Дракон для жениха. Гл. 19-20

В соавторстве с Никой Ракитиной
http://zhurnal.lib.ru/r/rakitina_n_d/

Глава 19

И в поезде светская жизнь не останавливалась ни на минуту. Столичный светский дух пронизал все четыре вагона, занятые императорской свитой и посланниками.
Купе раполагались в двух вагонах, в третьем был оборудован ресторан с прекрасной изысканной кухней, а в четвертом устроили салон. Само собой, салон не пустовал ни минуты: юные фрейлины, только-только разложив вещи, немедленно устремились к кушеткам и ломберным и кофейным столикам, вокруг которых можно было собраться стайками и вдоволь наговориться. За ними потянулись и мужчины, причем не стали исключениями и послы. Одна только королевна Мариша не покидала своего купе, словно пряталась от кого-то. Но ее отсутствия, кажется, не заметил никто.
Кроме пана Иохана.
С самой минуты отправления его не отпускало странное чувство, будто за его спиной захлопнулась глухая дверь, за которой осталась вся его прошлая жизнь, и будто к прежнему возврата нет, и начинается что-то совсем новое, незнакомое – причем новое начинается не только для него, но для всех, кто едет вместе с ним. И в первую голову это относилось, разумеется, к королевне Марише – потому-то барону и хотелось ее видеть, потому-то он и ждал ее появления с почти болезненным нетерпением. Почему-то ему казалось, что раз уж за ними обоими захлопнулась дверь, то их непременно должно что-то связывать – и подтверждение этой своей мысли он ожидал увидеть на девичьем личике. Удивительно, но об остальных своих спутниках он нисколько не думал, хотя, казалось бы, они все должны оказаться теперь связаны друг с другом.
Знакомые офицеры уговорили пана Иохана сыграть в бридж. Он согласился очень неохотно, мысли были заняты другим, но нужно было как-то убить время. Сидя за столом, он не столько думал об игре, сколько прислушивался к звукам шагов и досадовал на стук колес, очень ему мешавший. Стоило только ему заслышать новый звук, как барон вздергивал голову, словно нервный конь. Карты только что не падали у него из рук, и партнеры уже несколько раз делали ему замечания. Увы, пан Иохан и рад был бы, да никак не мог сосредоточиться на игре. И никак не мог дождаться ту, которую ждал, сам не зная зачем.
Очередной раз подняв голову на звук мягко задвинувшейся двери, пан Иохан встретился взглядом с только что вошедшей посланницей. Вероятно, на его лице мимолетно отразилась досада или разочарование, им испытанные, - ибо Улле вопросительно приподняла брови. Барон понял, что продолжать игру бессмысленно (да и небезопасно для кошелька), извинился перед партнерами, отложил карты и встал. Нужно было немедленно уйти из салона, иначе, пан Иохан чувствовал это, дело могло закончиться легким помешательством.
Улле стояла перед этажеркой с новенькими, только что из типографии, книгами, предназначенными для легкого чтения, и перебирала корешки романов. Со стороны можно было подумать, что ее заботит исключительно, как бы с пользой занять себя на несколько часов, но пан Иохан был уверен: она поджидает его. И впрям, стоило ему подойти, она немедленно оставила книги в покое и обернулась.
- Что с вами, Иохан? У вас снова такое странное лицо…
- Со мной? Ничего. Не хотите ли выпить вина?
Улле взглянула на него с непонятным выражением.
- Видите ли, я вовсе не… А впрочем, почему бы и нет.
Пан Иохан предложил ей руку, и вместе они перешли в вагон-ресторан, где уселись на стол, покрытый накрахмаленной, украшенной вышивкой скатертью. В мгновение ока рядом с ними возник белоснежный официант с безупречно любезной улыбкой. Но, несмотря на свою вышколенную любезность, он никак не мог удержаться и все косил глазами на Улле – вероятно, он, как и прочий обслуживающий персонал, уже знал в лицо всех сопровождающих королевну.
Пан Иохан попросил карту вин, бегло просмотрел ее и выбрал божоле виллаж, а к нему – несколько сортов сыра.
