барышев. /Значительно поднимает  палец./  Своевременно… Ещё  не  готово.
Карасиков. Собрать  недолго.  Вот  только  он  /  указывает  на токаря/  выточит.  У  меня  разговор  к  вам,  Николай  Максимович…
Барышев. /Оживлён, энергичен./ Это  первый  этап. Второй – впереди, так, Костя?  Проделывайте в пиджаках дырочки  для  медалек  « Лучший  рационализатор пароходства.»
Карасиков. Не  мне  будет  это  медалька.
Барышева. Разломаем напополам!  /Токарю, Карасикову./  Ну,  всё, мужички,  вперёд.  Мы  тут  с  четвёртым  ещё поморокуем.  Да,  ты  что  хотел,  Ваня?
Карасиков. Ладно,  в  другой  раз…               

Токарь и Карасиков уходят, Барышев и Костя  склоняются  над  чертежами.  Входит  Лариса.

Барышев. Лариса,  большое  тебе  спасибо. Если  бы  не  твоё участие…

Лариса  удивлена, Барышев смеётся, они с  Костей  галантно кружат  вокруг Ларисы,  Костя  в восторге от столь неожиданного изменения обстановки, все сообща  подбирают упавшие простыни и полотенца. Лариса проходит  в  спальню.

Хорошо,  Костя,  пока  на  этом  остановимся,  На вахте  ещё  раз  посмотри,  где  лучше  подвод  воды сделать. Я  предлагаю  здесь  / показывает  на  чертеже/,  но ремонт вести  придётся  тебе,  так что сам понимаешь… Хорошо бы до  Петропавловска успеть побольше, там  заниматься  некогда,  другой  работы   полно.
Костя. Тогда  я  пошёл?
Барышев. Давай.

Костя  уходит.  Барышев  прохаживается  по  каюте.

Депешин. / Входит./  Вот  список  работ  на  время  стоянки.
Барышев. Добро. /Просматривает./ В Петропавловск  придём послезавтра к вечеру… Маневровый  клапан надо вскрыть. Помните, последний раз швартовались к плавбазе, задержка с запуском  дизеля  случилась?  Серьёзное  дело. В прошлом  году мы из-за этого едва не развалили причал  в  Магадане.
Депешин. Вскрою. /  Пауза./  Всё  будет окей,  дед,  я  своё  слово не  нарушу.
/Пауза. Слышно, как Лариса тихо напевает в спальне./
А на совещании комсостава вы меня  здорово… даже  слишком.
Барышев. Вы  находите?    

Пауза.

Депешин. И прокольчик  в  контрольном  талоне  к  диплому Вы  мне  сделали.  /Кивает  на  чертежи./  Охота Вам?  Это  ж  целое  КБ.
Барышев.  Что теперь… Увяз. Я вам предлагал  подключиться.
Депешин. Мне  было  некогда. / Усмехается./
Барышев. Хорошо,  я  кое-что  добавлю  к  этому  списку.  Можете  идти,  Валерий  Павлович.
/Депешин  уходит.  Появляется  Лариса./
Как  думаешь,  Лариса,  на  пользу  ему  пошло?
/Лариса  пожимает  плечами./
Работать-то  он  умеет,  этого  не  отнять…
Лариса. Что у вас хочу спросить,  Николай  Максимович…
Ребята  внизу, в коридоре спорили, я не совсем поняла. Что вы изобретаете?
/Барышев   смеётся./
Нет, я  серьёзно…  интересно…  все  говорят…
Барышев. Изобретение - громко сказано. Видишь ли,  Лариса… да ты  присядь… /Лариса садится в  кресло около  второго  стола / сейчас  уже  никто  вслух не возражает, что чистоту  морей и океанов надо блюсти. Международные конвенции, совещания… какие-то меры. Но -  продолжаем  грязнить. И вопрос этот, Лариса, для меня сейчас  главный. Рано или поздно мы его на флоте решим. Но  пока что  дело  движется трудно.  И  вот в меру сил своих я хочу /улыбается/  приблизить  этот  счастливый  для  всех  нас  день.  Всё это, разумеется, помимо исполнения  обязанностей, связанных  с  должностью.

/Встаёт, ходит,  машинально  посматривает  на  приборы,  закреплённые  на  переборке. /

Я представляю, я вижу ухмылки моих  оппонентов: мол, не  так  страшен  чёрт…  ничего  с  океаном   не  станется.
/Останавливается./
Ложь и мерзость. Станется! Превратим в грязную лужу. Если станем только ждать,  ухмыляться  и не чувствовать  ответственности за каждый выброшенный за борт килограмм  нефти…  Так  вот,  Лариса.

Ходит.  Лариса  следит  за  ним  взглядом.  Барышев как  бы  наталкивается  на  этот  взгляд.  Он  понимает  Ларису.  Долгая  пауза.  Барышев  не  делает  шага.

Лариса. /Встаёт./Спасибо вам…Очень интересно…Я пойду.

Быстро уходит. Барышев в задумчивости. Тихо  начинается  мелодия   «С тобой.»











Акт VII


Освещена лишь  правая  часть  сцены,  представляющая  собой причал. Сверху опускается щит с  надписью  «Петропавловск-Камчатский». Ноябрь. Сырой снег  редкими  хлопьями. Фонари уже зажжены. Команда: «Палубной  команде  выйти  на швартовку.  Швартоваться  правым  бортом.»  Пауза. Команда: «Боцман!  Отдать  якорь!»  Грохот  якорной  цепи,  который  вскоре  стихает.  Справа  к  причалу  приближается  судно,  видна надпись  на  рубке  «Борис  Кутновский.»  Команда: «С  носа  и кормы  подать  по  два  швартовых. С  носа  продольный  и  прижимной,  с  кормы  продольный  и  шпринг!»  Пауза.  «Так стоять будем. Машине  отбой,  готовность  один  час.»  Теплоход «Борис  Кутновский»  стоит  у  причала.  Швартовая команда несколько  человек  работников  порта -  разносит  и  крепит концы,  поданные  с  судна.
Освещается  средняя  часть  сцены.  Судно  справа  видно  нечётко,  в  полумраке.  Поздний  вечер,  светят  электрофонари.
Снег  перестал  падать,  ветрено,  сыро.  Депешин  и  Музыченко  возвращаются  на  судно.  Оба  пьяны,  моторист  держится бодрее,  поддерживает  временами  механика,  ему  мешает это делать  большой  пакет  с  грампластинками.

Музыченко.Идём, Павлыч,  сюда.
Депешин. Туда  не  пойдём,  давай  сюда, /  Тянет  в  другую  сторону./
Музыченко. Там угольный причал, а мы /показывает/ там стоим.
Депешин. / Тоскливо./  Э-э-эх… Значит,  такая  судьба  твоя, Валерий Павлович… Каждый  кузнец  своего счастья. Да ничего, ничего…/ Мотористу./  Отяжелел   я.  Сколько  мы  выпили?
Музыченко. Много,  Павлыч,  много. На судно пора…  на  вахту.
Депешин. /Строго./  Вахта  есть  вахта.  /  Неожиданно/ Но я тебя отпускаю! Сам отстою, один. Гуляй! Второй механик  тебя  отпускает.  Завтра  тоже  можешь гулять.  Я  строгий,  но  кого  уважаю,  тому  я  -  кореш.  Дай  я  тебя  поцелую. /  Тянется./
Музыченко. Идём,  Павлыч, идём. Дед опять бочку катить станет. Осторожно… /подхватывает  Депешина/ тут доски.
Депешин. А-а, дед! Начальство… Убить такого мало.  Чертёжики, книжечки… людей, моряков  настоящих ни в  грош  не  ставит.  Ух-х,  с-с-сука… Откуда  только  такие  берутся.  К  чёрту!  Я  тоже  отдыхать  буду.  Идём  -  к  тем  девкам,  которых  около  кабака  видели…

Топчутся  бестолково.

Музыченко. Мне, Павлыч, тоже не нравится на «Кутновском». Вот я  на  лесовозе  работал,  « Механик  Бернада» –  блеск. Дед  там  -  золото.  В  порт приходим  -  вызывает: «Туго со снабжением, давай, Музыченко!» И я по знакомым,  на  завод,  в  мастерские… В доску расшибусь,  а  достану.  Зато  он  меня  -  уважал…
Принесу, что надо  -  и  хоть  трое  суток  гуляй.  В машину только для  интереса  спускался.
Депешин. На  «Кутновском»  тебе  не  проходит.
Музыченко. Ну.  Дед последнее  время совсем озверел,  в  третий раз заставляет балластный насос разбирать. /Передразнивает./ «Во второй класс  переведу, если не  сделаете…» /Возмущённо./ А  с  чего  насосу  из танков  брать, если  у  него  за  три года от всей требухи одно название осталось! Эх,  был бы дедушка человек, я бы ему из-под земли  насос  достал.
Столько морских  контор  и  во  Владивостоке,  и здесь на Камчатке - и чтобы не достать…  Смешно даже.
Депешин. / Строго./  Это  ты  врёшь.  Хороший  у  нас  насос. Вот я выйду и сам сделаю. А тебе /поднимает значительно  палец / стыдно будет. 
Музыченко. А как, Павлыч,  дед  тебя  в  оборот  взял?  Лихо, а? /Сочувственно посмеивается./ Он тебя, Павлыч, схарчит.
Депешин. Подавится,  Я  костлявый.  / Зло./  По  душам  со мною говорить  хотел…  сволочь…  Я  такого  унижения не  прощу.   
      
