Призраки Шато де ла Карк

Мой дядя был человеком совсем другой эпохи. Всю свою юность он провел в различных экспедициях и походах: сплавлялся по Амазонке, взбирался на Гималаи, совершил кругосветное путешествие, как моряк. При этом его никак нельзя было назвать человеком праздным – все его путешествия были сопряжены с научной деятельностью принесшей ему признание среди коллег и мировую славу в нескольких областях науки. Сделавшись в какой-то момент едва ли не живой легендой, дядя наконец решил что в его годы экспедиции стоит оставить в прошлом: он стал все чаще выезжать на охоту, сначала на сафари, а затем окончательно осел в центральной Европе, приобретя загородный дом в предгорье Альп.
Прежние владельцы именовали это престранное здание «виллой де ла Карк», однако дядя любил называть его словом «Шато» из-за причудливой неороманской архитектуры. Приобретение вызывало у дяди своего рода гордость и он неоднократно приглашал меня погостить. Не знаю почему, но я откладывал визит почти два года, пока наконец не нашел времени. Заблаговременно известив о своем приезде, я сел на поезд и к утру добрался до ближайшего города, где пересел в коляску.
Погода не задалась. Когда я подъезжал к Шато, туманное утро уже сменил пасмурный день. Хмурое небо с низкими облаками дополнял мелкий дождик. Старые сухие яблони с каркающими воронами, производили тягостное впечатление. Силуэт дома выплывал из дымки как старинный корабль, и напоминал этакого «Летучего Голландца» с командой мертвецов на борту. Шпили его походили на мачты, а широкие эркеры и мансарда – на раздутые ветром паруса.
Не могу сказать, что я рассчитывал на пышный прием, но меня несколько удивило, что по приезде меня никто не встретил, хотя я и прибыл в срок. Кучер помог донести мой багаж до дверей Шато, которые оказались открыты. В холле, однако, не было ни души. Попросив кучера подождать, я нырнул в темноту, где рассчитывал найти парадную лестницу, которую я хорошо помнил с детства. Поднявшись на пару ступенек, я ужасом заметил, что со второго этажа что-то покатилось и остановилось напротив меня. Вскоре я различил темноте, низенького человека, который быстро мельтешил короткими ножками. Без малейших намеков на «здравствуйте», он схватил меня за рукав и буквально потащил вверх по лестнице. Путаясь и запинаясь, он начал говорить:
— Скорее, скорее! Ваш дядя нездоров. Он ждет вас в спальне, туда… Он… Он не спал целую неделю! Уже шестую ночь… Все… Все боятся! А он… Все боятся! – кричал человек, ведя меня по темным коридорам старого дома.
Странный персонаж, жутко на меня подействовавший и своим видом и тем, что он говорил, бежал так быстро, что я постоянно спотыкался и с трудом мог не упасть. Из его слов я почти ничего не понимал. Когда же мы добрались до спальни моего дяди, маленький человек, тяжело пыхтя, уже не мог говорить от одышки и усталости. Мы остановились возле черной двери и медными накладками. Карлик постучал, и я услышал усталый, хриплый голос:
— Войдите.
Карлик раскрыл дверь. Я был поражен тем, что мне пришлось увидеть. В кресле у окна сидел дряхлый старик, его усталые глаза смотрели на дверь без интереса, но с надеждой. Кресло было повернуто к окну. С трудом в этом незнакомом человеке я узнал своего дядю. Тому самому человеку, который задаривал меня конфетами и учил верховой езде Еще зимой на рождество это был крепкий веселый мужчина, которому нельзя было дать больше сорока пяти.
— О! Я рад тебя видеть, – обратился  ко мне дядя.
— Я тоже рад… Но я слышал, что-то случилось...
— О да это все ужасно.  Но это долгая история. Я велю подать обед и мы с тобой все обсудим за бокалом вина. А пока ты можешь отдохнуть в зале. Твои покои еще не готовы.
Я отправился оплатить услуги кучера, но оказалось что юркий человечек, который оказался новым управляющим, сменившим старую фру Ивенс, уже все сделал.
После сытного обеда, который, несмотря на все произошедшее, был праздничным, дядя сел кресло у камина и пригласил меня сесть напротив.