- Это простое вино, - с оттенком извинения обратился он к Улле. – Никаких изысков, ничего такого. Но почему-то я особенно люблю его. У этого вина необычайно свежий вкус…
- Иохан, вы хотите… как это у вас называется… напиться? – неожиданно спросила посланница, глядя на него с тем же непонятным выражением.
- С чего вы взяли? Вовсе нет, - запротестовал барон, и тут же понял, что соврал: напиться ему в самом деле хотелось, только он не осознавал этого до текущей минуты. Желание вспыхнуло с неожиданной силой и грозило стать непреодолимым. Следовало немедленно предпринять что-нибудь, чтобы его подавить: напиваться при даме – особенно при этой даме! – никуда не годилось.
- Правда? А мне показалось…
Подоспел официант с заказом. Дождавшись, пока он разольет по бокалам вино, пан Иохан сразу же отпустил его.
Улле с сомнением разглядывала лежавшие на тарелке ломтики пронизанного зеленой плесенью сыра.
- Не слишком аппетитно выглядит, - заметила она. – Что это такое? Кажется испорченным.
- Попробуйте, - улыбнулся пан Иохан. – На вкус этот сыр гораздо лучше, чем на вид.
- Вы хотите, чтобы я это съела? Ведь это плесень, не так ли?
- Точно так.
Поскольку посланница все еще колебалась, барон решил воздействовать на нее личным примером, и с улыбкой взял один из сомнительных ломтиков, расжевал его и запил вином.
- Вот видите, это не ядовито.
- Не устаю удивляться вам, людям, - задумчиво протянула Улле. – Одни продукты вы оберегаете от порчи, на других же намеренно разводите плесень…
Пан Иохан продолжал улыбаться, а про себя подумал: а ведь посланница еще ничего не знает о тех сортах сыра, на которых намеренно разводят не плесень даже, а особых клещей и жучков, чтобы получить пикантную корочку! Не рассказать ли? Впрочем, нет, лучше приберечь это знание для другого раза…
- Вы хотите, чтобы я непременно это съела?
- Ни за что не подумал бы, что вы, оказывается, такая трусиха, - поддразнил барон.
- Я? Трусиха?
Фыркнув, панна Улле взяла ломтик сыра и поднесла его ко рту. И тут же сморщилась.
- Ф-фу! А как пахнет!
На это замечание пан Иохан откровенно расхохотался, и посланница, метнув в него сердитый взгляд, все же решилась откусить крохотный кусочек (непроизвольно при этом зажмурившись).
- О-о-о-о…
- А теперь глоток вина.
Улле схватилась за бокал, как утопающий хватается за спасательный круг, и поспешно отпила от него, но и вино очевидно не принесло ей облегчения. Пан Иохан готов был биться об заклад, что, будь они наедине, она непременно выплюнула бы и вино, и сыр. Но общение с людьми все-таки научило ее соблюдать элементарные нормы приличия, так что пришлось бедняжке учинить над собой насилие и сделать глоток.
- Вы дергаетесь так, словно проглотили живого червяка, - сказал пан Иохан, заметив, как она брезгливо передернула плечами.
- Какая га-а-а-адость! – жалобно протянула панна Улле, широко раскрывая глаза.
- Неужели и вино вам тоже не понравилось?
- Как это может нравиться? – она быстро и как бы испуганно отодвинула от себя бокал. – Не то чтобы я в восторге от ваших вин вообще, но по крайней мере некоторые сорта можно было пить! И вы еще говорили о свежем вкусе!
- Тогда, быть может, попросить принести для вас воды или морса? Или мороженого?
- И морса, и мороженого! – оживилась Улле. – А еще, во искупление вины, Иохан, вы расскажете, что хорошего находите в вине. Даже если принять на веру, что вам в самом деле доставляет удовольствие его специфический вкус – оно ведь туманит рассудок!
- Только если выпить его слишком много, - улыбнулся пан Иохан, подозвал официанта и передал ему заказ посланницы. Вазочка с мороженым и запотевший графин с морсом возникли на столе словно по волшебству.
- Что вы и проделывали в жизни далеко не один раз, - заявила Улле, словно разговор не прерывался ни на секунду.