Навстречу идут Барышев и Костя. Оба в  форменных фуражках, плащах. Музыченко,  увидев их, несколько теряется. Депешин  принимает  независимый  вид.

Барышев. Та-ак…  Хороши.
Музыченко. Мы, Николай Максимович, отдыхали… свободное время… всё по уму. Потом вот  решили выпить  по  рюмашке.
Депешин. / С  вызовом /  Я  его  пригласил… и  напоил.
Костя.  Ну да…От старших к младшим…Лучшие традиции.
Депешин. Ты… паинька…  что  ты  понимаешь…  Адъютант его  превосходительства…
Музыченко. /Со смешком./ А я  вот,  Николай  Максимович, пластинок набрал  целую  кипу… весь репертуар,  который  в  магазине… кроме опер. В рейсе слушать  станем,  чтобы  не  скучно  было. Почти все  деньги  потратил.  А  зачем  мне  деньги, если я в рейс ухожу? Вернёмся - снова  получим. Маленько выпили… но я  ничего… на  вахту  вот иду…
Барышев. На вахту я вас не допускаю.  Ваня  Карасиков  отстоит, он двужильный…  Молодой,  подающий надежды  нахал. Если  командир  пьёт,  то  нам сам бог велел?
Музыченко. Неправильно понимаете,  Николай  Максимович, напрасно  вы…  всё  по  уму.
Костя. Оно  и  видно.
Барышев. Отправляйтесь  на  судно. К  вахте  не  приступать. Завтра  объяснительную  на  моё  имя. / Косте./ Придётся Карасикова задержать, один иди, Костя, куда вы там  надумали.
/Музыченко   уходит./
/Депешину./  А  вы …  с  вашим  нерушимым словом…  Червивая   душа…
Костя. Говорил  я…  / Депешину./  Охота  пуще  неволи, а,  Валерий  Павлович?
Депешин. / Сумбурно,  путаясь  в  словах  от  ненависти./ Ты… дед…В новаторах ходишь, в  передовиках… так  твою…  Второй  механик  тебе  горбом своим  спокойную жизнь создаёт… а ты над ним  куражишься… за человека второго сорта  числишь!  Только  я  тебе  в  рай  на  своём  горбу въехать  не  дам,  нет!.. С  судовой  бабой  в  обнимку! Я  -  плевать  на  тебя  хочу!  И  -  на  все ваши  коллективные разборы… И на  пароход  твой  зачуханый!..  Ушёл!!  До  утра  меня   не  ждите!

Уходит,  походка  его  тверда  и  стремительна.

Барышев. На этот раз хватит. Сегодня же говорю с  капитаном.
Костя. Протрезвеет - даже извиняться не придёт.
Освобождаться  надо  от  таких.  Я   говорил…

Приближается  Карасиков. Он  одет  для  выхода в  город.

Отменяется, Ваня… вахту стоять  будешь. /Карасиков  смотрит  вопросительно. Барышев,  не  говоря ни слова, уходит в сторону судна./ Идём, Ваня, идём…

Идут  вслед  за  Барышевым.







Акт VIII

События следующего дня. Время около  тринадцати часов. Обстановка  предыдущей  сцены. Мария Сергеевна с лёгким саквояжем выходит слева, направляется к стоящему у причала теплоходу.  Навстречу  с чемоданом  в  руке  Депешин.  Он  тщательно  выбрит, подтянут, но  после  сумбурно  проведённой  ночи болен и зол. При виде Марии Сергеевны принимает внезапное  решение.

М.С. Валерий  Павлович… 
Депешин. Здравствуйте,  Мария  Сергеевна,  и  -  прощайте. Ухожу.  Не  сработались  с  вашим  супругом.
М.С. Вы  поссорились?
Депешин. Есть люди, с которыми работать легко. Есть  люди,  с которыми работать трудно. Но есть такие, с  которыми  работать  невозможно.
М.С. Вы  хотите  сказать…
Депешин. Вот  именно.  Как  ни  прискорбно,  но  факт…
М.С.  Он  говорил  мне  по-другому.
Депешин. Он всегда  говорит  по-другому,  чем  думает… и поступает. /Пауза. Со скорбью./ Мария Сергеевна, он пошлый человек. Он обманывает вас! Сошёлся тут с  одной  -  ни  совести,  ни  стыда… весь экипаж  смеётся.  Мария, как  вы  можете  с  таким  человеком  жить…
М.С.  Боже  мой…

Он смотрит на неё с сочувствием и  готовностью  помочь.

Депешин. Не из желания отомстить ему,  нет…  В  нашем принципиальном споре нет места личным  симпатиям  и  антипатиям. За ради  вас… то есть ради вас, Мария Сергеевна.  Вы  такая  женщина…
/Приближается  к  ней,  жарко/ Если бы  вы  смогли… я бы для вас всё… честное благородное слово.
М.С. Вы…  вы  с  ума  сошли!  /  Со  стоном./  Боже  мой, что  за  люди.  Ничего  святого…

Обходит  Депешина,  идёт  к  судну.

Депешин. /Вслед  ей,  негромко./ Шагай,  шагай, крошка… перебирай сильнее лапками. А мы вот -  опохмелимся, делишки  свои  устроим  -  и  во  Владик. А  там, глядишь,  и  вполне  сгодимся  для  вас,  крошка. /Помедлив./  Подавитесь, господин  Барышев,  я  -  костлявый…
               
Уходит.






















               
Акт IX

Каюта  Барышева. Мария  Сергеевна  одна. Старается быть  спокойной.  Внимательно  осматривается.

Барышев. /Быстро входит./ Маша!  Вот  неожиданность. Мне говорят: « Иди  встречай,  супруга  приехала,» -  а  я не  верю, думаю,  разыгрывают…  На  Камчатку,  в ноябре…  Ну  молодчина.  Здравствуй.

Идёт к ней, обнимает, хочет поцеловать,  Мария Сергеевна  отстраняется.

М.С. Подожди…  Дай  мне  немного  прийти  в  себя.

Он   отпускает  её.

Барышев. Как  это  ты  надумала?  Честное  слово,  не  ожидал.
/Смеётся./
Да  что  ты,  Маша?  / Обнимает  её./
М.С. /С усмешкой./  Любишь,  что  ли?  / Он  отпускает её./ Запах от тебя…машинного масла… парохода…Не домашний…  Гульбою  пахнешь.
Барышев. / Серьёзно./ Что случилось, Маша? Присядем.

Садятся  по  разные  стороны  стола.

М.С. Барышев, я приехала сказать, что больше так не могу./Пауза./  Я  требую,  чтобы  ты  ушёл с моря.
Барышев. Опять  за  рыбу  деньги.
М.С. Иначе у тебя не будет  семьи.  Серёжа, разумеется, остаётся  со  мной.
Барышев. Легко  ты  решаешь.
М.С. Нелегко,  Коля,  нелегко.  Я  до  предела  дошла.
Барышев. Я  устал  от  таких  разговоров.
Пауза.

М.С. Если  оставишь  море, я  всё  забуду, всё  прощу.
Барышев. Мне  не  в  чем  раскаиваться.
М.С. Вот  как?  /Пауза./
Барышев. Маша,  я  не  могу  так  сразу… Пойду  в  отпуск –вместе  подумаем  и  решим.
М.С. Это отговорка. Я больше не могу ждать. Решай сейчас.
Барышев. Ты  берёшь  меня  за  горло.
М.С. Иначе  нельзя.
Барышев. Но  ведь,  по  сути,  я  ничего  не  знаю,  кроме флота. Я в армию с парохода ушёл… мальчишкой. Это моё  дело…  пойми… Начинать  где-то…  на  новом  месте…  с  нуля…
М.С. Значит, ты отказываешься. Семья для тебя – неважна.
Барышев. Ну  что  мне  делать  с  тобою?..
М.С. Ты просто эгоист. Тебя не интересует моё  состояние,  моё  здоровье… Живёшь  непонятной  мне жизнью,  как ни странно, доволен, а я  должна  в одиночестве  хранить  огонь  семейного  очага.  Не слишком ли многого хотите, товарищ  Барышев? О своих развлечениях вы не  забываете.
Барышев. Что  ты  имеешь  в  виду?
               
Пауза.

М.С. Почему ты  не  сказал  мне,  что  встречался  с  той женщиной, Тамарой?

Пауза.

Барышев. Я  не  хотел  тебя  огорчать.
М.С. /С иронией./ Спасибо… Ты обманывал меня… правдолюбец. /Пауза./ Это подло, Николай Максимович. /Постепенно  теряя  самообладание./ Хотя разве тебе это понять… Я отдала тебе  молодость, я  все  годы  ждала…  я  девчонкой  за  тебя  вышла!
Барышев.  Маша,  послушай…
М.С. Ничего  не  хочу  слушать!
Барышев. Эта  женщина  уехала  год  назад,  я  её  больше  никогда  не  увижу.
М.С.  Вы  с  нею…
Барышев. /С  трудом./  Да.
/Пауза/
Я  любил  её, ты  ведь  знаешь.

Пауза.