— Позволь мне поведать эту историю с самого начала, - начал мой дядя. - Однажды я засиделся до ночи, зачитавшись «фортециями», которые мне когда-то подарил мой друг из Флоренции. Закончив читать я лег в постель и сразу же заснул. Через кокое-то время я проснулся в холодном поту. Мне приснился ужасный кошмар, он был так правдоподобен, что я долго не мог прейти в себя. Даже сейчас мне кажется, что это была правда. Я попробовал заснуть второй раз, но мне приснился кошмар гораздо и гораздо страшнее первого,  – тут его передернуло, - Бр-р, стоит вспомнить – мурашки идут по коже. Я не склонен как детским страхам. Тебе известно, что меня никто не смеет назвать трусом! Я не стал бы так же упоминать об этом, не будь это так важно. В сущности, нужно изложить суть видений, но я не могу этого сделать, да и к тому, же никакие слова не способны передать весь ужас, что я пережил. 
Прочитав молитву, я попробовал заснуть в третий раз. Мне начал сниться еще один ужаснейший кошмар, но слав Богу он прервался, я проснулся от душераздирающего вопля. Он влетел в мою спальню из комнаты служанки. Я вместе с проснувшимися слугами помчался туда. Дверь была заперта изнутри, кто-то из слуг выбил её, и мы обнаружили полусумасшедшую служанку, забившуюся под кровать. Оказалось, что всем в доме приснилось то, чего они боятся больше всего на свете. Бедняжка Мария этого не перенесла… После этого почти шесть дней уже никто не спал. Весь дом в страхе. Половина его обитателей не спит.
— Но что же могло послужить этому массовому…
— Помешательству?.. Дьявол и его слуги!
Будучи добрым католиком, дядя, прежде не был слишком склонен к мистике, однако, последние слова он произнес так сериозно, что я в начал беспокоиться за его рассудок.
— У нас не так давно, - продолжил он, - служила одна знахарка, которую я выгнал за отравление юноши из соседнего дома. Перед уходом она наложила проклятье на всех жителей этого дома. Я не придал значения суеверному страху слуг, но, ты можешь смеяться, теперь по ночам, всем здесь снятся невыносимые кошмары. Я почти не смыкаю глаз вот уже неделю. Я бы уехал, но слуги не простят меня, а продавать дом было бы неуместно. Да и кто его купит, учитывая факты. В мои годы жизнь застывает.
Эта история так поразила меня, что я даже не нашелся, что сказать в ответ. Дядя, которого я помнил, был исключительно жизнерадостным человеком рыцарем науки, страстным охотником и мужественным путешественником, он совсем не походил на разбитого старика с потухшими глазами.
— Я прошу тебя, уезжай, пока и ты не стал жертвой этого страшного проклятья – уверенно сказал он.
— Нет. Я не думаю, что на мне это как-то отразится, ведь меня не было, когда проклятье насылали.
— Боюсь, это ничего не изменит… –  возразил дядя.
Долго еще он убеждал меня, но я твердо решил разрешить этот ужас и освободить дядю от его страхов.
Меж тем вечерело. Отужинав, я попросил дядю показать мне комнату.
— Ты уверен, что хочешь остаться?
— Да. И к тому же куда мне идти, на ночь глядя?
— Да ты прав. Действительно, уже ночь... Да какая темная!
Ни луны, ни даже самой дальней звездочки не было видно, лишь плотный, толстый слой черных облаков заслонивших небо. Облака опустились настолько низко, что медленно переходили в темно-синий туман. Дядя вел меня по коридорам, хотя приятным светлым днем, но столь зловещим темной ночью, что в одиночку, не всякий храбрый человек осмелился бы по ним ходить. Скрипы и шорохи старого здания создавали впечатление, что оно живое, или наводили мысли о духах или магических существах, обитающих в нем. Все вокруг было темно-серым и слаборазвитым, лиши маленькое освещенное свечой пространство вокруг нас давало понять, что на свете еще осталось что-то яркое.
Мы подошли к двери, дядя отворил ее легким движением руки.
— А почему нет запора? – спросил я.
— Во многих дверях нет замков, а в других ключи потеряли. В моем распоряжении лишь семь ключей, просто как у синей бороды – слабо улыбнулся он и потряс связкой, - от библиотеки, от зала, три от сундуков, еще ключ от комнаты служанки, теперь он пожалую, не нужен, замок все равно сломан, этот я даже сам не помню от чего...
— А это что за ключик? - указал я на маленький восьмой ключ.
— Это, конечно от шкатулки, в которой я храню свой любимый перстень. Тот, что мне подарил Его Преосвященство отец Антонио перед своей смертью. Долгие годы он оберегал меня ото всякого зла, но теперь вероятно и он не властен. Каждую ночь перед сном я прикладываю его к губам и читаю молитвы.


