Славянский мусор

Аня лежала на мерзлой земле, старательно пытаясь укутать маленькое тельце обрывками старых газет и тряпья. Стояла ледяная и бесснежная зима. В городе почти никого не осталось. Лишь иногда по окрестностям ходили вражеские солдаты с винтовками, проводя зачистку на случай, если кто остался в живых.
Дрожа от лютого холода, малышка прижимала озябшею ручкой грязного плюшевого мишку с оторванной передней лапой. Когда временами колючий ветер начинал срывать с нее эти жалкие обрывки бумаги и ткани, Аня еще плотнее сжималась в комочек, пряча чумазое личико в шерстку игрушки, насквозь пропахшей дымом пожарищ.
***
Клаус был одним из тех, кому поручили производить зачистку в и без того мертвом городе. Уже неделю они бессмысленно бродили по городу, в поисках выживших. Оборона города уничтожила все ее население, а кто не был уничтожен, видимо успели скрыться. В первые дни солдаты еще находили пару раз чуть живых от голода и сильно обмороженных стариков, но этим все и закончилось. Не осталось даже кошек и собак, которые от голода разрывали бы валяющиеся повсюду трупы.
Так, однажды зайдя в один из грязных, смердящих смертью переулков, он мельком оглядел кучу бесполезного мусора, и уже был готов уйти, как вдруг краем глаза уловил какое-то движение. Молодой лейтенант подошел к чуть подрагивающему вороху газет и тряпья и бесцеремонно поддел его носом тяжелого сапога, вопреки ожиданиям, ворох не разлетелся стайкой обрывков, а лишь заворочался, сопя и сворачиваясь в тугой комочек.
***
Аня повернулась на другой бок, и наткнулась взглядом на незнакомого человека в военной форме. На нем были тяжелые сапоги, в которые были заправлены брюки серого, как тогда показалось Ане «крысиного», цвета,  и такого же цвета шинель и фуражка. В руках, одетых в черные кожаные перчатки, была винтовка. Аня зажмурилась, надеясь, что это всего лишь плохой сон, или галлюцинации, вызванные голодом и стужей.
***
Клаус уверенно сжимал в руках винтовку, готовясь спустить курок, как только увидит живое существо. Из под старых газет выглянуло чумазое детское личико. Увидев перед собой дуло винтовки, ребенок зажмурился.
- Dieses das kind ; - подумал Клаус, и, закинув винтовку за спину, присел рядом с эти маленьким дрожащим существом.
Вскоре малыш осторожно открыл глазки. И вот они уже смотрели друг на друга. Он – немецкий лейтенант, с русыми волосами, холодными голубыми глазами, она – маленькая четырехлетняя девчушка, с ног до головы перемазанная сажей, на щеках были грязные разводы, от ярких ореховых глаз вдоль лица тянулись еле заметные дорожки, оставленные горькими детскими слезами.
Аня села, по-прежнему пытаясь укрыть замерзающее тельце.  Почему-то сейчас ей казалось, что этот человек, одетый в форму врага, не причинит ей зла.
Вдруг она разжала худенькие ручки, плюшевый мишка безжизненно упал на промерзлую землю. Она протянула их к солдату и совершенно отчетливо произнесла:
-Мама!
Порыв холодного зимнего ветра заставил Клауса очнуться. Он быстро снял с себя шинель и, укутав в нее Аню, понес ее к месту сбора, для отправки в штаб.
***
По пути в штаб девочка заснула у него на руках, прижимая одной рукой мишку, а другой, перебирая во сне пуговицы немецкого мундира.
Прибыли уже далеко за полночь, несмотря на это, Клаус, как командир подразделения,  с отчетом, и с девочкой на руках отправился к полковнику.
Гер полковник сидел за письменным столом, изучая карту местности, и периодически нанося на нее отметки карандашом, когда скрипнула дверь. Он поднял глаза, перед ним стоял командир подразделения, на руках которого сидел ребенок.
- Erlauben Sie, zu berichten.
- Berichte, des Leutnant.; - Рененкампф медленно поднялся из-за стола.
-Bei der Reinigung der Stadt von mir ist das Kind gefunden, ich habe nachgedacht...
- Der Leutnant, dich dass wei;t du den Befehl nicht?
-Аber dieses das Kind...;
***
Аня испуганно прижалась к Клаусу, когда офицер начал отчитывать его, ежеминутно срываясь на крик. Она не могла понять, о чем они говорят, но их тон ее пугал. Как только они оказались в кабинете, она узнала в этом суровом человеке среднего возраста того, кто с таким равнодушием пустил пулю в лоб ее матери, когда та пыталась помешать убийству Аниного отца. Перед ее глазами вновь предстала та страшная картина, когда солдаты вытолкали ее отца на улицу, мать бросилась вслед, умоляя сохранить ему жизнь. Тогда два солдата заломили ей руки, и одним ударом поставили ее на колени. А  Рененкампф равнодушно спустил курок, приставив дуло пистолета ко лбу несчастной женщины.
***
После недолгих пререканий, игнорируя полный ненависти и злобы взгляд Клауса, офицер выхватил из кобуры маузер и выстрелил девочке в голову.
Лейтенант, будучи человеком, привыкшим к ужасам войны, лишь рефлекторно зажмурился, когда теплая кровь брызнула ему на лицо. Он продолжал стоять, бережно держа обмякшее тело Ани, когда Рененкампф подошел и белоснежным накрахмаленным платком вытер его щеку.
-Es ist der Krieg, der Sohn. Hier gibt es keine Stelle des Mitleids. Und jetzt gehe und wirf diesen slawischen M;ll hinaus.
-Ja, der Vater.;
;Dieses das kind (нем.) – это же ребенок.
;- Erlauben Sie, zu berichten. (нем.) - Разрешите доложить.
- Berichte, des Leutnant.; (нем.) -  Докладывай, лейтенант.
;-Bei der Reinigung der Stadt von mir ist das Kind gefunden, ich habe nachgedacht... (нем.) –При зачистке города мной найден ребенок, я подумал...
- Der Leutnant, dich dass wei;t du den Befehl nicht? (нем.) – Лейтенант, ты, что не знаешь приказа?
-Аber dieses das Kind… (нем.) – Но это, же ребенок…
;-Es ist der Krieg, der Sohn. Hier gibt es keine Stelle des Mitleids. Und jetzt gehe und wirf diesen slawischen M;ll hinaus. (нем.) –Это война,  сын. Здесь нет места жалости. А теперь пойди и выбрось этот славянский мусор.
-Ja, der Vater. (нем.) – Да, отец.
                6 июл. 09 г.
                Тавиша.