М.С. А  здесь,  на  судне,  ты  тоже  любишь?
Барышев. Кого?
М.С.  Женщину, разумеется.
Барышев. У  меня  здесь  нет  женщины.
М.С. Не лги. Я знаю, что есть. Вот для чего тебе  нужно  было  уходить  в  море.
/Барышев  молчит./
Что  же  ты  молчишь?
Барышев. /Медленно./ Это для меня новость. Кто тебя  информировал?
М.С. Не всё ли равно? Один твой бывший сотрудник, Валерий Павлович. Очень симпатичный  мужчина.
Барышев. Мерзавец.
М.С. Ну конечно…Значит, в море тебя влечёт  служебное рвение…Исследовательская работа, эксперимент, желание испытать свои силы… И  давно ты  испытываешь, Барышев?
Барышев. /Нервно смеётся./ Замечательно.
М.С. Смешно,  правда?
/Барышев  кивает./
Сима заметила верно: ты очень  любвеобильный мужчина.
/Пауза./  Боже  мой,  какая  я  была  дура. Надо  было,  как  другия… как многие…/ С трудом дом  сдерживает  слёзы./
Барышев. Так ли уж многие? /Пауза./ Маша, Тамара приезжала на несколько дней, мы увиделись почти  случайно… через посредничество общих знакомых… Пусть это  нехорошо…  но  я  не мог отказаться  от  встречи. И как это  тебе  ни  больно  -  я  ни  в  чём  не  раскаиваюсь.  Но  здесь  перед  тобою  меня  оговорили.
М.С. Я  не  верю тебе. Потому  что  тоже  не  слепая. Ты  очень изменился за последнее время, стал раздражительным,  нетерпимым…  ты  с  нами скучал!
Барышев. Может  быть.  Я  думал  о  делах.  У  меня  не всё получалось.
М.С. Не надо лгать, Коля. Здоровый мужчина, приходит домой после рейса - и думает  о  делах… Ты  меня  совсем  за  дуру  считаешь?
/Пауза./
Я  хочу  видеть  эту  женщину.
Барышев. Мне  некого  пригласить.
М.С.  Я  хочу  её  видеть.
Барышев. Только  не  надо  истерики.
М.С. Какой ты стал… Море озлобило и развратило  тебя!
Барышев. Это  ты  напрасно.
М.С. Да, да… да!  Все   вы  одинаковы… морские волки!
Барышев. В глазах обывателей разных групп населения моральные качества моряков вызывают наибольшую озабоченность.
М.С. Не паясничай. Все вокруг обыватели, лишь моряки  достойны  уважения.  / Резко./  Ну так я  жду!
Барышев. Нет.
М.С. Боишься?
/Барышев   молчит./

/Злобно/  Знала…  рассказывали,  что  они  твари. Видела, когда  приходила  к  тебе  на  суда, этих  откормленных,  развязных, свободных от  всяческих  обязательств  баб…
Барышев. /Негромко./  Не  смей  так  говорить. Ты – женщина, как  ты  можешь  о  них  такое… В чём они  виноваты?  В  том, что  видятся  с  нами чаще, чем  вы, жёны?  Они  здесь  -  работают, и в шторм, и  в  жару, и  в  холод. И  у  каждой своя  судьба, не  такая  лёгкая,  как  не  знающим  флота   кажется.
М.С. Защищаешь…Правильно делаешь. Это  по-джентльменски.
Барышев. Я  на  флоте, можно  сказать,  вырос, и  даже  тебе  не позволю  оскорблять  моряков. Это достойные люди.               
М.С. /Тихо, с удовольствием./  Вы  -  растленные типы. И  Тамара  твоя – гадкая  женщина.
Барышев. /Резко./  Ну  довольно!  За  столько  лет  ты должна  была  изучить  меня!  /Ходит./

Мария Сергеевна  одевается, берёт саквояж.

М.С. Считай, что у  тебя  нет  жены. Верно  о  тебе сказали, ты  пошлый  человек. Теперь  я  не буду  дурой… имей  в  виду.
Барышев. Конец двадцатого века… плач современной Ярославны…
М.С. Да. А  ты  оставайся со своими  красотками, Барышев. / Уходя. / Сына против  тебя  настрою…
Барышев.  Не  смей!..  Слышишь,  не  смей!

Мария  Сергеевна  уходит, Барышев  делает  движение  следом  за  ней, но  останавливается, опускается  в  кресло, затем  снова вскакивает, снова ходит.
За окном  каюты  туман  и  морось. Морской  пейзаж на  заднем плане суров и  сер, каюта Барышева как бы в  центре этой  картины.

Барышев. Туман, туман… Говорят,  лучше  шторм, чем  туман…  Как  всё  серо  и  сыро  вокруг…  Мы так  и  не  увидим  здесь  солнца.

Включает приёмник. Постепенно нарастая, льётся тревожная,  несколько  грустная  мелодия  «С тобой».
Входит  Лариса.  В  руках  у  неё  покрывало.

Лариса.  Вот…  Я  принесла.  Как  просили.
Барышев. / О мелодии./  Нравится?
Лариса.  Я  всё  знаю.  Ужасно,  правда?
Барышев. /С усмешкой, невесело./  Скажи  после  этого, что  нам  с  тобою  не  судьба…

Мелодия продолжается  и  затихает. Барышев  и Лариса  некоторое  время  стоят неподвижно в освещённом  круге. Затем освещение гаснет, на заднем плане возникает картина штормового  моря, слышны порывы ветра  и  шум волн и  дождя. Каюта  Барышева  освещается. Вечер.
















Акт X

Голос по трансляции:«Внимание!  Увольнение экипажа  на берег  до 19-00. В двадцать часов судно снимается  в  рейс.»
Барышев входит в каюту, останавливается. Ходит, сосредоточенно думает. В дверь каюты стучат. Барышев  машинально  говорит  « да-да», продолжает  ходить.

Карасиков. /Входит./  Прошу  «добро».
Барышев. А, Ваня,  входи,  входи.
Карасиков. Добрый  вечер, Николай  Максимович.  Может, не  вовремя?
Барышев. Садись.  Что  смурый  такой?
Карасиков. Да  так…  Раньше  хотел  зайти. / Пауза./  Николай  Максимович,  отпустите  во  Владивосток.
Барышев. Ты что, Ваня… На отходе судно, механиков не полный штат, теперь ещё тебя. Что случилось,  говори.
Карасиков. Неспокойно  мне.
Барышев. Опять  Валентина?
Карасиков. За  два  месяца  одна  радиограмма. Сразу  после выхода.  А  больше  ни  слова. Здесь  на  почтамт бегал  -  письма  нет.
Барышев. Письмо  могло  не  дойти, Ваня.
Карасиков. Заранее  сообщил, за  неделю…
Барышев. Могло  не  дойти.
Карасиков. Что-то  опять  у  неё…
Барышев. Нет .После того, что  случилось… Её  ведь  оставил тот,  другой.
Карасиков. Да. Тогда от неё радиограммы были. «Ваня, Светочка очень скучает за папой…» Отпустите, Николай  Максимович! Компания у неё плохая, знаю: девки молодые, уже  разведённые,  ну  и  подбивают. Может, на  берег  уйду  работать.
Барышев. /Срывается с места./ А-а-а-а, чёрт! Да разве у  береговых такого не  бывает!  Заладили: «берег… берег…»
/Быстро  ходит. Пауза./
Распустил свои нервы, понимаешь…  Соберись!

Пауза.

Карасиков. А может,  зря  я  на  неё?  Может, заболела  или  ещё что?
Барышев. Конечно, зря!  Разумеется, зря!  Ваня,  да  если  мы  так будем  реагировать,  это  ж  весь  флот  на  прикол  ставить  надо!  Потому  что  у  каждого  найдётся – во! / Проводит  ладонью  поперёк  горла./  То  одно. то другое. То  третье!
Карасиков. Но  зачем  же  молчать  столько  времени!
Барышев. Я ей напишу… я ей, чёрт возьми,  напишу…  если,  конечно ты  позволишь.
Карасиков. Что  вы,  Николай  Максимович…
Барышев. /Ходит/  Опытных  мотористов  на  флоте  -  раз-два и  обчёлся.  Терять  такие  кадры… /С  чувством./ Ваня,  нас  ведь, которые  с  приёмки  судна,  немного  осталось:  ты, я, токарь. Давай  и  дальше вместе. Вместе в отпуск  уйдём  и  вместе  вернёмся.
Карасиков. Николай  Максимович… я с вами готов… до  пенсии,  честное слово… Только бы дома всё  в  порядке…
Барышев.  Идём  к  капитану!  Запросим  через  пароходство. Кого-нибудь  пошлют…
Карасиков. /С  улыбкой./  Ну,  Николай  Максимович…
Барышев. А  что?!
Карасиков. Нет,  не  надо…  ни  в  коем  случае.

Пауза.

Барышев. Не  могу  я  тебя  отпустить, Ваня,  не  могу…  Осталось  ведь  немного,  потерпи.  Договорились?
Карасиков. / Помедлив./  Договорились.
Барышев. Вот  и  ладно.  До  конца  рейса  вместо  механика вахту  нести  будешь. Под  мою  ответственность.
Оклад,  разумеется…  /Пауза./  А  с  флота  мы  с  тобою  не  уйдём,  Ваня, не  дождутся!  Флот  для  нас и  мы  для  него…  не случайные  люди. / Без  пафоса, твёрдо. /Здесь, на палубе судна мы  чувствуем  под ногами земную  твердь. /С доброй  улыбкой глядя  на  Карасикова./ Так вот,  кудрявый  товарищ.
            
