Камера пыток, или немного о стоматологии

Камера пыток, или немного о стоматологии

Зубная боль – штука такая… Она может даже не сильно беспокоить – днем, когда занят работой, при солнечном свете, она подобно вампиру дремлет, изредка лениво покусывая жертву. Жертва вяло отмахивается. Во-первых, терпимо, во-вторых, неизвестно, что страшнее – зубная боль-вампир или стоматолог-маньяк. Шутка. В большинстве своем это хорошие и добрые люди, прекрасно делающие свою работу. Но в любом стаде найдется паршивая овца… Вот пара зарисовок, так сказать, с натуры.

Зарисовка первая – школьные годы чудесные…

Было это классе в восьмом. Кто не помнит – возраст, когда уже и учителям хамят осознанно, не из детской вредности, но зато и уважают не по должности, а как человека и педагога. Не дети, в общем-то уже. Хоть и не всё еще, но понимают.

То, что завуч Элла Валентиновна редкая сволочь, понимали все – и школьники и учителя. Здоровенная крикливая женщина, которой бы на рынке торговать, а не в школе работать, она, случалось, таскала за ухо первоклассников к себе в кабинет, где била их линейкой по рукам – чтобы не шалили. С учениками постарше она тоже пыталась «проявлять строгость», но увы – чем старше становились мы, тем чаще давали отпор. Тем более, рухнул с треском СССР, и принцип «педагог всегда прав» начал постепенно улетучиваться.

Вот эта самая завуч и объявилась у нас на уроке с «приятной» новостью – в школу приехал стоматологический кабинет, так что всем необходимо прямо сейчас туда идти на осмотр. Молодую и стеснительную учительницу Элла просто заткнула, наорав на нее при всем классе. И мы – куда деваться – пошли-таки в сторону учительской, где разворачивалась камера пыток.

Нет, я серьезно! Как еще можно назвать два допотопных даже на тот момент зубодробительных агрегата, состоящих из электродвигателя и ременной передачи, вращающей сверло? Даже те, кто никогда не видел современных бормашин, от лицезрения этого чудо-инструмента испытали мистический ужас. Ими еще, наверное, в застенках НКВД пытали «контриков». Вдобавок управляли этими агрегатами студенты медучилища (получившего на тот момент новомодный статус «колледжа») под руководством молодой румяной докторши. Вот эта докторша мне и не понравилась с первого взгляда. Было в ней что-то такое…

Леха Касьянов, самый в нашем классе «продвинутый» паренек, родители которого работали в Германии (первая кожаная куртка, первый настоящий «Адидас» и первый компьютер в классе), сразу же понимающе присвистнул, сказал «Это без меня» и ушел, не обращая внимания на вопли завуча. Я не понимаю, почему мы не последовали его примеру? Почему позволили издеваться над собой? Да, это издевательство – приводить студентов и разрешать им тренироваться на детях, а потом говорить о бесплатной медицине. И, кстати, после нас своей очереди ждали еще пятые и шестые классы – остальных докторша, видимо, собиралась «охватить» во вторую смену.

Рука студента, держащая «орудие производства», дрогнула – и Вика (прости, забыл фамилию) заорала от боли. Угадайте, что может кричать восьмиклассница (выросшая в начале 90-х в России)? Считайте, угадали – «Слава КПСС»! Шутка. И тут молодая румяная докторша, подбежав к креслу, вцепилась ей в волосы с криком «Шлюха малолетняя, тебя кто таким словам научил?». Ступор.

Дальнейшее помню плохо. Помню себя, опрокидывающего стол с инструментами на пол (чашки Петри, разлетающиеся стеклянными брызгами). Помню завуча, застывшую в виде каменной бабы. Докторшу, которую в свою очередь таскала за волосы подруга Вики – Наташа. Сашу Шнуркова, пинающего поваленный зубной станок. В общем, это был бунт, внезапный, беспощадный – и, наверное, бессмысленный… Но кто-то из учеников (не помню уже кто именно) быстренько сбегал домой за родителями. Нас уже пытались строить и сортировать, выделяя зачинщиков, директор и завучи, когда пришел ОН. Здоровенный, похожий на гориллу в свитере, ПАПА. Он мрачно окинул взглядом как-то сразу съежившийся педсостав, стоящих в строю школяров, потом обратил внимание на докторшу, командовавшую студентами, которые приводили камеру пыток в порядок. Как-то заинтересованно поглядев на станки, ПАПА подошел к докторше и вдруг взял ее за шиворот и слегка приподнял над полом.

- Тебя кто, глиста ты бледная, с таким оборудованием к детям пустил? А? – тихо спросил папа, но его услышали, наверное, все.

- Мужчина, что вы себе…

- Я двадцать лет, слышишь, ты, ДВАДЦАТЬ ЛЕТ зубным техником работаю, ты мне будешь заливать, что в учебном центре нет нормального станка? С кем согласован учебный процесс? Фамилия? Кто пустил недоучек в детское учреждение?

С каждым словом ПАПЫ румяная докторша становилась все бледнее и меньше ростом. Студенты вдруг окружили ПАПУ с невнятными возгласами. Я разобрал только:

- Виталий Георгиевич, Виталий Георгиевич, мы не виноваты, нам поставили в план занятий…

- На зачете увидимся… - рыкнул в ответ ПАПА, и студентов сдуло как ветром. – Теперь с вами, уважаемая Элла Валентиновна…

Завуч покрылась сиреневыми пятнами.