Прекрасно выспавшись, я встал, на следующее утро, оделся и подошел к окну, за которым открывался очаровательный пейзаж, озаряемый солнцем. Вспомнив о том, что дядя сказал мне вчера я отправился к нему в надежде узнать, что он выспался также хорошо, как я, однако пришед в его комнату, я застал дядю за столом в совершенном утомлении читающим какую-то толстую книгу. Дядя поднял палец вверх подовая знак, чтобы я его подождал. Закрыв книгу на последней странице, он сообщил:
— Делаю успехи: за эту неделю я порочен все толкования Библии, какие у меня были, поесть десять вот таких вот томов, – и он указал на книгу. – Мне бы позавидовал любой священник.
— Сомневаюсь. Вы сколько-нибудь спали? – с надеждой спросил я.
— Да, около часа. Все было очень хорошо, но я вновь проснулся от кошмара, конечно. Как ты спал?
— Я-то прекрасно.
— Ни одного плохого сна? – с неподдельным удивлением спросил дядя.
— Я вообще слабо помню, что мне снилось.
— Значит, ты был прав насчет проклятья, над тобой оно не имеет силы.


Всё предобеденное время я провел в походах по окрестностям, а после еды стал осматривать дом. Шато выглядело уже не столь зловеще, как вчера, но при этом было не менее таинственным. Здание без преувеличений было одним из самых причудливых, где мне доводилось бывать. Его, судя по рассказам дяди, построил в начале века какой-то немецкий архитектор. Шато возвели на месте настоящих средневековых развалин, которые отчасти вошли в его структуру. Я слышал, что большой камин в библиотеке без существенный изменений сохранился со времен императора Максимилиана. Часть наружных стен, также оставшихся от старого строения, намеренно не были перестроены.
Обойдя Шато со всех сторон, я ощущал какую-то печаль или тревогу, зависшую в воздухе. Меня волновало то, как изматывает себя дядя. Я в серьез опасался за его здоровье во всех смыслах.

 За столом я напомнил дяде о том, что в доме имеется несколько спрятанных переходов, он сказал, что есть даже те, о который я раньше не знал. Их скрывали от детей, чтобы те не заблудились потому что некоторые переходы соединены с глубокими подвалами.
— Я к сожалению вряд ли смогу тебя проводить по всем этим тайным ходам, но все планы у нас в библиотеке.
— Вы ими когда-нибудь пользовались? – спросил я дядю.
— Да, такие места не раз пригождались, - таинственно сказал он, - но это было уже давно.

Осмотрев планы здания, я понял что в нем три потайные лестницы с тоннелями и невероятное количество секретных дверей. Самым любопытным среди так называемых «тайных тоннелей» (о которых, конечно, знал весь дом) оказался северный. О нем я и сам знал с детства. Этот тоннель располагался в старой части дома и некогда смыкался с подземным со средневековым подземным ходом, ведущим к руинам монастыря и впоследствии засыпанном. Этот переход имел одну лестницу, ведущую в галерею второго этажа. Выход с нее, как оказалось, располагался прямо напротив моей комнаты.
Обычные коридоры мне были хорошо известны, однако я не без интереса вновь осмотрел их днем еще раз, вспомнив то необъяснимое чувство страха, посетившее меня вчера ночь, когда я шел по ним вместе с дядей. Перед ужином я вновь прогулялся по саду, обдумывая все происходящее в доме.