Карасиков берёт со стола плотный лист бумаги  /фотобумаги/ с рисунком и текстом, просматривает, невесёлым голосом  читает:  «Настоящим удостоверяю принадлежность обладателя сего диплома к мореходному сословию, а  посему  всем сухопутным  жителям  и  чинам  оказывать  оному  полное содействие  и не  мочь  чинить  таковому фактически никаких  тормозей. Бог  морей  и  покоритель океанов  Нептун.»

Затемнение. Из глубины сцены как бы  накатывается  морская волна. Затем шум волн, ветра, временами его  прерывает  ритмичный  гул  работающих двигателей. На  заднем плане освещается и остаётся морской пейзаж. Море неспокойно. Туман. Протяжный звук тифона. Сигнал передаётся через  короткие  промежутки  времени.
               
Освещение. Музыченко  и  Костя.

Костя. Во  -  вчера  качнуло!  Всю  ночь  уснуть  не  мог:  и на  диван,  и  на  койку  -  отовсюду  сбрасывает.
Музыченко. Пойти  радисту  холку  набить,  что  такую  погоду принял.
Костя. /С отвращением./  Слушай,  мы  так  и  новый  год здесь  встретим,  в Беринговом  море.  Ещё  в  Охотское  пойдём, к  Магадану.  Совсем  здоровья  нет  дальше  такой  рейс  терпеть.
Музыченко. Недели  три, не  меньше,  осталось.
Костя. Не успеем к новому году во Владик… С  отоплением  у  меня  ещё  не  всё  в  порядке,  грелки  пропускают… Стоп! /Останавливается./ У  Маринки же день рождения! Немедленно  радиограмму  дать.
 
Уходят.




























Акт XI

Начало  декабря.  Сверху  спускается  щит  с  надписью  «Владивосток». Участок площади, освещённый  фонаря-ми.  Поздний  вечер. В  домах  на  сопках  огни.  Морской  пейзаж на заднем плане отсутствует,  справа  видна  бухта,  там  огни  судов.
На одной из сопок  периодически  вспыхивает  огонь  маяка.
Изредка  через  площадь  проходят  парами  и  в  одиночку  прохожие.  За  сценой  звонки  трамваев,  шум  автомобилей.
Мария Сергеевна и Депешин. Депешин подходит с  полупоклоном.  Он  трезв,  подтянут,  красив.
 
М.С. А,  это  вы.
Депешин. Здравствуйте. / Пауза./  Увидел, решил  подойти.  Мы не  очень  по  дружбе  расстались  в  Питере.

Пауза.

М.С. / С усмешкой./  Что  вы  так  суетитесь,  Валерий  Павлович… Да, не по-мужски,  гнусно… Но  разве  он  лучше  вас? 
Депешин. Но-о…
М.С.  Вы одного поля  ягода… одного  моря  работники.
Депешин. Я  порвал  с  флотом.
М.С.  Это делает вам честь.  Значит,  не  всё  потеряно… что-то  осталось.  А  у  него  -  всё  в  прошлом. /Пауза./ Вы думаете, у меня не было  возможностей…  не  поступало  предложений…
Депешин. Не сомневаюсь.  Женщина  с  вашими  данными…
М.С. Оставьте…  Просто  мне  не  приходило  в  голову.

/ Пауза./  А  теперь  приходит…

Депешин. Будет  неразумно,  если  вы   не  решитесь  на  это.
М.С. Миазмы флота…  они  охватили  меня  всю…  Это какое-то проклятие. / Пауза./  Нет,  я  не  уеду… может  быть,  потом…  Пусть  он  узнает,  как  это  больно  -  получить  такой  удар.
Депешин. Мария  Сергеевна,  вы  меня  представили…  не  знаю кем… провели аналогию  Конечно,  для  этого  были основания. Но  я  не  так  уж  плох.  Если  бы  вы  смогли… Я  одинок…  живу  у  матери…  с  женою  в  разводе…
М.С.  Да прекратите  же!  Неужели  вам  недоступно  чувство сострадания!  Если  ненавидите  того  человека,  то зачем  терзать  меня!  Зачем  толкаете  туда,  куда  я  не хочу…  не  хочу!  Ведь  это  так  страшно  -  терять  своё лицо.
Депешин. Для  него  не  было  страшно.
М.С.  Вы - злой  дух…  Уйдите,  прошу  вас…  Впрочем, нет, останьтесь… Сейчас, именно сейчас… Без вашего присутствия  я  не  смогу.
Сима. /Подходит./ Добрый вечер, подружка./ Депешину/. Здравствуйте. Гуляем? Отчего не  заходишь, не  звонишь? А я у приятельницы своей была, недавно познакомились, обещала она мне содействие– учредителем частной школы меня рекомендовать. Деловая женщина. Бизнес – леди! Придётся отблагодарить,  никуда  не  денешься.
М.С. Деловые,  хваткие  «кадры»…
Сима. Век  такой,  Маричка.
М.С.  Как  тут  не  вспомнить:  « Бывали  хуже  времена, но  не  было  подлей…»
Сима. А  вот  Некрасов  здесь  не  к  месту!  Слава  богу,  мы  избавились  от  указующего  перста.
М.С. Конечно.  Не  сентиментальные  воздыхатели  определяют  крепость  и  жизнестойкость  нации…
Сима. Мужа  цитируешь?  Похвально. / Пауза./  Мой-то  Григорий определённо решил вернуться в  плавсостав. Медкомиссию  проходит. Что  делать,  скажи,  подруга?  Закусил  удила,  слушать  ничего  не  желает…  грубит.

Пауза.

М.С. С Барышевым  покончено,  Сима.  У  меня  есть  другой человек.  Мы  решили  с  ним  взаимно  поддержать друг друга  в  нелёгкие  дни.
Сима. Что  я  слышу,  дорогая?
М.С. Ты  оказалась  права,  подружка:  верность-то  -  не  во благо.
Сима. Запомнила… Поди ж  ты,  тихоня…  развернулась.  И давно  вы  решили?
М.С. Давно.
Сима. И всё  у  вас  -  на  мази?
М.С.  Всё, как  положено,  подружка.
Сима. Я тебе  не  подружка.  Я,  милая  моя,  ангелицей  никогда  себя  не  считала,  но  и  такой  подлой,  как  ты  -  не  была.
/Уходит  довольная  собою./

М.С. Вот  и  всё.  Ему  там  хорошо.  Пусть  ему  будет  совсем хорошо.
Депешин. Браво. Прекрасный ход, уважаемая Мария Сергеев на. Вы по-прежнему отказываетесь от моего  предложения?
М.С. Не  хлопочите,  Валерий  Павлович.  Я  найду,  где  упасть. Мне  теперь  всё  равно…  всё  равно.
          
Уходит.

Депешин. /Один./ Жаль… очень жаль. /Пауза./ Будьте  здоровы и счастливы, товарищ Барышев. /Склоняется в полупоклоне, приподнимая  воображаемую  шляпу./
               
Затемнение.

Голос Подчинённого. Радиограмма с борта  теплохода  «Борис Кутновский». Судно свыше трёх месяцев работало в районах рыбопромысловых экспедиций. На приход в порт  капитан  запрашивает  подменный  экипаж.
Голос  Начальника. Вряд ли мы сумеем это сделать. На подходе немало судов, которые значительно дольше  отсутствовали  в  порту.
Голос Подчинённого. Что  ответить  капитану?
Голос Начальника. Ответьте, что прикинем возможности, сообщим  дополнительно. Мы  не  должны  забывать  и  не  забываем  о нуждах  людей.  Но основная наша задача - обеспечить выполнение производственного  задания.
Голос Подчинённого. Три месяца -  обычный,  рядовой  рейс. Не  думаю,  чтобы  экипаж  сильно  устал.
Голос Начальника. Да, моряки - крепкие люди. Будем  надеяться,  что  никто  из  них  за  это  время  не  понёс  для себя  ущерба.




















Акт XII

Вторая половина  декабря.  Теплоход  « Борис  Кутновский».
 «Пять  углов» - место, где любит собираться  команда. Это один из коридоров во внутреннем  помещении судна.  Время конца рабочего  дня. Несколько человек, среди них Токарь, Музыченко, Карасиков. Некоторые в  рабочей  одежде. Сцена в движении,  люди  приходят  и  уходят.   

