Скажи мне что-то хорошее

    — Вот здесь я живу, — сказал Анатолий Николаев и пропустил Веронику, открыв перед нею дверь своей квартиры.
    Вера прошла вперёд, не снимая туфли, и нерешительно остановилась в полумраке комнаты. Шторы были задёрнуты. Света едва хватало, чтобы разглядеть контуры стола, кровати, шифоньера, трюмо, кресел и стульев, на которых угадывалась в беспорядке наваленная одежда. Видно, недели две уж никто не убирался.
    Николаев зажёг свет и, указав на кровать, произнёс: «Вот моя кровать», хотя и так было ясно, что это его кровать, поскольку другой кровати в комнате не имелось.
    — Мягкая, — сказала Вера, усевшись, но тут же встала, — подожди, мне надо сходить кое-куда.
    — Первая дверь направо, — подсказал ей Анатолий.
    Она вернулась и снова присела на кровать, потом откинулась на спину: «Спать хочу». Николаев бросил на кресло свой пиджак, погасил свет и вытянулся рядом. Он обнял Веру и коснулся губами её щеки. Она, закрыв глаза, шумно задышала. Обоим было несколько неудобно, из-за того, что их ноги были обуты и касались пола.
    — Ну что, надо раздеться... дай мне попить, — тихо сказала Вера.
    — Да-да, конечно, — согласился Анатолий, — сейчас принесу.
    Он встал, прошёл на кухню и вернулся со стаканом воды. Вероника начала при нём раздеваться. Не вставая, сняла куртку, туфли, носочки, блузку, бюстгальтер, джинсы. Всё, что на ней было. Сложила одежду на стул и, не стесняясь, посмотрела на Анатолия. Тот подал ей стакан и стал расстёгивать рубашку. Раздеваясь, он отметил про себя, что снимает с себя штаны на глазах едва знакомой женщины. Кажется, в этом есть какая-то нелепость. Хорошо это или плохо, он так и не смог оценить, просто отбросил эту мысль, как ненужную.
    Спустя полчаса они лежали рядом притихшие. За окном был сырой и сумрачный майский вечер, что-то около восьми.
    — Всё, встаю, одеваюсь, мне домой... — расслабленно произнесла Вера.
    — Ну куда ты спешишь, ещё есть время, — негромко возразил Анатолий.
    — Ты всё-таки скажи, Толя, сколько тебе лет?
    — А тебе сколько, если честно?
    — Мне тридцать два, совсем старая, — засмеялась Вера.
    — Да не старая вовсе, а очень, очень хорошая... я старше тебя, — говорил Анатолий и медленно водил пальцем по её белому животу.
    — Ну а чем я тебе понравилась?
    — Во-первых, ты красивая...
    — Ну, красивых много, почему именно я?..
    — Во-вторых, я слышал твой голос только по телефону, и представлял тебя совсем другой, а когда ты подошла, я даже не поверил, что это ты и есть... я просто с ума сошёл... от счастья.
    — Да врёшь!
    — Ну точно тебе говорю... прямо влюбился.
    — Влюбился?.. А как жена? И где она сейчас?
    — У тебя тоже муж есть, милая Вера! — усмехнулся Николаев.
    — Нравлюсь тебе? — помолчав, снова спросила Вера.
    — Да... — негромко произнёс Анатолий.

    Сбоку от кровати стояло древнее зеркальное трюмо, в нём отражались тёмно-фиолетовые, почти чёрные шторы и узкие, бледные просветы между ними, сумеречный отсвет улицы. Лампа в комнате была погашена, и зеркальные грани трюмо слабо мерцали неким иным, невещественным миром. Зачем сказал ей, что влюбился, ведь это неправда, думал Николаев, хочу, чтобы ей было хорошо, вот для этого и сказал.
    Николаев краем глаза заметил движение в зеркалах. Край шторы беззвучно колыхнулся, и прошла женская фигура: распущенные волосы, мутно-голубая, вроде цветастая сорочка до пят, лица не разобрать.
    — Ты видел? — прошептала Вероника.
    — Что? — тихо переспросил Анатолий.
    — Кто-то прошёл в зеркале...
    — Да это штору сквозняком качнуло, — помолчав, ответил Николаев.

    Конечно, он видел, но не мог, не хотел думать над этим забавным явлением. Да и что тут думать? Ведь не могла же это быть жена, которая на другом конце земли сейчас загорает на морском берегу с дочерью. Приедут только через неделю. Возможно, это прабабка, вон с той фотографии, владелица чортового трюмо. Ну что тут думать. Просто сквозняк. А прабабке наверно кто-то тоже говорил в своё время, что влюбился. Наверняка врал. Все врут... чтобы не портить отношений. Ох господи, вздохнул Николаев.

    — Просто сквозняк, — сказал Николаев и потянулся за сигаретами.
    Вера встала, оделась, собралась идти, потом присела и тоже закурила:
    — Ты меня проводишь?
    — Ну, Верочка, ещё же не поздно, тут до метро два шага... на днях созвонимся.
    — Толя, скажи мне что-то хорошее...
    Он посмотрел на её лицо, на ясный взгляд, в котором была простота и нежность. И у него не повернулся язык сказать, что всё это обыкновенное дело, что это ни к чему не обязывающая связь и так далее... да она и сама это знает. Ведь сама всё это знает, ну к чему вот задаёт такие вопросы? И ещё так смотрит своим милым, открытым лицом и чего-то ждёт. Он склонился к ней, обнял за плечи и зашептал:
    — Ну что тебе сказать, Вера, что я влюблён в тебя, что ты мне очень нравишься, что ты очень красивая и нужна мне... — Анатолий говорил и целовал её в шею, возле мочки уха, пряча от неё свои предательски равнодушные глаза.

весна, 2005г.