Краденое солнце

          Там Месяц крал у Солнышка Зарю
          и влёк её венчаться к алтарю…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
          Спешу Вам с глубочайшею грустью сообщить, дорогой добрый друг мой, что тому уж не первую весну как – новые престраннейшие моды в наших краях заведены! Принято нынче, знаете ли, веры словно бы перчатки менять.
          Как? Вы в неведении? Вы удивлены и обескуражены?
          Право же, в Вашей захолустной провинциальной жизни недолго и совершенно превратиться в грубого мужика, потеряв остатки благородства и позабыв совершенно о фамильной гордости и чести!
          Должна просить Вас… нет, требовать! – насколько мне позволяет это сделать моё девическое благочестие – Вашего скорейшего возврата в родовое наше гнёздышко.
И пожалуйста, друг мой, подойдите к моим мольбам со всей, присущей Вам, серьёзностию.
          А найдётся ли при том у Вас, милейший князь, лишняя пара перчаток должного размера и фасона? О, замечательно!
          И Вы будете так любезны, чтобы подарить и меня новенькими перчатками заморского шёлку? Великолепно!
          Будьте же моим спасителем, драгоценный князь! Избавьте юную особу от позора, коего она может обрести, выйдя в светское столичное общество в одёванных ранее перчатках.
          Умоляю, сей же момент начинайте готовиться к отъезду в наши столицы.
          И не забудьте же, не забудьте, драгоценнейший князь, захватить лишнюю дюжину пар перчаток разного фасона. А то моды нынешние переменчивы весьма – за время, потраченное Вами в пути всякое может случиться.
          Возлюбленная Ваша княгиня N.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
          Меняются эпохи и века. Увы! – людская память коротка…          
          Уж не первое столетие пошло, как томится родимый князюшка, Солнышко Красное, вдалеке от ненаглядных внуков. А внуки – во тьме и лжи пребывают. И кажется, нет у них ни малейшей надежды выбраться и прозреть, и вновь увидеть его, господина и благодетеля своего справедливого, во всей красе величавой. До чего ж велика сила Кривды! – только поддайся ей разок, а она уж не побрезгует в такие дебри завести…
          Меняет символы Кривда, гнездится в душах человеческих, заставляет забывать и предавать не только близких, но и знание, дедами завещанное. Поднимаются там и тут оплоты новой непонятной веры, одеваются новые оберёги (а оберёги ли?) вместо надёжных и проверенных веками старых, входят в моду новые диковинные обряды, угодные кучке управителей недалёких…
          Но рано братец-Солнышко встаёт и острый меч из ножен достаёт…
          Говорят мудрые старики, что невозможно всех ложью опутать, невозможно навсегда памяти лишить. Нет-нет, да и находился в оны дни мастер ведающий, что мог сработать символы наши древние, как предками завещано. И вырастали по всей Руси храмы со странными, но такими близкими сердцу знаками, высеченными в камне. А навершия – то звёздами частыми глаз радовали, то золотыми солнечными бликами душу грели, то светлым светло землю ночью освещали. А уж стены тех храмов – то льном белёным с узорами станут, то платьем красным подвенечным да с украсами, то и рубахой княжей с шитьём дорогим. Будто и не уходили никуда родные боги, легенды и сказки заветные! Не потому ли извечно тянулся народ к этим храмам, что так и не удалось победить до конца его, народа, веру истинную? Что не смогли никакие новшества иноземные убить дорогие и любимые поверья?
          Канули давно в неизвестность имена смельчаков, позатеряны нити их судеб – всё забвению предано, всё ложью опутано. Даже назначение тех символов – и учёным, знающим людям, неведомо порою.
          Но поднимешь, бывает, в солнечный денёк голову вверх – увидишь его, Солнышко Красное. А под ним – только глянь! – Месяц Месяцович собственной персоной устроился. И ведь не хоронится, проказник! Снова неймётся безобразнику эдакому до невесты чужой охоту выказать!
          Удар! – и Месяц тонок, словно серп. Но лишь восполнит братец свой ущерб, забыв позор, ко Зорюшке спешит – и снова Солнцем он нещадно бит!
          А Зорька-Заряница, красная девица, только взирает на кавалеров препирательства каждое утро с высоты лазурной, румянцем рдея. Её-то всего жальче: пока братцы отношения выясняют, да бьются за невестушку, уж не одно столетие одиноко восходить ей на небе утреннем приходится. Вот женская доля… То вечный спор, и нет ему конца. Дойдёт ли, право, дело до венца?

© VitaVi, 2009