Музыченко. Всё  надоело. Приходим  во  Владик  -  в  отпуск ухожу. Ничего, что зима. На  охоту  ходить  стану,  ружьё  куплю. Или  в  Беларусь,  к  матери. У нас там снегу - не  то,  что  в  Приморье, - тьма. А после  отпуска  -  другой  пароход  покупаю. 
Токарь. Давай. Мы уж как-нибудь тут. Без  тебя тосковать станем.
 Музыченко. Я прошлый раз летом в отпуске  был.  К  старушке своей ездил. В деревеньке живёт среди  Польских болот.  Деньги у меня были.
Токарь. На  дорогу.
Музыченко. А вот  и  нет.  Много  было.  Я  перед  отпуском  на книжку  переводил,  а  потом  матери  всё  отослал. Думаю,  старушка  сохранит,  а  то  я  по  дороге всё как  есть  на  конфеты  изведу.
Ухмылки. Приезжаю к матери, она мне рассказывает:  «Сынок, -  говорит, - такую  сумму  денег,  что  ты  мне переслал,  здесь  по  всей  округе  в  пяти  сберкассах собирали,  чтобы  мне  выплатить.
Смешки.
Карасиков. Как  есть,  клоун.  / Уходит./
Музыченко. Точно. Ну, я как приехал, улатался во всё  выгребное: костюмчик, «коры», «селёдку»  нацепил, запонки сингапурские, - лондонский  денди. Только потом слышу,  бабки на лавках  сидят, переговариваются: «Такие деньги  получает  и  не  может  себе  сапоги купить.»
Смех.
Карасиков. /Быстро входит./Люди! В Находку идём! Подменный экипаж будет! Мастеру  радиограмма  пришла.
Смеётся. 

На сцене движение, кто-то уже несёт  гладить брюки. Возгласы радости, недоверия, улыбки. «Почти четыре месяца!»,  «Говорили, за полтора управимся!», «Новый год дома встречаем!», «Во Владивосток  поедем!»
 
Музыченко. /Токарю./ Значит,  так.  Во  Владик  приезжаем, одевай  белую  сорочку,  галстук  -  и  ко  мне.  Я  тебя  поведу:  у  меня  на  морвокзале   « кадр»  работает  в  кочегарке.  Там  нас  -  ни-и-кто  не  найдёт… Подменный экипаж  -  это  замечательно.
Токарь.  Только  я  сомневаюсь.
Музыченко. Как  так  сомневаешься!  А  радиограмма! 
Токарь. Оно конечно… Мы как-то к Одессе подходили - трах-бах! и повернули на Балтику вокруг  Европы. До Находки  надо  Японское  проскочить.
Музыченко. Доплавался… Японское… Раньше, бывало, в  Тихий океан  зайдёшь, считаешь, что дома.  А тут  Японское.
/Сплёвывает./ Нет, после отпуска другой лайнер покупаю.
Костя. /Появляется./ Что, говорят, подменный  приходит?
Музыченко. /Подмигивает./ Поди соскучился?.. /Хихикает./  Тебе  сколько  лет,  четвёртый? 
Костя.  Двадцать  один.
Музыченко. И  который  год  замужем?
Костя.   А  женат  я  три  года.
Музыченко. Геройский парень. /Присутствующим./ Нет,  что ни  говори, а женатому лучше, верно? Вас  кто-то ждёт…  дня  за  два -  за  три  до  прихода…
Карасиков. Хватит,  слышали.
Музыченко. Как,  Точило, не раздумал к  своей  бывшей  идти? Я который месяц перед зеркалом тренируюсь «горько» кричать. Сейчас  ведь стало модным  на  своих  прежних  жёнах  по-новой жениться.
Карасиков. Хватит,  я  сказал.
Музыченко. Он сказал… А  ты  мне  не  указ.  Если  механиком поставили…временно, думаешь, авторитет  приобрёл?               
Карасиков. Опять, смотрю  я,  разговорчивым  стал.
Музыченко. Что  за  намёки?  И  почему  я  должен  молчать?
Карасиков. Потому что как рот раскроешь, мне  уйти  хочется.
Токарь. Ладно,  парни.
Костя. Кончай, в  самом  деле.
Музыченко. Ох,  ох…  мы  такие  воспитанные.  Я  бы  на  твоём месте  взял  и  ушёл…  Если  твоя  кобра  тебе  не  пишет,  радиограмм  не  шлёт,  я  тут  при  чём?  / Отходит  в  сторону./
Карасиков. Ты… на судовом собрании, когда «визу» тебе  хотели прихлопнуть за  пьянку и  невыход на  вахту, а  заодно   за  язык  твой  поганый, -  ты,  как бобик, юлил, хвост поджимал… в  сознательного обещал переродиться. Теперь  раздумал, снова обнаглел? Рубаха-парень…  смешишь  тут…  юродствуешь… Из-за  таких,  как  ты,  и  шеф  твой  бывший  Депешин  про  моряков  разные  истории плетут… Вы любую женщину  оплевать  готовы… а потом просите с  протянутой  рукой  ласки!  / Кричит. /  Видеть  тебя  не  могу!
Токарь.  / Удерживает./ Ваня…  Ваня…  / Музыченке./  А  ты – гуляй. / Карасикову./  Он  же  трепач,  ты  же  знаешь, Ваня. / Музыченке./  Что  встал?  Иди. / Карасикову./ Трепач,  понимаешь?
Карасиков. А  если  он  -  трепач!  Если  он  по  этой  части  -  теоретик! -  так  пускай  о  другом  треплется,  а  это  -  не трогает!!
Токарь. Нервишки у тебя, Ваня… У меня тоже  нервишки…Рейс длинный… поизносились.  Уладим,  Ваня, все свои  дела  уладим,  я  свои,  ты  свои…  Вот  подменный  экипаж  придёт…
Барышев.  /Появляется/  Подменного  экипажа  не  будет.

Тишина.
Согласно  вновь  поступившей  радиограмме.

Затемнение.

Голос Начальника. К сожалению, в этом вопросе наши  возможности пока ограничены. Да, труд  моряков нелёгок: долгие рейсы, короткие стоянки, смена климатических поясов, отсутствие нормального контакта с семьями. Но такова  специфика  работы  на  флоте.  И не это ли  даёт  морякам  право твёрдо  смотреть  в  глаза  кому бы  ни  было  и  надеяться  на то, что о них думают как о людях, достойных  уважения,  сочувствия  и  поддержки.

Сцена  освещается.  «Пять углов».

Барышев. Это не всё. Капитан поручил сказать вам… Стоянка в Находке двое суток. Грузим лес на Японию, там  выгружаемся,  берём  трубы  -  и  в  Австралию.
Оттуда  с  зерном  на  Вьетнам.  Рейс  месяца  полтора.
Музыченко. /С  грустным  юмором./ Опять  полтора… как  с  рыбаками.  / Токарю./  Плакала  твоя  свадьба,   точило, так  разведёнкой  и  помрёшь.
Барышев. Поскольку здесь, в основном, из машины…  Работ за рейс  накопилось  порядочно, на поездку во Владивосток рассчитывать не придётся. Вызывайте своих  в  Находку… На переходе  грелся  один цилиндр, будем  вскрывать.  Другому -  срок  подошёл. Будем вскрывать. Это не считая что  помельче. За двое суток надо успеть. Работать  будем  в две смены по 12 часов. Попросим помощи у  судоремонтного  завода,  но  там  тоже  работы  хватает. /Карасикову./ Ничего, Ваня, ты в  Находке  живёшь…

Уходит.

Токарь. Вот  те  клюква!  Чуяло  моё  сердце.
Музыченко. Ну,  кто  сомневался?..  Накаркали…
Костя. Меня,  может, отпустят… хозяйство  в  порядок  привёл. Отстою  вахту  и…  Нет,  побегу  Маринке  радиограмму  давать. /Быстро  уходит./
Токарь. В колхоз! Трактора  ремонтировать! Почётно  -  и по земле ходишь…
Карасиков. Читал  я  где-то… или рассказывали…  Пират  был… Тоже  так:  ещё  только  один,  последний  рейс - и уйду  на  берег  разводить тюльпаны…  Не  ушёл… Поймали  и  повесили на рее…  Мы,  конечно,  не пираты…
Костя. /Появляется./ Ну, братцы, напоследок готовьтесь: циклончик-то - наш. Радист говорит: 976  миллибар,  ветер  25  метров  в  секунду.  А  сзади  ещё один подпирает.  Вот  они  вместе  сольются  -  и  засвистят. Как  бы  задержки с приходом  не  вышло. Эй,  машинная  команда,  выдавливай  из  своих  двигунов мощщу!               
Голос по трансляции: «Внимание! В связи с ухудшением погодных условий всем членам экипажа по своим  заведованиям и в каютах закрепить всё по–штормовому.»
Костя. Вот!

Люди  с  «пяти  углов»  расходятся.


               







Акт XIII

Трое суток спустя. Сверху опускается щит с надписью  «Порт  Находка».
Каюта Барышева. Барышев в рабочей одежде, отдыхает, сидя  в  кресле  у  рабочего  стола. В  руках  у  него  моток ветоши,  он  вытирает  ею  руки  и  лицо.  Вид  раздражённый и  усталый.  Входит  Григорий.

Григорий. Могу?  Здорово!
Барышев. /Помедлив, не  вставая  с  кресла. /  Привет.  Каким ветром?  Руки  не  дподаю,  извини.   Seat  down, pliese.
/ сит  даун, плиз /
/Григорий  садится.  Пауза./
Н-ну, рассказывай, куда шагнула за это время  цивилизация.
Григорий. Привет тебе от  всех  наших,  Женьки  Ростоцкого. Ростоцкий обещал приехать  посмотреть,  что  у  тебя  получилось с твоей приспособой…  с  переоборудованием.
Барышев. Уже.  Приехал,  в  машине  толкается,  пробует.
Григорий. /Бодро./ Сделал всё-таки? Молодец. /Барышев иронично кланяется, не вставая с кресла. Григорий  подмигивает./  В  соавторы  возьми  по  знакомству.
Барышев. Сделать-то сделал, кое-что переделывать придётся… менять.  Но  начало есть,  это  главное.  Остальное  вопрос  времени.   