Историю замяли, нам ничего не было ни за рассыпанные инструменты, ни за разбитые чашки Петри, ни за порядком потрепанные волосы «докторши»…

Зарисовка вторая – вы чье, старичье…

Как уже говорилось выше, зубная боль подобна вампиру – днем спит, а ночью… Да что объяснять, редкому счастливчику не приходилось грызть подушку, глотать горстями анальгин и прикладывать к щеке подорожник, чеснок и прочие «народные средства». Тогда как средство в таком случае одно – врач-стоматолог. Ночью, правда, его негде взять – стоматологические кабинеты закрыты. Есть, конечно, дежурный кабинет, но знающие люди от него шарахаются – как правило, там «дежурит» полупьяный врач-хирург, который удаляет больной зуб, даже не пробуя его вылечить. Иногда он удаляет не тот зуб, который болит… Жаловаться бесполезно – ты сам обратился за экстренной помощью, а врачу виднее, как ее оказывать.

В нашей поликлинике дежурный кабинет был на удивление хорош. Совмещался он с обычным кабинетом, где рвали зубы всем нуждающимся в этом пациентам обычные врачи. Собственно, они же и брали на себя ночные дежурства. Просто в дневное время пациенты попадали в кабинет через лестницу и коридор, а в ночное – поднимались с улицы на крыльцо и оказывались прямо в добрых и нежных лапах хирурга. Шутка. Нормальные там были врачи. По крайней мере, я с другими не сталкивался, пока…

Зуб заныл, как всегда, в тот час, когда идти к доктору уже поздно. Дежурка? Но зуб-то жалко, глядишь, еще вылечат. Имея опыт посещений дежурного кабинета, решил идти ближе к утру, перед открытием дневного отделения. Тогда есть шанс, что удалять зуб доктор не будет, а просто кинет на него «лекарство», убивающее нерв. Стало быть, первичную санацию я получу бесплатно по медполису, а уж дальнейшее лечение можно будет доверить платному специалисту. Да, вот такая я циничная сволочь. А что? Во-первых, полис зачем-то же нужен. А во-вторых… вы не видели оборудование в коммерческой стоматологии. Песня, а не оборудование. Немецкие бормашины с воздушным охлаждением, сверхскоростные, работающие абсолютно безболезненно, хоть ты что с зубом делай. Лазерные станки. Чистота и блеск, как в Эрмитаже… Эх… Еще бы стоило все это великолепие чуть подешевле. Но красота требует жертв.

В холле дежурного кабинета, как обычно, горело только ночное освещение – несколько тусклых ламп. На скамейке сидели молодая женщина с опухшей до безобразия щекой и заплаканный старик в стареньком коричневом пиджаке. Никогда не видели, как плачут старики? Это отвратительное зрелище, поверьте. Неправильное. Старость еще более беспомощна, чем детство… Старик плакал от банальной зубной боли, наверное, в этом никто не был виноват кроме него… но мне стало не по себе.

Очередь подошла быстро, и я прошел в кабинет, ослепляющий, в отличие от коридора, яркими плафонами ламп дневного света.

- Так не замерзло же! – плачущий голос за ширмой заставил вздрогнуть, столько в нем было страха перед болью. – Я же чувствую все!

- Слушай, старый, не морочь мне голову, а? Что тебе положено, я сделала. Чего еще надо? Хочешь, чтобы «замерзло» - плати за укол. Триста сорок рублей в кассу – и пожалуйста.

- Так нет у меня таких денег, дочка… Ты уж сделай так, век тебя помнить буду…

- Чегоооо??? «Так», ишь ты, «такарь» выискался… Я тебе «так», а у меня потом из зарплаты вычтут?! Ах ты, старый хрен… Привыкли при своем «совке» на халяву все иметь…

Тут я уже не выдержал, и, отстранив пытавшуюся усадить меня в кресло медсестру, прошел за ширму. Старик в коричневом пиджаке сидел в кресле, безнадежно повесив голову, и слезы текли по его щекам. Плотная докторша уже немолодого возраста возилась с устрашающего вида инструментами, с демонстративным лязгом перебирая их в металлической кювете. От такого звука и более крепкий человек испугается…

- Сколько стоит укол? – спросил я, вглядываясь в докторшу. Она? Не она?

Докторша обернулась и уставилась на меня как на привидение.

- А тебе-то что?

- Я спрашиваю ВАС, сколько стоит хорошее, качественное обезболивающее, а не водичка с новокаином, которую вы «ставите» по умолчанию?

- Триста сорок рублей, касса внизу… - нехотя буркнула докторша, снова отворачиваясь к кювете.

Я положил деньги на уголок стола, среди баночек и ампул.

- Вот, возьмите, и сделайте, что положено.

- Я же сказала, касса внизу…

- САМИ внесете. Какая касса в три часа ночи, о чем ВЫ?

- Я утром отнесу, - молодая медсестра взяла деньги.

- В книгу выдачи запиши, не забудь. – буркнула докторша. – Развелось тут благотворителей…

Мне очень многое хотелось сказать ей. О врачебном долге, о человечности. О стариках, которые не виноваты в том, что ИХ государства больше нет, и как жить в новом – они не понимают. О сострадании и милосердии… О том, наконец, что ЧИСТЫЙ, неразбавленный новокаин делается бесплатно, всем обратившимся в дежурку за удалением зуба. Но… Во-первых, кто я ей, чтобы меня слушать? А во-вторых, ей еще старика оперировать, начнет срывать злость на нем… Ни к чему. Даже если это не та докторша из школьных времен (хотя похожа!) – судя по возрасту, работает она не первый год. И если так ничего и не поняла до сих пор, то не поймет и впредь. Не дано. Это сродни инвалидности – вот глух человек от рождения или слеп, не поправить.

С этой мыслью я и ушел из дежурного кабинета. Куда? Домой, разумеется. Зуб, знаете, как-то сам собой перестал болеть…