Поводив дядю до спальни после вечернего чая, я пожелал крепкого ему сна, а затем отправился к себе. Я разделся и лег в пастель. Было так темно, что я не стал зашторивать балдахин, да и признаться меня одолела лень -  хороший воздух, ароматный чай с коньяком и обилие впечатлений сделали свое дело – лишь закрыв глаза, я погрузился в необычайно глубокий сон.
Внезапно я проснулся от истошного вопля. Сквозь сон я не понял, что это было: крик совы скрип двери или еще что-то. Не сильно утруждая себя в поиске ответа я перевернулся на другой бок и приготовился спать, как вдруг заметил, что в комнате кто-то есть. Луна выглянула из-за туч, осветив женскую фигуру. Привстав от неожиданности я  крикнул: «эй!» и фигура поспешила удалиться.
Я решил что это какая-то служанка перепутала комнату и от неожиданности вскрикнула, но все же решил проверить, так как этом дом и без того был весьма странен. Я быстро вскочил и в ночном облачении побежал за женщиной, перевернув по пути пару стульев. Выйдя в галерею и увидев «улепетывающую» женщину я понял, что это никакая не служанка и бросился, что есть сил ее преследовать. Я уже думал, что мне не успеть, но, слава Богу, она в панике свернула в тот коридор, где столпился народ, сошедшийся на вопль поваренка, коему приснилось, что повар хочет приготовить из него паштет для гостей.
Двое слуг схватили неизвестную, признав в ней ту самую знахарку, которая наслала проклятье. Я распорядился связать и обшарить эту скверную женщину, которая тут же подняла такой крик, что сбежалась вся челядь. Она орала во все горло, разную непотребщину и проклятия, обещая сделать жизнь всех в доме еще более невыносимой, после чего многие поспешили удалиться. Тем не менее, эта «фурия» была связана, а из ее кармана был извлечен пузырек с неизвестной мутной жидкостью.

После поезда полиции Люцерна на месте был произведен допрос всех свидетелей, а также незаконно вторгшейся женщины. После сего удалось, вытянуть, что в пузырьке некая смесь, при употреблении перед сном вызывающая страшные ведения.
— Вот таких-то «ведьм» и сжигали в старые добрые времена, - подытожил полицейский после допроса. — В первый день она подмешала этот яд в ужин, потом ей не удавалось этого сделать, и она, проникая в комнаты  туннелями, наносила смесь на разные вещи, косметику или просто капала в рот. Назавтра преступница уже хотела послать письмо с приказом о деньгах, чтобы снять «проклятье».
Я посмотрел на злобную особу и та сразу же начала осыпать всех новыми проклятьями. Тем временем мы попросили слуг тщательно промыть свое личные вещи и заменить по возможности все открытые жидкости в доме. Дядя все это время повел у себя в комнате он заснул в креслах за чтением текстов Святого Фомы и никто не смел его будить.

На следующий день, когда все успокоилось и наконец, выспались, дядя встретил меня в зале и долго благодарил. Он выглядел посвежевшим, но тем не менее все эти испытания наложили отпечаток на его лицо.
— Одного не могу понять, - сказал он после долгой речи, - как же эта негодяйка меня отравила? Перед сном я всегда омываю руки, уж такая привычка, да и кольцо кардинала меня хранит.
— Я боюсь, дело обстоит иначе. Полагаю, именно перстень был смазан дьявольским зельем. Целуя его перед сном, вы ежедневно поглощали новую порцию яда.
— Не может этого быть! – возмущенно воскликнул дядя. – Я запираю его в ларец на ночь, а ключ всегда при мне. Тебе это известно. Все эти ночи кольцо было в ларце.
А попросил дядю показать мне ларец после завтрака, что и было предпринято. Ларец представлял собой искусной резьбы индийскую шкатулку из темного дерева с вставками слоновой кости и накладными фигурными петлями из меди, на которых имелось пара царапин и врезным замком, явно сделанным на заказ позднее. Осмотрев этот маленький шедевр, я все понял:
— Ларец сделан так, что легко можно выдернуть медные гвозди и освободить петли, замок при этом не помешает легко поднять крышку, извлечь кольцо и положив его на место, снова установить петли.
Заметив явное недоверие в глазах дяди, я тут же проделал все вышеназванное. Подцепив гвоздики ногтем, я легко их извлек, после чего снял крышку. В шкатулке лежал перстень.
— Удивительно, почему же она просто не взяла перстень с таким рубином?
Я не стал тогда лишний раз огорчать дядю своим предположением, но думаю, что перстень был дорог только для него.

2004 (2009)