Пауза.

Григорий. Во  Владивосток  не  собираешься?
Барышев. А двигатель ты  за  меня  чинить  станешь?  Два  цилиндра  вскрыто,  смотреть  надо.
Григорий. Ты  всё-таки  съезди.  Хоть  ненадолго.
Барышев. /Медленно./  Та-а-к.  Мария?
/Григорий  молчит./
Ну,  говори.
Григорий. Симка,  дура,  всё  из-за  неё…  поругались  мы…  так,  не  из-за  чего…  милые  тешатся…  она  и  ляпнула,  что у  тебя  роман  с  женщиной.
Барышев. С мужчинами романов не завожу. Не  докатился…
Григорий. /Со смущением./  Ну,  Мария и…  Женщина…  все они  немного  сумасшедшие…  никакой  логики.
Барышев. Вот, значит, откуда ветер  начал  дуть.  Симочка… женщина  без  предрассудков…  Что  дальше?
Григорий. /Всё больше теряясь./ Сима сказала  -  не  поверил. Говорю, врёшь,  зараза…  А  тут  Марию  саму  встретил… Я  уже  дела  передавал  на  работе,  занудливый мужик  такой  попался,  всё ему  покажи, каждую бумажку  растолкуй, разъясни… гм… Встречаю, в общем…  Передай, говорит  Барышеву!  / Окончательно растерялся./
Барышев. /Закуривает «Беломор»/ Смелее, Гришенька,  смелее. Значит,  так  и  сказала: « Передай…»  Я  внимательно слушаю.
Григорий. / Как  в  холодную  воду  нырнул./  С  другим  она  в  связи!

Барышев медленно откидывается на спинку кресла,  прикрывает глаза. Дымящаяся папироса подрагивает между пальцами.  Григорий подходит  к  нему.

Григорий. Я бы  ни  в  жизнь  не  сказал…  последнее  дело… Только ведь  сама…  Коля,  я  Женьке  Ростоцкому  -  ни  боже  мой…
Барышев.  Ладно,  Гриша,  я  не  сопьюсь  и  не  выброшусь  за борт. И во Владивосток мне ехать некогда, к ночи закончим погрузку. Это, брат ты мой,  находкинские грузчики, лесной причал… Не  работяги - слоны. А железная дорога, как  нарочно, исправно подаёт вагоны… там тоже передовики  производства… Так что не  придётся  мне  ехать…  Хотелось  бы  повидать  сына…
Григорий. Всё  из-за  Симки…
               
Барышев встаёт, размеренно ходит, временами останавливается.

Барышев. Всё шло наперекосяк давным-давно.  Сима – так…
/Пауза./ Скажи, Гриша, плохие мы люди, она  и  я?
И все мы? Нет, неплохие–в общем. Так  почему  у  нас такое? /Пауза./ Всё понимаю: надо север  осваивать, грузы  возить…  торговлю  развивать…  стараться…  Море  наше  рабочее  место…  Но  почему  всё  это - через  надрыв,  падения, боль сердца? Ломаем друг друга,  хотим  переупрямить,  что-то доказать,  кидаемся  из  крайности  в  крайность… жизнь  портим.  Думаешь, ей  сейчас  легко?  Для  неё  это  -  трагедия,  ты  ведь  знаешь  Марию…  А  я  -  здесь,  и  ничем  не  могу  помочь и,  самое  главное  -  не  хочу…  /  Пауза.  /  Что  скажешь?
Григорий. /Качает головой. /  Я -  не  знаю,  как  решить  проблему  « море -  моряк  -  семья»… 

Пауза.

Барышев. /С горькой усмешкой./ Будем  работать  дальше… сокращать время стоянки в портах,  внедрять  новшества…  читать  о  себе  хвалебные отзывы  в  газетах.  «Моряки,  вдохновлённые  решением Баском флота, все, как  один…»  и  прочее,  и  прочее.

Пауза.

Григорий.  А  эта  женщина…  Это  было  серьёзно?   
Барышев. В  молодости  мы  любили  друг  друга.  Ты  ведь  её мог знать… впрочем, нет. /Пауза./ Как глупо всё получилось…  Расстались,  когда  могли  не расставаться.  Теперь  у  неё  своя  жизнь,  у  меня  своя. Только вот  здесь / касается  груди / нет-нет  да и ворохнётся… Если б ещё с Марией  ладилось…
Григорий. Я не знаю, как  у  вас  решится  с  нею,  только  мне трудно  представить  тебя  и  её  отдельно.
Барышев. Запутался  я,  Гриша.  Есть  тут  одна  женщина…  добрая,  милая…  неудачливая.  Повязала  нас  судьба  не  в  добрый  час.  Она,  чувствую,  всей  душой, а от  меня  -  холодом  отдаёт.
Музыченко. /Входит./ Николай Максимович, третий  механик прислал сказать:  мотылёвый  подшипник  обжали.  Будете  проверять?
Барышев. Третий  смотрел  -  не  буду. 
 /Музыченко  уходит./
Ты зачем в Находку, Гриша? С проверкой  приехал?
Григорий. Я  разве  не  сказал?  Дела  приехал  принимать  у вашего  старпома. В плавсоставе  я  снова,  Коля, из управленцев ушёл. /Смеётся, видя  недоумение Барышева./ Симка думала, я в  горячах ляпнул. Посмеивалась. Потом видит, что серьёзно, - заюлила. Ты  же,  говорю, сама  хотела,  чтобы я плавать пошёл. Она  мне:  «Мало  ли что я говорила!» Какова логика? /С  усмешкой./  Я так  понял,  для неё главное  было  не  меня  в  море отправить, а покомандовать. /Пауза. / Теперь пусть  покомандует.
Барышев.  Вон  ты  как,  Гриша.  / Обнимает  его  за  плечи./
Григорий. /Растроганно/ Ты никогда меня всерьёз не  принимал.
Барышев. Что  ты,  Гриша,  что  ты…
Григорий. Вместе  теперь  будем.  / Пауза./  Жизнь  прожить  -  не ручей  по  камешкам  перебежать,  Николай.  Я понимаю тебя. Но  ты  сам  во  многом  виноват.
Барышев. Эх,  Гриша,  разве  для  меня  это  новость…
Григорий. Так,  говоришь,  Женька  Ростоцкий  в  машине?  Увидимся. /  Идёт  к  выходу,  оборачивается./  Я  всегда  с тобой…  до  конца,  знай.
   
Уходит. Барышев один. Слышны доносящиеся с причалов звонки грузовых  кранов. Идёт  погрузка леса в трюма. Глухие удары опущенных в трюм  пакетов  брёвен.
 
Костя. /Входит./ Николай Максимович, тут  с  соседнего  судна пришли, просят помочь кое-каким расходным материалом: электродами, проволокой латунной. Есть у нас… /Замолкает, видя  состояние  Барышева./
Барышев. Жена  приехала  к  тебе,  Костя?
Костя. Приехала.  Только  судно  к  причалу…
Барышев. Всё  ли  у  вас  хорошо?               
Костя. Да вроде… Всё хорошо, Николай  Максимович.
Барышев. Счастливый  ты  человек,  Костя…  пусть  это  будет надолго…  Ну  иди,  правь  службу.  Ты  ведь  сегодня на  вахте? /Костя утвердительно кивает, идёт к двери./   Автомат  питания  котла  проверь.

Костя  уходит. Появляется  Лариса.

Лариса. Я  уезжаю…  Совсем.  Прибыла  замена.
/Барышев  молчит./
Я  сама  просила.
Барышев. Ты хотела побывать за границей… Рейс  интересный. /Лариса улыбается./ Да,  конечно… 
/Подходит  к  ней./ Лариса…
Лариса. Попрощаемся.  / Обнимает  его./
Барышев. Мне  очень  грустно  видеть  тебя  такую.
Лариса. /Порывисто./ Хороший  мой…  Если  бы  ты  меня  любил!  Я  могла  бы  ждать  -  сколько  угодно.
Барышев. Куда  же  ты  сейчас?
Лариса. Я  устроюсь,  не  думай  об  этом.  Возвращайся  к  своим. Всё  пройдёт, всё забудется, Николай  Максимович, ты ведь  сам говорил: надо жить  ради  детей.  Не  оставляй её. Меня оставляли  -  я  знаю,  как это больно. И… спасибо  тебе  за  всё.
Барышев. Слишком много навалилось сегодня… Всё  непривычно,  никогда  такого не было…  Раскис, не узнаю себя… Прости меня, Лариса,  прости.

Лариса порывисто обнимает Барышева,  уходит. Барышев  один.  Нарастает  мелодия  «С  тобой».

Ростоцкий. /Быстро входит./ Ну что же, Коля,  для  начала  неплохо. Очень даже неплохо. Даже хорошо. Замечательно!
Барышев. Замечательно… Куда как всё хорошо и  замечательно. Море мы очистим. А как  очистить  наши  души, Женя?  Столько  всего  накопилось.  Люди  -  не  ангелы,  говорят,  -  и  этим  оправдывают…  А  надо  ли? Зачем?

