злат дворец 5глава

Тут налегли слуги прилежно на сверкающие, бог весть из чего сделанные весла. Ими три раза всего махнули и оказались — на берегу серебряного озера, откуда едва виден был золотой терем, стоящий по середине этого озера. «А теперь, пожалуйста, — сказали слуги, — отойдите в сторонку и спойте вольную какую-нибудь песню. Только уж очень просим, потише, а то от этого может в нашем тереме повреждение произойти».
Глубоко вздохнул я влажный лесной воздух, и как запел любимую свою удалую песню, так и растаяли и слуги тотчас, и серебряное озеро, и сам терем золотой.
Хоть и темно было, но я твердо решил немедля нисколько искать дорогу домой. Долго я брел без отдыха. День наступил, и новая ночь прошла, а я все шел и шел. Проголодался очень. Дай, думаю, спою-ка я свою знакомую песенку, ту самую, может быть возникнет дворец золотой. Перекушу хорошенько. Дальше дорога легче покажется. Так и сделал. Не получилось. Но время от времени запевал я эту песню снова.
Вышел, кажется, день на пятый своего пути на поляну, полную спелых ягод. Ягоды крупные, сочные. Рядом ручеек журчит. Наклонился я над ручьем, вгляделся в лужицу, что рядом с ним была, и увидел, что стал я совсем ободранный, глаза голодные, щеки впалые — прямо родной братец того человека, которого в золотом тереме всем владеть оставил. Что было силы запел я ту песенку — надо же как-то спасаться, хотя голос мой изрядно сел. И тут все как пописанному произошло. И ручеек в озеро превращаться стал серебряное. И терем золотой на глазах расти стал. Жду, слуги сейчас выбегут, пир мне устраивать будут. Но вместо слуг выбежала мне навстречу девушка. Бледненькая такая, лицо грустное, в руках узелок. Старенькое ее платьице было бережно кое-где подштопано и небрежно подпоясано пояском, который переливался всеми цветами радуги. От сверкающих драгоценных камней, которыми он был украшен, исходили яркие цветные лучи.
Говорит она мне, как рада видеть меня, давно, мол, заждалась, чтобы хоть кто-нибудь отыскал этот золотой терем, чтобы отдать его тому, кому нужен он. Пригласила входить и владеть всем, чего только пожелаешь в этом тереме, а она, говорит, по дому скучает очень, а без присмотра терем оставить жалко было, а ну как пропадет без хозяйского глаза. И вправду, как-то особенно чисто, уютно было в этом тереме, словно сердечнее показалось все вокруг.
Только вошел, представил себе поросенка жареного и цыпленка пареного, все вмиг на столе оказалось. Для удовольствия хозяюшки заказал фруктов диковинных, то землянику под потолок ростом пожелаю, то арбуз сладкий с вишню размером — только вижу, ничего не веселит хозяйку. Поел сытно, хорошо. Думаю, чем развеселить девушку, музыку бы хорошую, пляски устроить. Полетели мотыльки, бабочки, как девки в праздник нарядные, пестрые, стали они хоровод водить, то так, то эдак. Я и сам залюбовался. Хлопнул в ладоши, кузнечики стали на скрипках играть, птицы трели выводить, а заморские птицы, попугаи петь. Одно досадно, и пели, и играли они все одну и ту же песенку, а она и без того наскучила. Посмотрел я на девушку, вижу, и ее песня эта только в печаль обратила еще сильнее.
-Очень надоело мне все одно и то же, а ведь я певунья была.- словно стыдясь чего-то посетовала девушка.
-Отчего же это была? — возражаю я. — Давай-ка споем, а ну его, терем этот. Он только поначалу радует, а потом тюрьма тюрьмой!» И запели мы песню звонкую, веселую. А голос у девушки красивый, чистый, как утро раннее, а то вдруг горячий становится, глубокий. От песни нашей стало все вокруг словно таять, стены терема стали совсем прозрачными. В какой-то миг показались они мне просто лучами заходящего солнца. Допели песню и оказались мы на той же самой поляне ягодной. Ни серебряного озера, ни злата-терема нет.
-Позволь, певунья, провожу тебя! — спросил дедушка у красавицы.
-А, и вправду! Проводите, пожалуйста!Страшно одной в лесу! — честно призналась девушка девушка.
Дорогу домой она живо помнила.Каждая тропочка была ей знакома. Так отправились они в путь.
- Коротка ли дорога была, длинна — не помню. Только помню, песен много пели. Помню, что краше и краше девушка становилась, румяней, а глаза озорные, веселые.-вспоминал дед и сам словно молодел от этих счасливых воспоминаний.
-Вскоре показалась деревня, откуда родом моя спутница. Выбежали родители девушки, радостно встретили нас. Дочке уж так радовались, так радовались.
А я, как с родителями познакомился, так сразу и объявил им, что желаю на дочке их жениться, потому как невозможно до чего в нее влюбленный. Такой влюбленный, что и описать невозможно.
С тех пор и живем-поживаем, ни о золотых теремах, ни о серебряных озерах не тужим. Детей вырастили, теперь внуков растим. А песенку ту до конца не пою, чтобы не повадно было на всякое глупое баловство время тратить. Потому что не стоит ни злат-терем, ни серебряное озеро вольной песни, что от души поется!- сказал дед.И правильно сказал!