- О чем вы? – слегка удивился пан Иохан, который успел уже отвлечься от темы беседы.
- О свойстве вина затуманивать разум. Уверена, вы неоднократно испытывали это его свойство на себе.
- То есть, вы спрашиваете, напивался ли я когда-нибудь допьяна? (Улле кивнула) Разумеется.
- Зачем?
- Ну-у-у… на этот вопрос так просто не ответить, - задумчиво проговорил пан Иохан и пододвинул к себе поближе тарелку с сыром. Отказ Улле разделить с ним трапезу сыграл, пожалуй, ему только на руку – он очень любил и вино и сыр. – Случаются, например, ситуации, когда требуется как-то подбодрить себя, придать себе храбрости.
- Вы настолько слабы духом, что вам требуется себя подбадривать? – насмешливо сверкнула глазами Улле. – Не замечала за вами, барон.
- Ситуации бывают разные, - повторил пан Иохан. – Иногда приходится делать то, к чему, мягко говоря, не лежит душа… Приходится наступать себе на горло, потому что знаешь – иначе поступить нельзя. Бывает, что невозможно ослушаться приказа офицера, но… и выполнить его тоже невозможно.
- Ах вот что, - после короткого молчания проговорила Улле. – Вы говорите о войне, в которой вам довелось участвовать?
- В частности о ней, да.
- Значит, с помощью вина вы усыпляете рассудок, а после совершаете поступки, за которые вас называют убийцей – как та девушка в цыганском таборе?
Пан Иохан вздрогнул.
- Быть может, я и впрямь убил кого-то из ее родичей. Но и нас тоже убивали…
- Да-да, я видела ваш шрам, - без малейшей доли сочувствия сказала Улле. – Значит, вы, люди, опьяняете себя вином, чтобы было легче потом убивать. Или совершать другие поступки, о которых потом, возможно, придется жалеть всю оставшуюся жизнь. Это очень любопытно…
- Вы ничего не поняли, Улле.
- Может быть, - посланница с сожалением заглянула в вазочку, где мороженого осталось совсем чуть-чуть, на самом донышке. – Но, по-моему, вы путаете страх и угрызения совести.
- Вы-то много ли знаете об угрызениях совести? – вспыхнул пан Иохан.
Она вздохнула, и в этом вздохе послышалась необычайная и неожиданная печаль.
- Больше, чем хотелось бы, дорогой Иохан. Ах, благословенные времена, когда я еще не знала людей! Тогда все казалось простым и понятным. Вы, люди, совершенно меня запутали. К тому же, кажется, я набралась от вас много такого, без чего лучше было бы вовсе обойтись… Вы понимаете, о чем я?
- Кажется, да, понимаю…
- Ах, ничего вы не понимаете, - отмахнулась Улле. – Давайте вернемся в салон. Или нет, давайте вы покажете мне ваше купе, а я, быть может, помогу вам развеять грусть – все-таки вы чем-то опечалены.
Пан Иохан не успел еще дать согласие, а в голове уже сами собой забурлили идеи, под каким предлогом будет удобнее на несколько часов избавиться от соседа.

*
Офицер, с которым пан Иохан делил купе, куда-то запропал и не возвращался уже несколько часов. Барон по этому поводу не огорчался; оставшись в одиночестве после ухода посланницы (которая приложила все усилия, дабы, как она выразилась, "развеять грусть" – и весьма преуспела в этом), он задвинул зеркальную дверь, вольготно разлегся на диване и предался мечтам. Мечты были неопределенные, расплывчатые, но очень приятные.
Блаженствовал он, однако, недолго: мечты и нега были самым жестоким образом нарушены подозрительным шумом в коридоре. За дверью послышался глухой несильный стук, как будто уронили какой-то не очень тяжелый предмет, затем пан Иохан услышал сдавленный писк, в некоторой мере заглушенный шуршанием и скрежетом. Заинтригованный и слегка встревоженный – тут уж не до мечтаний! – барон соскочил с дивана и выглянул за дверь. И едва не столкнулся лоб в лоб с королевной Маришей. Она стояла в коридоре в странной позе: одной рукой упиралась в стену, а второй ухватила за носок левую ногу, которую и разглядывала, изогнувшись и немного отклонившись назад. К счастью, ее юбка была достаточно широкой и значительно облегчала задачу; и все-таки равновесие ее оказалось непрочным: при неожиданном появлении пана Иохана королевна шатнулась к стене и едва не упала. Барон успел подхватить ее под локоть, мимолетно удивившись, зачем Мариша оказалась в вагоне, где ехали преимущественно офицеры. Но спрашивать об этом было неловко.
