Новый год

С того момента, как был  найден  неопознанный, неизвестный  Ирвику  предмет, он не  мог уснуть. Он пытался, растворив в стакане воды таблетку золпидема, отключиться. Но его организм привык к кофе и  полуфабрикатам быстрого приготовления, потому снотворное было бесполезно на фоне постоянного недосыпания. Он усмехнулся, вспомнив  слова Доктора: «Человек может  превратиться в робота, но он не перестанет  пить кофе!». Щелкнув пальцами, Ирвик заставил кровать уйти целиком в  темную нишу под письменным столом, и уселся на полиуретановый коврик.   Его роскошная квартира – два на два метра – воплощала собой  тот простор, который  только мог быть доступен  обитателям  спальных мест в Коридоре Времени. Сам Коридор Времени был построен Доктором  для того, чтобы можно было взять больше людей и перевезти их с разрушающейся  изнутри Земли. Коридор Времени – это не надежда на будущее, это стремление вернуться в прошлое. Нынешние обитатели почти ничего не помнили о планете Земля, не умели улыбаться, ходили лишь с какой-либо целью и в совершенно определенном направлении, равно как и говорили только по существу. Да и куда было ходить: Коридор Времени  оказался довольно  узким сооружением, пригодным лишь для того, чтобы жить в ожидании чуда, получая  все менее и менее  обнадеживающие сведения с планеты  Земля. Он был замкнут с двух сторон, а это значило, что и их время теперь конечно, имеет совершенно определенные пределы, и земляне вымрут, как вымерли некогда динозавры.
Бабушки живущих ныне  вступили в  Коридор Времени  с уверенностью, что скоро все закончится, что они вернуться. Их дети поняли, что здесь, по крайней мере, земля не уходит из-под ног, ибо здесь нет земли, и здесь  спокойно можно провести остаток жизни. Как известно, новое поколение, рожденное  с абсолютным сознанием того, что  другой жизни нет и быть не может,  шестым  великим чувством, кончиками пальцев, цветными снами, вытащенными наружу  мудрым и мятущимся подсознанием, знают то, чего не могут знать – есть другая жизнь!  Борьба за то, что им неведомо -  такая философия родилась в маленькой лаборатории  Коридора Времени. И во имя этой философии была открыта лаборатория  по изучению… Долгое время нечего было изучать, и огромное пространство  лаборатории, потеснившее  всех жителей, торжественно пустовало в ожидании  чуда. Поколение родителей, ворча по-стариковски, согласилось  уступить лучшие метры Коридора  лаборатории, младшее поколение – беспрекословно, ибо мечта стоит того, чтобы пожертвовать ради нее всем. Ирвик – пожертвовал. И вот теперь…
Находка  была отправлена на анализ, аппарат барахлил и всю ночь издавал  противные пиликающие звуки, собирая всю известную ему информацию по  неорганике. Впрочем, Ирвику было ясно и без этого: находка должна перевернуть  их мир! Ночь длилась нескончаемо долго, так долго, как длится обычно ожидание – а оно длится для всех людей и во все века одинаково – мучительно долго. Он сидел, ибо лежать, пытаясь уснуть, было бесполезно. В Коридоре Времени  само время  шло быстрее, чем на Земле, поскольку конусовидная трубка, в которой они жили, медленно дрейфовала в свободном пространстве. Даже человеческое волнение не могло продлить его. Компьютер сработал, как и положено, в семь часов по условному времени. Ирвик поспешил в лабораторию, сгорая от нетерпения, лишь ненадолго задержавшись перед  стенным шкафом, протерев лицо влажной салфеткой.
Компьютер выдал массу слов, хорошо известных  Ирвику, но не выдал самого главного -  откуда и для чего предназначен этот предмет. Это было, ясное дело, неорганическое вещество, твёрдое тело, по структуре — аморфное, изотропное.
- «Ну, давай же, скажи, что это надежда, что можно подумать о возвращении» -  Ирвик привык разговаривать сам с собой.
- По агрегатному состоянию предмет этот являлся чрезвычайно вязкой, переохлаждённой жидкостью.
- «Стекло – это весьма безликая масса, она есть и здесь, в Коридоре времени» - продолжал мысленно рассуждать Ирвик.
- Химический  состав: оксиды: SiO2, B2O3, P2O5, TeO2, GeO2; фториды: AlF3…
- «Ну же, давай, тупая машина, выдай функциональность» - умолял Ирвик уже вслух.
- Функция предмета неизвестна, вероятно, нецелесообразна и неприменима в быту.
Это был удар, причем удар из запрещенных, из тех самых, которые  Ирвик иногда использовал  в своих компьютерных  играх.
- «Нет же, нет, кто-то потратил время на этот шаровидный предмет, похожий  на  макет земли» - так Ирвик пытался бороться с  непреклонным компьютерным интеллектом. Все тщетно.
На протяжении  ближайших десяти  часов Ирвик  мучился от волнения и  бессилия. Он понимал: машина права,  этот предмет не может принести никакой пользы, он не способен  улучшить быт, не является инструментом, его структура и агрегатное состояние  не позволяют сколь-нибудь  надежно  применить этот предмет, да и сжать как следует его в руке  вряд ли возможно: он  рассыпется. Но этот предмет был с планеты Земля, с планеты, где их предки  путем естественного отбора выжили, создали цивилизацию, знания, информацию, оценили ее размер и научились торговать ею, когда… случилось невозможное: Земля стала разрушаться изнутри, а следовательно, спасайся кто может!..
На свой страх и риск Ирвик извлек  предмет из лаборатории  и взял в руку. Синий  блестящий шар был так же хрупок, как его надежда на возвращение. Ирвик обвел рукой с шаром помещение в надежде, что  это какой-нибудь пульт управления, зная заранее, что – нет. Блестящий  синий предмет, в котором отражалось лицо Ирвика, правда, в каком-то странном ракурсе, стал  самой сложной задачей для  одного из самых высоких IQ  в  Коридоре Времени: 169.  Доктор появился в лаборатории тихо, но Ирвик услышал  хруст его  синтетического плаща.
- «Ну, как?» - спрашивал взгляд  Доктора.
- «Никак и ничего» - отвечал  взгляд Ирвика.
Доктор  провел по седой, остриженной бородке рукой:
- «Может, побриться?» – и вышел.
Ирвик стоял посреди лаборатории с предметом в руке. Предстояло раскрыть его значение, его суть, его функцию – вот и все. Шар  был с конусовидным  наростом на нем, и из него торчала ржавая скрепка. Скрепка из тех, которыми  они скрепляли документы, пока не закончились все эти скрепки в Коридоре Времени, пока не канули в небытие.
- «Скрепка канцелярская… Может, это какая-то печать, или груз для документов?».
- «Глупо!» -  Ирвик опроверг сам себя, но, чтобы убедиться, что это действительно не так, осмотрел предмет со всех сторон – не было вензелей, росписи, печати – ничего… Он попытался привесить предмет к лампочке, абсолютно функциональной и безплафонной, но не выходило ничего дельного.
Бабушка, когда она была жива, рассказывала, что на Земле некогда ценили красоту, и что у нее были золотые серьги в ушах – тоже для красоты. Теперь женщины не носили серег, но, быть может, такой огромный и абсолютно круглый предмет считался красивым на Земле?  Эта идея также была обречена, поскольку  выбивалась из общего смысла ржавая скрепка, не просто не стерильная, но достаточно грубая для  человеческой кожи…
Так он бродил по всему Коридору Времени, и люди, по нужде покидающие свои комнатушки и продвигавшиеся к уборной, с уважением и тихой ненавистью смотрели на этого человека, который – вот ведь как бывает с этими учеными! – думал о чем-то, а им было совершенно, совершенно нечем заняться… Нечем было заняться и детям, уставшим от компьютерных игр. Вскоре Ирвика окликнула его  пятилетняя дочь:
- Па, ты что? – речь ее была  уже  функциональна и отрывочна, как у взрослой.
- Думаю, что делать с предметом… - ответил Ирвик, и взял дочь за руку, чтобы показать ей находку – издали, конечно, хотя  можно было не опасаться, что девочка разобьет предмет – она была очень аккуратна.
- Какой он? – дочь вопросительно воззрилась на отца, требуя невозможного. О чем он мог рассказать ей: о  форме, составе, агрегатном  состоянии? Самое главное – это функция, а функция была не выяснена.
Они вместе вошли в лабораторию, и предмет одновременно предстал перед их взором.
- Дай, - только и сказала дочь, властно протянув руку по направлению к предмету. Ирвик хотел было возразить что-нибудь, но возразить было нечего, да и незачем – он просто передал предмет девочке. Она долго разглядывала его, перекатывая в руке, смотрела на свое синее отражение в  нем, потом попросила включить  «Тэмир» - одну из  игр-стратегий, в которую играли все дети Коридора Времени. Там было множество деревьев, и совсем недавно жители Коридора узнали, что это называется  «лес», и он нужен для того, чтобы там росли грибы, ягоды, трава и деревья, которых большинство из них никогда не видело и в глаза.  И вот  на этом-то простейшем уровне застряла  девочка. Впрочем, как выяснилось, не напрасно. Она подошла к креслу, взобралась на него и  почти прижалась лицом к монитору, производя какие-то манипуляции.
- Папа, смотри! – и удивленному  взору Ирвика предстало дерево  с острыми, как палочки,  короткими листьями, какое-то треугольное, из хвойных пород  – к нему-то и  привесила девочка странный предмет.
- Красиво, папочка?! – и губы девочки внезапно растянулись,  обнажив ряд жемчужных зубок. Двери лаборатории не смогли сдержать напор всех желавших войти внутрь и сломались: все жители Коридора, впервые ощутив чувство не только локтя, но и, что называется,  «в тесноте, да не в обиде», воззрились на монитор. Шар блестел  своим синим, совсем земным сиянием,  но вы бы знали, что значит «земное» для людей, потерявших  самую  Землю! В Коридоре Времени внезапно  распространился невыносимо сладкий запах.
- Мандарины! – выкрикнул старческий голос где-то позади  толпы. И люди, как зачарованные, вдыхали этот аромат и  не смотрели,  а впервые любовались синим шаром, который  девочка так удачно привесила к дереву. Ну и пусть всего лишь цифровое изображение… Земля  сделала еще один  оборот вокруг Солнца.  Минуло 365. 242  суток, и  Доктор поставил еще одну галочку в  своей таблице земного времени.  Жители Коридора времени  встретили  свой первый  мандариновый, ёлочно-игрушечный  Новый год.