Медленно  опускается  в  кресло. Crescendo  мелодии «С тобой», вступает  голос.  Ростоцкий  быстро  подходит  к  Барышеву и загораживает  его  собой,  как бы  защищая. 

















Акт XIV

Час ночи следующих  суток.  Погрузка  леса  закончена, теплоход  «Борис Кутновский» готов сняться  в  рейс. Погода испортилась. Сильные порывы ветра, редкая снежная крупа, снег вьётся в столбах света  от  зажжённых фонарей. Участок причала  перед теплоходом. На причале  Григорий, он проверяет  осадку  судна,  в  руках у  него  фонарик. Одет  в  телогрейку,  на  голове  шапка.

Григорий. /Останавливается./ Гм… осадка предельно допустимая.  Хорошо  загрузились.
   
Подходят  Токарь  и  Музыченко.

Токарь. Отходим,  чиф?
Григорий. Штормовое  предупреждение…  Часа  через  три,  не раньше. А  то  и  до  утра.
Музыченко. /Токарю/  Вот.  Говорил  я  тебе,  не  будем  торопиться.  Так  нет:  на  судно,  на  судно…  Там  такая девчонка  была,  видел,  за  соседним  столиком  сидела?..  Сам  мужчина – одиночка  и  меня  туда  же тянешь.  Эх,  поздно  сейчас.  /Оглядывается./
Григорий. Увольнения  нет,  всем  быть  на  борту. Стоять нам шибко  тоже  не  с  руки,  рейсовое  задание  выполнять  надо.  Немного  поутихнет  и  пойдём.
Музыченко. /Токарю./  Выпить  как  следует  не  дал.
Токарь. /Грозит  кулаком./  Я  те  выпью…  Я  из  тебя  человека  сделаю.
Музыченко. Такая девчонка… Банкет был у них, день  рождения  отмечали.  Медсестра.  Два  раза  с  нею  танцевал, почти  договорились,  чтобы  проводить, так этот… /Осуждающе  смотрит  на  Токаря/  Женишься  тут  с  вами…
Токарь. /С усмешкой./ Холостому  ведь  лучше. Ушёл  -  и забыл,  и  тебя  забыли…  Плешь  никто  не  проедает…
Музыченко. Иди-ка  ты!  /  Неожиданно./ Не  хочу больше  один быть.  Надоело… Думаешь, Музыченко только  трепаться  мастер…

Пауза.

Токарь. Письмо  ей  напиши.
Музыченко. И  напишу!  Думаешь  -  не  напишу?!

Уходят, следом за ними Григорий. Все трое  поднимаются  по трапу. Тихо,  с  оглядкой  на  причал  сбегает  Карасиков,  направляется  в  сторону  от  судна.

Голос вахтенного матроса. Ты  куда,  Иван?  Увольнения  нет! матроса.

Карасиков  делает  знак  «Тихо».
 
Карасиков. Я ненадолго. Слышал? Стоять будем. Домой сбегаю.      
         
Улыбаясь,  убегает.

               

               










Акт XV

Три часа ночи. Каюта Барышева. Барышев и  Григорий. Барышев в старой форменной куртке,  тёмных  брюках,  на  ногах тапочки. Григорий в полной форме, куртка с  погонами. 
 
Барышев. Давай,  Гриша,  по  кофейку.  Водочку  я  на  отходе не  употребляю…  хотя  гостю могу  налить.
Григорий. Нет.  И  кофе  не буду.  Перед  вахтой  пойду  вздремну часок.  Суетливый  день…  отвык.  Погрузка,  приёмка  дел.
Барышев. Теперь  почувствуешь,  как оно получается…  и  план, и  вал,  и  тонно-мили…
Григорий. Будто  я  новичок,  не  знаю…  Зануда  ты,  Николай. А команда  мне  понравилась…  не  горлохваты… работают хорошо, груз  раскрепили.
Барышев. Моряки…  Надо,  и  они  будут  работать,  сколько  потребуется.  А  устали,  не  грех  бы  и  отдохнуть.
Григорий. Пойду  я,  голова  кругом.  / Идёт./  Часов  в  семь  снимемся. / Уходит./

Барышев  убирает со  стола,  садится  в  кресло.  Тихо начинается мелодия «Прощание с морем» .  Стук  в  дверь.

Входит  Карасиков.  Вид  у  него  потрясённый.
            
Карасиков. /Сбивчиво./  Николай  Максимович…  Николай  Максимович…  что  мне  делать?
Барышев. / С волнением./  Что!..  Что  такое,  Ваня?!
Карасиков. Что  мне  делать,  Николай  Максимович?!
Барышев.  Да  говори  же!!
Карасиков. Дома  я  был… 
Барышев. Когда  успел?
Карасиков. Ну…  успел.  Можете  ругать…  самовольно…

Пауза. Барышев  выжидает,  он  насторожен.

Не было Валентины  дома…  я  туда,  я  сюда… Такси  хватаю – и  к  тёще:  дочка  у  них,  а  Вальки  нет. Я  к  подруге  -  там  нет.  / Смеётся./  А ведь  мы  сегодня  вечером, после  работы,  в  ресторан  с  нею  ходили.  Вдвоём.  Вечер  чудо  как  хорошо  провели. Тихо, уютно,  народу  мало…  музыка  будто  издалека…  И Валька  -  в  моём  любимом  платье.  Красивая… Никогда  так  хорошо  не  было.  Все  обиды,  все  подозрения  -  по  боку.  И  простились  хорошо.  Я  на  судно пошёл,  она  дома  осталась.
Барышев. Ты  погоди,  Ваня…  как  же  так?..  Да  что,  в  конце концов, у неё одна подруга?! Почему  именно ЭТО, может, совсем  другое… куда-нибудь  вызвали…
Карасиков. Что  другое,  Николай  Максимович… И куда  вызвали… Я хочу её  видеть!  Я  хочу  посмотреть  ей  в  глаза!  Что  в  них?! 

Состояние  его  близко  к  истерике. Барышев  быстро идёт, открывает холодильник, достаёт  бутылку водки, наливает сначала полстакана,  затем, подумав мгновение,  почти  полный  стакан, подаёт  Карасикову.  Тот  выпивает  залпом.

Карасиков.  /Тоскливо./  Что  вы  мне  воды  налили,  Николай Максимович…
Барышев. /Пробует,  смотрит  на  Карасикова,  тихо /  Что  ты, Ваня…  какая  это  вода…  /  Пауза./  Ваня,  я  неправ был  тогда,  в  Питере…  не  отпустил  тебя. Извини. / Пауза.  Решительно./  Оставайся  сейчас,  Ваня!  Разберёшься,  всё  выяснишь.  С  капитаном  договоримся.  А  из  рейса  придём,  ты  опять  сюда.  Как, Ваня?
Карасиков. /Помедлив./  Нет,  Николай  Максимович…  Устал  я от  всего  этого…  больше  не  хочу.  Пойду  в  рейс - и  пусть  она  как  хочет…  Дочку  жалко…  За  что мне такое  выпало?  Не  пойму…  никак  не  пойму…
Музыченко. /Появляется, манит  Карасикова. Тихо./  Иван… Иван…  там  тебя  женщина  ищет…  супруга…  На военном грузовике в порт ворвалась…  Может, сказать, что тебя нету? Вид у неё  ошарашенный… как бы  не  поколотила.  Ты  что,  эти  дни  домой  не  ходил?
Барышев. /Взрывчато хохочет./ Ну, Музыченко… Ну,  Музыченко!.. Артист… Иди к ней, Ваня!  /Музыченке./ Эх,  балда.

Музыченко  исчезает.

Карасиков.  Николай  Максимович…  это  крест  мой…  до  конца жизни  крест  мой…

Уходит.


















Акт XVI

Владивосток.  Мария  Сергеевна  и  Ростоцкий.

М.С.  С  кем  же  мне  ещё  поделиться…  ты  ведь  такой  авторитетный.
Ростоцкий. Я  как  и  они…  Николай,  Григорий.  Возьми  себя  в руки,  Маша.
М.С.   Меня  словно  ударили  чем-то  тяжёлым  по  голове,  кинули  вниз,  и  вот  я   лечу,  лечу  в  темноту… / Пауза/ Пусть  бы  лучше  он  один  -  но  не  я.  Больно,  оскорбительно,  горько  -  но  не  я…  Боже  мой,  как  всё  плохо.
Ростоцкий. Да, Маша, люди ещё не научились не  испытывать тягот  в  условиях  долгих  разлук.  Вероятно,  мы  живём  в  условиях  переходного  эволюционного процесса, который завершится нескоро. Мы  заторопились, рвём удила,  порою,  кажется, хотим вырваться из отведённых природою рамок - и  получаем  удар  рикошетом.
М.С.   Мне  не  легче  от  твоих  объяснений.
Ростоцкий. Порядочным  людям  всегда  нелегко.  Но  ведь  не  исключено,  через  их  боль,  страдание  человек  и  открывает  в  себе  неизвестные  возможности.
М.С. Во мне нет таких возможностей. У меня большое  горе, Женя,  я  знаю.  И  мне  нет  дела  до  всяких  процессов… Если  б  я  его  не  любила… 
Ростоцкий. Надо  пережить.  Уверен,  обойдётся.
М.С. Серёжка  всё  понимает…  стал  таким  тихим,  внимательным…  Славный  мальчик.  / Пауза. /  Я  была  -  самовлюблённая,  злая  гордячка.
Ростоцкий.  Вы оба, ты и  Николай,  хорошие  люди.  Только…
М.С. Я  всё  исправлю…  Это  возможно,  Женя?..
Ростоцкий.  «Мы люди - не камень, и  жизнь,  как  страда. Прошли  мы  сквозь  пламень  земного  стыда.» Так,Маша? «Прошли – не  исчезли, и  грех  -  не  беда. Мы  словно  воскресли, сгорев  от  стыда.»
               

Медленно  уходят.  Ростоцкий  продолжает  говорить.






























Акт XVII

Вторая половина февраля. Владивосток.  Ранний  вечер. Участок площади. Барышев с небольшим чемоданом  выходит справа.  Слева  Депешин.  Сходятся  на  середине, молча  смотрят  один  другому  в  лицо.

Депешин. Ну  что,  Барышев,  тебе  -  хорошо?
Барышев. Хорошо  ли  вам?
Депешин. А  неплохо.  С  женой  разбежались,  детей  ей  оставил, пусть воспитывает. Свободен, как  альбатрос!.. И никому  ничего не  должен. / С  намёком. / Долги  надо отдавать…  долги  платить  надо… Женщина, конечно,  имеется…  свободная,  красивая… мягкая. Попробуйте  отбить её у  меня, господин стармех, это принесёт вам некоторое  успокоение. / Смеётся./  Хотя  я  могу и сам,  покорешовски,  уступить…  не  желаете?
Барышев. Как  давно  вы  смотрелись  в  зеркало,  Депешин? Что вы  в  нём  видели?
Депешин. А  не  рогат…  не  рогат… / С  полупоклоном./  Я  ответил  на  ваш  вопрос? /Пауза/  Добился  своего, Барышев? Уволили  меня  из  пароходства. Что ж  не  радуешься? 
Барышев. Я  радуюсь.
Депешин. Не видно…  Зазнобу  твою  встречал,  Лариску.  В подменном экипаже молотит… подавальщицей.  Подумаю, может, женюсь на ней… я не  брезгливый.
Барышев. /Надвигаясь./  Ну,  хватит,  сволочь!
Депешин.  /Отступая./ Но-но… Я  ведь  тоже  не  слабенький.
Барышев.  Подлое,  уродливое  племя…  как долго оно  будет бродить по земле… Сколько бы ни  прожил, всегда  уничтожать  стану  таких, как  ты, -  чтобы  не  застили людям  свет.
Депешин. Горячо…горячо…Товарищ Барышев  разволновались. 
Барышев. Я  вам  не  товарищ…  я  враг  вам…  до  конца.   
Депешин. Ладно,  поговорили…  Только  вот  что:  тебе  меня уже  не  достать…  неподвластен.  Только  я  перед твоими глазами всегда  стоять  буду, понял? /С ехидцей./ И даже если шаги грозные  предпринять  пожелаете,  закон  меня  защитит…  Он  у  нас  гуманный.
/Со смешком./ Могу даже  жалобу  на  вас  подать. И на этом до свидания. Супруге  привет, Барышев. Передай:  будет  очень, очень приятно  видеть  её.  Желаю здравствовать.

Уходит.  Барышев  в  состоянии  сильного  душевного  надлома. Медленно удаляется в противоположную  сторону.
Останавливается.

Барышев. Нет,  врёшь,  не  твой  верх…  не  твой…  Умеет  бить,  сволочь…  да  так  больно…  Всё  равно не твой верх… нельзя… противоестественно… Как-то ведь надо  исправлять,  граждане  свободные  моряки!  /Тихо. /  У кого,  конечно,  такое…

Уходит.  Затемнение.














Акт XVIII

Квартира Барышевых.  Мария  Сергеевна  ближе  к  середине сцены, она читает. Появление Барышева  неожиданно и вносит  смятение. Барышев входит и  останавливается у двери справа, не выпуская из рук  чемодан.  Мария Сергеевна  растерянно поднимается,  но  не  идёт  к  Барышеву.  На лице  её  нет  радости.  Барышев  тоже  неулыбчив.
Свет зыбкий, тревожный.  Маленькая  детская  фигурка мечется между Марией Сергеевной и Барышевым, радостный взволнованный, несколько смущённый детский  голос звенит:
Папа!..  Мама!..  Папа!..  Мама!..

Барышев опускает чемодан,  улыбка  трогает  его  губы,  он слегка  разводит руками, как  бы  говоря:  что  делать… Детская фигурка в беге замирает между Барышевым и Марией  Сергеевной. Немая  сцена.

Далее следует авторский текст, в продолжение  которого свет, вначале сосредоточенный на семье Барышевых, поочерёдно выхватывает на несколько  мгновений  и  как  бы выставляет  на  передний  план  основных  действующих  лиц пьесы.  При  этом  каждый  исполнитель выбирает  жест  и  позу,  отвечающую  характеру действующего лица. Пройдя через «освещение», исполнитель не покидает  сцены,  а  остаётся  на  ней  видимым  слабо.









А В Т О Р С К И Й   Т Е К С Т.

«На  этом  мы  расстанемся  с  нашими  знакомыми.  О дальнейшей  судьбе  каждого  из  них  вы  легко  можете узнать  при  встрече  с  ними  в  парке,  кинотеатре,  ресторане  или  просто  на  улице  нашего  города.  Если  у них  будет  желание,  они  непременно  ответят  вам…»
          
Crescendo  мелодии  «С  тобой »,  вступает  голос  -  сильный  баритон,  песня  не  должна  исполняться  в  переводе.








Конец  хроники.














п. Владивосток.

Некоторые  замечания  к  пьесе  “ Наши  знакомые”.

Предвидя  упрёки  в  свой  адрес,  автор  считает  необходимым подчеркнуть,  что  хотя  в  пьесе  много  говорится  о  личной  неустроенности  героев,  он  / автор /  не ставил целью утверждение трагической  безысходности  положения.  В силу  особенности  профессии  моряков,  жизнь  лишь  ставит  иной  раз  перед ними  и  их  семьями  проблемы  более  остро.  Тем  не  менее, работа  на  море  продолжается,  и  новые  поколения  моряков приходят  на  смену  старым.
Моряки - противники позы; не крикливы; не  подчёркивают и  не  выпячивают чьих- либо  заслуг;  эмоциональные всплески редки, сантименты  не  приняты.  Человек, противопоставивший  себя им,  рано  или  поздно  будет  исторгнут из их рядов.  Разговоры  ведутся  чаще  всего в  ровном,  насмешливо–сочувственном  тоне,  без  пафоса  и  ложной  декларативности.
Моряки  -  не  романтики,  а  деловые  люди,  море  -  их  рабочее  место.  Романтика  -  слово,  к  которому  они  относятся с известной   долей   скептицизма.
Для музыкального  сопровождения  пьесы,  по  мнению  автора, представляют интерес  две  мелодии,  контуры  которых  приводятся: “Прощание  с  морем”  и  “С  тобой”.
Необходимо  менять  характер  морского  пейзажа  на  заднем плане сцены в зависимости  от  развития  действия.
О  шумовом  сопровождении.
Любое  судно  постоянно  наполнено  шумами.  Это  вибрация корпуса,  работа  двигателей,  удары  волн. 
Иногда  это  просто шелест,  словно  от  поглаживания  волной  борта  судна.   Шум ветра  и  всплески  по  бортам  всегда  слышны   за  иллюминатором  /  окном /  каюты.
На современных судах каюты надстройки оборудованы не круглыми иллюминаторами, а окнами четырёхугольной формы. Но их всё равно называют  иллюминаторами.


Прощание  с   морем

Слова  и  музыка  Дудкина  Анатолия
Кузьмича,  моряка, судового механика



Туман  растаял  над  лазурной  милой  бухтой
И  в  лёгкой  дымке  открылся  рейд.
Уходит  в  море,  как  всегда,  родное  судно
Навстречу  штормам  и  ветрам  чужих  морей.

Припев.

А  я  остался  стоять  у  моря,
Меня  ласкает  морской  прибой. 
Как  мне  дорог
Шёпот  волны  морской.
       
Теперь  бы  петь  под  звуки  плачущей  гитары
В  кругу  друзей  под  шум  винтов
И  ожидать,  когда  появится  в  тумане
Полоска  узкая  родимых  берегов.

Припев

Но  я  остался  стоять  у  моря….      

Теперь  я  часто  прихожу  на  берег  бухты,
Где  лёгкий  ветер  шумит  листвой,
Чтоб  посмотреть,  как  море  плещется  родное,
Как  птица – чайка   вьётся  над  волной.

Припев

Ведь  я  остался  стоять  у  моря…         

По мнению автора  пьесы  “Наши  знакомые”,  мелодия А.Дудкина  должна  звучать  перед  началом  спектакля, пока зрители  занимают  свои  места  в  зале.  Эта  мелодия  мягко введёт зрителей в атмосферу предстоящего  спектакля. Когда  зрители  займут  свои  места,  начинает  звучать  голос певца  -  сильный  баритон.  Звучит  полный  текст  песни. 
По  ходу  развития  спектакля  мелодии  А.Дудкина  и  песня “С тобой” периодически вплетаются в ход действия,  усиливают  впечатление.



















В. Гусаров

2014 г.
п.Владивосток.