- Ваше высочество, что случилось?
- Каблук… сломался, - едва-едва разжимая губы, процедила Мариша и глянула вниз – вероятно, на злополучную туфельку, скрытую теперь юбкой. 
- Возможно, удастся что-нибудь исправить?
Королевна пробормотала что-то, что в принципе могло быть истолковано как сомнение.
- Пойдемте ко мне, посмотрим, что можно сделать, - проговорил пан Иохан, сам изумляясь собственной храбрости (а вернее, нахальству). Не дожидаясь возражений, он взял девушку под локоть и повлек за собой – благо, идти было всего два-три шага. В купе он усадил королевну на диван и сам опустился перед ней на одно колено.
- Позвольте осмотреть ваш башмачок?..
- Вначале будьте добры закрыть дверь.
Пан Иохан покраснел, как школьник. Ну конечно, как он сам не догадался! Не доставало еще, чтобы пошли всяческие слухи в случае, если кто-нибудь увидит их наедине… Не поднимаясь с колен, он дотянулся до двери и задвинул ее. В зеркальной створке тут же явилось отражение его самого и королевны, очень прямо сидящей на диванчике. Возникло неуютное ощущение, что они в купе уже не одни, и пан Иохан, не отдавая себе в том отчета, чуть отодвинулся от Мариши.
- Ну, что же вы? – нетерпеливо окликнула его девушка. – Мне нельзя оставаться здесь слишком долго.
- Конечно… разумеется… - пан Иохан, весь затрепетав от внезапно нахлынувшего ожидания какой-то сказки, наклонился и приподнял девичью ножку, бережно обхватив ее ладонью за пятку. Каблучок сафьяновой остроносой туфельки в самом деле оказался свернутым набок. Пан Иохан подумал мгновение и скользнул ладонью выше, обнимая щиколотку. Опаска в нем, конечно, сидела: подобный поступок королевна вполне могла счесть недопустимой дерзостью, и ответить ему… да чем угодно ответить, вплоть до приказа о немедленном аресте барона Криуши. Но девушка не шевельнулась, лишь медленно поднялись ресницы, открывая пытливо глядящие фиалковые очи.
- Вы могли повредить ногу, - пояснил пан Иохан в ответ на невысказанный вопрос. –  Вывихнуть или растянуть… Здесь не болит?
- Нет, - медленно ответила Мариша, продолжая изучать его лицо. – А вы многое знаете об ушибах и растяжениях?
- Кое-что знаю. Точно не болит? – он не спешил отпускать обтянутую шелковым чулком ножку.
- Ах да, вы же воевали… Точно не болит. Ну же, барон, вы обещали починить каблук, а вместо этого… - проговорила Мариша тоном капризного ребенка – тоном, которого пан Иохан от нее никак не ожидал.
- Но туфельку придется снять, иначе я ничего не смогу сделать.
- Так снимайте уже.
Медленно и осторожно, словно башмачок был пугливой зверушкой, готовой в любой момент пуститься в бегство, барон потянул его к себе (второй рукой при этом по-прежнему придерживая королевнину щиколотку; отпустить ее было выше его сил). Несколько секунд, и туфелька лежала в его руке – невероятно крошечная, почти кукольная.
- Забыла спросить: в починке обуви вы тоже знаете толк? – с холодноватой насмешкой полюбопытствовала Мариша (вот и вернулась прежняя фиалка в сугробе!).
- Немного, - ответил пан Иохан и, не успев опомниться, обнаружил, что целует августейшую ножку. Это амок, обреченно подумал он. И как он раньше не догадался? Амок, амок чистой воды…
Королевна глядела не него, откинувшись на плюшевую спинку дивана и сощурив фиолетовые глаза. Пан Иохан, едва дыша, поднял на нее взгляд и поразился тому, с каким ледяным спокойствием она приняла его дикий поступок. Как будто совершенно обычным делом для нее было целование ног малознакомыми мужчинами.
- Я полагала, - проговорила Мариша ровным тоном, - что могу вам довериться. И вижу, что не ошиблась.
- Я все для вас сделаю… только прикажите.
- Всего от вас не потребуется. Я попрошу лишь о небольшой услуге. Но сперва сядьте на диван и сделайте что-нибудь с каблуком. Не идти же мне обратно босиком.
Как во сне, пан Иохан медленно поднялся и сел напротив королевны, сжимая в руке башмачок.
- Теперь к делу. Мне нужна ваша помощь, барон. Нет, я не о туфле, - быстро пояснила королевна, когда пан Иохан опустил взгляд на злополучный предмет. – Это гораздо серьезнее… речь идет буквально о жизни и смерти.
- Вам кто-то угрожает?
- О, разве все эти драконы – недостаточная угроза? – горько улыбнулась Мариша. – Никому толком не известно, что именно они затевают. Зачем Великому Дракону невеста? Какая участь уготована ей… то есть мне?
- Неужели вы до сих пор не знаете?
- Иначе я не стала бы об этом заговаривать.
- И вы не спрашивали их? – удивился пан Иохан – и тут же понял, что сморозил глупость. Конечно же, королевна не могла унизиться до расспросов. Однако успокоиться на этом он не желал. – А ваш отец? – настойчиво спросил он. – Он разве ничего не знает?
- Ежели и знает, то мне ничего не сказал.
- Но как это возможно?..
- Не жалейте меня, - королевна надменно вскинула голову. – Я не за тем пришла. Ведь вы, кажется, близки с посланницей Улле?
Щеки пана Иохана вспыхнули от жара.
- Да, но…
- Мне нравится, что вы не утратили способности смущаться, - заметила Мариша. – Хотя слухи о вашей персоне, гуляющие по столице, представляют вас как человека совершенно бессовестного.
- Слухи всегда все преувеличивают, ваше высочество, - пробормотал барон.
- Пожалуй, вы правы. Итак, посланница Улле вам явно симпатизирует, вы представлены прочим посланникам – у вас широкие перспективы. Вы могли бы завоевать доверие драконов…
- Предлагаете мне сделаться шпионом?
- С чего вы взяли? Вовсе нет. Даже если б у меня возникла такая мысль… ведь я уже немного вас знаю, и прекрасно понимаю, что шпионить вы не согласились бы ни за какое вознаграждение. Нет! Просто расспросите их между делом об их намерениях относительно невесты… то есть меня. Поймите, пребывать в неведении относительно своей судьбы и дальше становится невыносимо.
- Расспросить между делом… не так уж охотно они говорят о своих намерениях. Я уже спрашивал как-то об этом посланницу Улле.
- И что же она ответила?
- Ничего. Отделалась туманными обещаниями дать все объяснения позже.
- Так, быть может, это "позже" настало?
- Быть может. Я спрошу ее.
- Только не говорите, что это я вас послала.
- Обещаю.
- И верните туфельку, барон. Мне пора уходить.
- Но каблук…
- Ерунда, дойду как-нибудь.
С этими словами Мариша встала, чуть касаясь пола пальцами босой ноги. Пан Иохан тоже вскочил, борясь желанием подхватить ее на руки и так, на руках, унести. Куда унести – он наверное не знал. Куда-нибудь, где никого не будет и они останутся вдвоем. Что ж! украсть королевну – почему бы и нет? На секунду эта мысль показалась ему вполне заманчивой и нисколько не дикой. Вот только сестра… воспоминание о сестре  вмиг отрезвило его. Если он похитит королевну и будет объявлен преступником (это уж несомненно!), то что станется с Ядвисей?
Перед мысленным взором встало ехидно улыбающееся лицо Улле, но барон отмахнулся от этого образа. Сейчас имела значение только хрупкая, печальная – и холодная – девушка с дивными фиолетовыми глазами.
От сознания собственного бессилья пан Иохан судорожно стиснул зубы.
Королевна поглядела в его помрачневшее лицо и молча забрала у него из рук туфельку. Изогнувшись грациозно, надела ее и опасливо шагнула к двери.
- Вот так. Ничего страшного. Будьте любезны, посмотрите, нет ли кого в коридоре.
С поспешностью, присущей более безусому юнцу, нежели опытному покорителю женских сердец, пан Иохан повиновался. В коридоре было пусто.
Когда зеркальная дверь бесшумно встала на место, он бросился на диван, раздираемый противоречивыми чувствами. Часто бывало, что ему нравились несколько женщин сразу, и чтобы не мучиться выбором, он заводил интрижки со всеми сразу (разумеется так, чтобы ни одна из них не узнала о соперницах). Иногда случалось и такое, что какая-нибудь красотка заставляла его сердце биться особенно часто. Улле первой удалось задеть его настолько глубоко, чтобы в ее присутствии он начинал терять над собою контроль. Минутами даже заползали крамольные мысли, будто эта женщина – та Единственная, которая предназначена ему самим Провидением… Но единственная на то и единственная, чтобы, отыскав ее, перестать обращать внимание на прочих женщин, а на королевну Маришу, как выяснялось, пан Иохан вовсе не мог смотреть равнодушно. И с каждой новой встречей его влечение к ней усиливалось стократно… Драконица и королевна – пан Иохан ни за что не согласился бы отказаться от одной из них ради другой. И вместе с тем обе они были для него недосягаемы; даже Улле, несмотря на возникшую между ними близость духа и тела; что уж говорить о королевне, предназначенной Великому Дракону… Ни одной из них барон не мог обладать в полной мере, и это грозило свести его с ума.

*
Ядвися даже не мечтала никогда путешествовать в подобной роскоши. Обстановка купе в представительском вагоне приводила ее в восторг: пожалуй, не каждый вельможный дом мог похвастаться столь великолепной обстановкой. Во всяком случае, интерьер родового дома Криушей выглядел куда как скромнее. Повсюду в купе блестело полированное дерево редких пород, мягко шелестел алый бархат, колыхались дорогие занавесы из органзы. В воздухе разливался тонкий, едва уловимый цветочный аромат, источником которого были не то свежие розы на столике, не то заботливо разбрызганные кем-то духи. Ядвися наслаждалась утонченной и блестящей обстановкой и немного завидовала королевне Марише – уж та наверняка купалась в роскоши всю свою жизнь, да и при дворе Великого Дракона ей едва ли придется отвыкать от своих привычек. Ее, королевну, всегда будут окружать только самые красивые и дорогие вещи…
Сама Мариша, врочем, счастливой и довольной отнюдь не выглядела. То ли роскошь успела ее утомить и теперь внушала только отвращение, то ли будущее при дворе Драконов рисовалось ей отнюдь не в светлых тонах, - так или иначе, но она неизменно оставалась бледной и печальной, никогда не улыбалась и открывала рот только в случае крайней нужды, когда уже неприлично было бы объясняться знаками. Ее общество навевало на Ядвисю зеленую тоску (тихая мышка Эрика - и та была веселее и приспособленней к жизни), и потому она предпочитала держаться посланницы Улле, которая, казалось, никогда не утрачивала веселого и шаловливого расположения духа. В несколько часов девушки совершенно сошлись, и за живость и непосредственность характера Ядвися простила новой подруге даже то, что она прибрала к рукам бедняжку Иохана. Даже о ее нечеловеческой природе Ядвися почти не вспоминала. Зато Эрика заметно сторонилась посланницы: то ли чуяла в ней соперницу, то ли просто вечное шумное оживление драконицы претило ей.
Только однажды обычная веселость Улле ей изменила.
Ядвися готовилась идти в салон, чтобы вдоволь насладиться обществом блестящих аристократических кавалеров (кое-кто из них уже шепнул ей, будто ее глаза сводят его с ума), когда дверь купе резко отъехала в сторону – даже, пожалуй, правильно было бы сказать "отлетела", так что ее зеркальная поверхность уцелела чудом, - пропуская посланницу. С первого взгляда стало ясно, что с Улле стряслось нечто неприятное, выбившее ее из колеи: она была бледна и что есть сил сжимала губы, а глаза ее свирепо сверкали из-под сдвинутых бровей. Взглянув на нее, Ядвися всплеснула руками, а Эрика, поправлявшая перед зеркалом и без того безупречную гладкую прическу, уронила гребень.
- Что это с вами, панна Улле?!
- Ничего особенного, - посланница захлопнула дверь так же яростно, как и открыла, резко развернулась и, встав  перед зеркалом, окинула себя критическим взором. Увиденное, вероятно, ей не очень понравилось, ибо она еще сильнее сжала губы и, раздув ноздри, гневно фыркнула. – Ваш брат, - (последовал обвинящий взгляд через плечо в сторону ничего не понимающей Ядвиси), - кого угодно доведет до бешенства.
Ядвися медленно села на диван.
- Что же он натворил? Неужели оскорбил вас?
- Нет, не оскорбил… а впрочем, пожалуй, что и оскорбил. Только сам он не считает это оскорблением.
- Не понимаю…
- Вероятно, - продолжала в запале посланница, - он находит приемлимым, едва распрощавшись с девушкой, тут же начать расточать любезности другой даме, и причем так откровенно, так бесстыдно… Да что он о себе думает?!
- Вы видели, как Иохан за кем-то ухаживал?
- Ухаживал, ха! Это было гораздо большее, нежели ухаживание. Это было… попросту неприлично!
- Да что же вы видели? – в полном недоумении вскричала Ядвися, вдруг спохватилась и обернулась на Эрику. Та стояла красная, как пион.
- Я не только видела, но и… а впрочем, неважно. А что именно – об этом позвольте умолчать.
Ядвися озадаченно тряхнула головой. Брат сделал что-то неприличное на виду у всех? Ей в это не верилось. То есть, Иохан, конечно, мог выкинуть какую-нибудь штуку, идущую в разрез с общепринятой моралью, но только если дело касалось лично его. Вот так откровенно компрометировать даму он не стал бы. Значит, Улле за ним подглядывала? Неужели из ревности?
- Простите, Эрика, - повернулась Улле к герцогской сестре, застывшей соляным столбом. – Вам, наверное, неприятно, когда осуждают вашего жениха. Но, право, на вашем месте я присмотрела бы другого кандидата в мужья. Между прочим, Иохан сам сказал мне как-то, что не видит себя в роли чьего-нибудь мужа.
Бедняжка молча закрыла лицо руками. Ядвися вскипела.
- Прекратите! Эрика-то в чем виновата?
- Только в том, что не она была на месте той… девицы, - сердито отозвалась посланница и неожиданно ласково обняла герцогскую сестру за плечи. – Ну, не огорчайтесь так. Право, барон Криуша того не стоит.
- Вы сами себе противоречите, - заметила Ядвися.
- Быть может. Ах, как мне хотелось бы превратиться в лесную кошку и выцарапать ему глаза! – кровожадно вскричала Улле, запрокидывая голову. – Нет, лучше ей…
- А вы разве умеете превращаться в кошку? – наивно спросила Эрика из-за ладоней.
- Я много в кого умею превращаться, не только в кошку. Как-нибудь покажу. А где, кстати, ее королевское высочество?
- Наверное, в салоне. Она ушла с час назад.
- Пойдемте тоже в салон. Вы, я вижу, уже собирались выходить, а мне нужно развеяться. Ох, только бы Иохан мне на глаза сейчас не попался…

Глава 20

Однако исполнить просьбу королевны Мариши не представилось возможности. В тот же день пан Иохан больше не встретил посланницу, а на следующий день произошли события, которые и вовсе заставили его на время позабыть о недавнем разговоре.
Если бы пан Иохан не выглянул тогда в окно, многое из событий того дня прошло бы мимо него. Но он как раз любовался видом почти отвесных склонов белых меловых гор, тянущихся вдоль железнодорожного полотна на протяжении последних нескольких часов. Горы, неравномерно поросшие лесом, были красивы, но и опасны: на участках, где из-под темной зелени проступала снежная белизна, время от времени случались обвалы. