Cказка про бомжа и кицунэ

Бомж Василий когда-то был... совсем не завскладом. Завсклады, они и к перестройке нечувствительны оказались. Был он поэтом, даже членом Союза, переводчиком с японского, как горделиво уверял собутыльников в те дни, когда удавалось дойти до состояния 'сыто-пьяно и нос в табаке'. В последнее время это случалось не так уж и редко. На свалку, возле которой в старом вагончике обитал бывший служитель муз, часто привозили просроченные продукты, когда с душком, а иной раз и без. Случалось и паленой водкой затариться. Тогда Василий добродушно взирал на тучи белоснежных чаек и грязных ворон, вившихся над свалкой, и не матерился, когда единственное существо женского полу, Маринка-хромоножка, принималась дразнить его, требуя спеть или рассказать что-нибудь занимательное:
  - Ишь, поээт... Хоть бы анекдот какой-нибудь рассказал...
В ответ он скреб бороду, шумно вздыхал и декламировал что-нибудь вроде:
 
  Чайки белеют
  Подобно бумажным листам,
  На белопенность
  Мухи букв не сядут...
  Чистота среди грязи...
 
Бабенка смеялась заливисто, будто лаяла мелкая собачонка, и, отсмеявшись, повторяла:
 - Поэээт... лучше 'Мурку' спой.
 - Дашь - cпою... - благодушествовал Вася.
 - Тебе дашь... У тебя давно все отсохло, - хихикала Маринка. Но Вася не обижался. Чего обижаться, когда  и вправду? Но зато – свобода.
 
   Жизнь на свалке пестра, как сам мусор, сегодня одни отходы привезут, завтра другие, а за качественную сортировку даже кое-какие деньжата перепадали. То одежонку найдешь, почти приличную, то почти целый матрац. Воняет, это да... Собаки бродячие стаями, чуть что не по ним, могут и покусать. В дождь только плохо, ноги по грязи разъезжаются, дух тяжелый... А так... Привык Василий. И не вспоминал уже тех дней, когда у него была жена, молодая любовница из начинающих поэтесс и горбатый 'запорожец'...
   Лисичка появилась на свалке под осень. Худая, грязная, не то, что отъевшиеся собаки.
Лисичка была тощей, грязной, но на удивление ловко умудрялась под самым носом у сильных и отъевшихся собак ухватить самый вкусный кусочек. Но особенно любила жареное. Стоило только Васе пожарить какую-нибудь списанную за истечением срока годности куриную тушку, как она тут же появлялась возле импровизированной жаровни и нагло облизывалась. Вася бросал ей кусочек, он ловко подхватывала на лету и тут же скрывалась в норе, вырытой возле груды старых бетонных плит.
- Кицунэ... - мечтательно вздыхал бывший переводчик. А иногда ему казалось, что у зверя два хвоста.
- Ишь, завел себе каштанку, - дразнилась Маринка.
 -Какая каштанка, дура! Это настоящая лисица...
 - Лисица? Врешь. У моей мамы была лисья шуба. Мех - во! А это шавка приблудная.
   Вася не спорил. Ну и ладно, ну и пусть.... Зато не будут обращать внимания, никто на шапку не вздумает поймать.
   Однажды на вечерней заре, когда собачья стая собралась на предвечернюю сходку,  вожак почти по волчьи завыл на луну, и серая его шерсть кроваво-алым светилась в закатных лучах, лиска выбралась из логова. И затявкала. Тоненько так, жалостно. Как будто вспомнила что-то... Лес свой, что ли. И собаки учуяли. Вся стая погнала добычу. Хотя, какая добыча? Главное, чужой запах. Псы сильные, давно на свалке объелись, куда лисичке от них уйти. И спрятаться негде... В страхе бросилась она прямо в руки Василию, который на собачий лай выглянул, посмотреть, чего там случилось. Он подхватил лису, а та, словно от испуга цапнула его за палец.
  - Ррракальи! Тэнгу вас загрызи! - рыкнул бомж, - Пррочь! - пара увесистых обломков кирпича довершили дело. Взвизгнув, собаки бросились наутек, и только отбежав на почтительное расстояние, остановились, злобно порыкали, от досады, что забава не удалась, да и побрели прочь, искать чего-нибудь повкуснее, чем полудохлая лисичка.
  Лисичку Вася выпустил сразу, палец болел. Зверь, как только опасность миновала, тут же бросился прочь. Морщась от боли, бывший японист глядел неблагодарной вслед.
-Ну, Васька, - ты даешь! И ругаешься  не по-людски, даром что сколько живешь на свалке. Все слова  иностранные не позабыл, - ухмыльнулась Маринка,  - дай,  хоть тряпицей завяжу.
   Палец загноился, дергающая боль в руке мучила всю ночь.
- Эх, пропаду ведь... Гангрена будет... - думал Вася... - Спас кицунэ на свою голову. В больницу меня не возьмут...
  Через три дня на свалку прибыл фургончик благотворительной организации:
 - Как, вас укусила лисица? Бешеные лисы стали бедствием, уже третий случай за год!
  Васю определили в больницу на казенный счет, сделали прививку от бешенства и даже вылечили руку. Он повеселел и радовал персонал чтением хокку. Оказалось, что главный врач сам поклонник этой прижившейся на нашей земле стихотворной формы. И надо же было тому случиться, что в больницу приехали японцы устанавливать новое оборудование. Устроили дружескую встречу в узком кругу. Главврач притащил на встречу Василия. Его поэзия неожиданно оказалась очень к месту, и впечатлившийся лекарь порекомендовал занятного пациента на должность рекламного агента в фирму, торгующую биодобавками.
   И теперь, стоя человеком-бутербродом возле большой аптеки на улице Клюквина, Василий, чтобы не закиснуть, перекладывал в хокку все, что видел вокруг. По вечерам,  в тишине дешевой съемной квартирки на  окраине, он переводил аниме для сетевого клуба. Но, философствуя  над законно купленной бутылкой, иной раз вспоминал чаек над горами мусора и кицунэ:  - А ведь все мусор. И реклама эта… И жизнь моя…Или не моя…