Зимние маршруты весны

 Сегодня утром  за мной не заехала служебная машина, и я  сел в маршрутку.   Мне не удалось попасть на задние сидения, где бы я смог еще немного поспать, не уступая место более немощным, чем я.   Было одно свободное место, там, где ты вынужден смотреть либо в окно, либо разглядывать лицо сидящего напротив человека.  Я плюхнулся на сиденье и закрыл глаза.  Маршрутка пыхтела и кашляла,  но верно приближала меня к работе, пока не выскочил гаишник и взмахом своей излюбленной  палочки не остановил весь транспорт.  Президент!.

Я открыл глаза, народ, укутанный в шубы и дубленки  сильно возмущался на действия   гаишника, типа ему делать нечего, вот он и дуркует. Напротив меня сидела девушка лет 18.  Совсем не важно во что была она одета, впрочем, как и все она была укутана. Важно совсем другое.
 
 Она, повернувшись к окну, пыталась пальчиком расчистить в замершем окне для себя кусочек чистоты. Чистоты от снега и инея. Я внимательнее пригляделся к ней.  Видимо палец у нее замерз, и она стала дышать на    намечено-желаемый ею участок. Снег не таял.  Наверно ей  было скучно просто спать или разглядывать пассажиров, а скрывающая  за скованным снегом стеклом маршрутки  неизвестность  так сильно тянула ее, что она минут пять, не отрываясь, дышала.

 Надо заметить, что у нас в городе на протяжении недели стоять ужасные холода,  я бы даже их назвал жгучими морозами.  Замерзло все, даже то, что по своей природе не способно было превратиться в лед, ну а первыми жертвами этого мороза пали окна автобусов и маршруток. Теперь весь общественный транспорт напоминает у нас передвигающие бункеры второй мировой войны, с одним маленьким вырезом для глаз водителя. Девушка дышала. Снег естественно не таял. Безнадега. И тут…

     Я думал, что можно вспомнить по частичкам все. Все, что хранит в себе прошлое. Нельзя вспомнить только вкус, запах.  И только когда ты невзначай проходишь мимо чего или кого-нибудь и ненароком улавливаешь давно забытый запах прошлого, как в месте с ним всплывает все, что хранит его вкус. Одно мгновение и ты погружен, не в одинокие моменты прошлого, а во всю ту жизнь, которая тебя, оказывается, еще держит…Назло…
Понимая, что ее попытки проникнутся взглядом по ту сторону окна тщетны, она с разочарованным видом поворачивается на   встречу салона и делает такое до боли непонятно-узнаваемое движение левой рукой, отводя ее  в   сторону и  к низу  широко раскрыв ладонь. Ее рука опускается в низ, а голова, наклоняясь вправо ложиться на стекло.  Лицо девушки становиться  таким печальным, как будто, ее кто-то так сильно обидел,  что она не может понять за что? Я смотрю на нее, мне начинает казаться, что ее лицо мне знакомо,  все больше и больше я понимаю, что знаю ее. Так до боли знаком ее жест,  некоторые линии на ее лице все ярче и ярче мучают мою память.

   Девушка  повернулась ко мне.  Почему-то, мне так захотелось сделать это.  Я громко и  тяжело вздохнул, чуть-чуть выпучил глаза и завернул нижнюю губу. Девушка,   секунду подождав, проделала то же самое, добавив к этому действию движение левой рукой с раскрытой ладонью.  И тут я узнал ее. 

 Это была она. Человек из прошлого. Человек моей жизни. Человек - мечта идиота!  Я смотрел на нее, забыв про  так необходимый легким воздух. Это была она.  Она то же узнала меня. Мы молча узнали  друг на друга, танцуя в паре в круговороте совместных воспоминаний. Потеряв понятие времени, я купался в ее глазах, в очередной раз тонул, отдаваясь безмятежному падению в бездну океана, на дне которого тихо спали уголочки маленьких морщинок, шрамики на коленках   и упавшая с проходившего мимо корабля любимая игрушка маленького мальчика, плюшевый медвежонок…..

  Маршрутка несла меня на работу, а меня несло совсем в другую сторону.  Я  не мог понять, почему я не узнал ее раньше, вот и легкая как пушок желтая курточка,  когда она ее одевала, то становилась похожим на цыпленка из мультика про Туту Ларсен. Вот и знаменитый французский шарфик, с проделанными  специально дырочками, оборачивавший ее шею ровно в три  раза. Шапки нет, так и правильно, не носит она шапок, даже в самый лютый мороз, они ей лоб  раздражают. Вельветовые джинсы, с протертой попкой, она давно порывалась их выкинуть, но ведь известно, что наиболее долговечны те вещи, которые тебя бесят, впрочем,    со временем  они становятся родными и близкими.
Она? Она. Она!

 Я поднялся с сидения и подошел к ней, сняв перчатку, я прижал свою правую руку к стеклу.   Мою ладонь мгновенно обожгло холодом,  рука стала покрывать инеем,  постепенно становилось льдинкой.  Весь свой арсенал, зима направила против моей ладони, посылая стужу за стужей, буран за бураном против пятиконечного островка тепла. Вся мощь ледяного царства направленная на очаг простого человеческого тепла, решившего украсть край его территории.

       Она пришла мне на помощь. Прижавшись к моей ладони щекой, она  то же отдавала свое тепло в борьбе с замершим стеклянным пособником зимы.
И мы победили.  Злая Снежная Королева сдалась.  Мое тепло растопило замерзшее стекло, пускай и не все, зато достаточный участок, что бы видеть…
Под ладонью родились первые растаявшие снежинки.  Как первые слезы, сперва тихо, затем смелее покатились они вниз по стеклу, смывая на своем пути все то, что с таким старанием и упорством делала для нас зима, пытаясь поселить в душу заснеженный сугроб, покрытый толстой коркой колючего льда.  Слезы, как весенние ручейки, были сильнее.  Маленькая весна.  Пускай и не надолго, но весна.   Наша весна!

     Я убрал руку.  Она смотрела на меня, взяв мою ладонь  в свои маленькие ручки, и осторожно растирала ее,  Боясь, снова потерять друг друга, мы не расцепляли своих рук, крепко сжав их.

     И вдруг маршрутка резко остановилась,  безропотная толпа пассажиров в одно мгновение превратившись в бурный и бескомпромиссный поток огромной реки,  захватила  меня в  свои мощные объятия  и понесла.

     Бесчувственная река  утренней безразличности.

     Она уносила меня от человека, которого я так давно мечтал увидеть. 

     Река выкинула меня  из маршрутки! Я метнулся вокруг маршрутки, обежав её сзади. Все стекла были заснежены. Все кроме одного, на котором еще блестел отпечаток моей руки.  Его потихоньку затягивала злая Снежная Королева, превращая в жалкий обрубок, и вот уже только маленькая полоска от среднего пальца виднелась на  замершем окне грязной  маршрутки. Спотыкаясь и скользя на проезжей части, я со всего размаху  врезался в окно своим лицом. Прижавшись к узкой полоске, которая с каждой секундой затягивалась, я пытался найти ее.  Секунд двадцать, я смотрел уже просто на рисунок инея, прижавшись к нему лицом. Маршрутка тронулась. Отскочив от стекла, я молча провожал замерзшее стекло взглядом, и только смешная рожица,  отпечатанная на окне от моего лица, корчила мне гримасу.   

     Неизвестный водитель, промерзшей  напрочь грязной маршрутки №512 уносил вдаль, мое прошлое, на мгновенье ставшее таким до боли   желаемым настоящим. Он  уносил  прожитый роман не изживших себя отношений.   Он уносил, то что, наконец, должен был давно унести навсегда.  Но кто виноват, что маршрутки ходят по кругу. По одному и тому же маршруту. Маршруту заложенному кем-то свыше…

     Я развернулся и, поняв, что проехал свою остановку, не вливаясь в реку, побрел на работу.

      С одной крутящейся мыслью в голове. «Маршруты то одни, остановки видать разные»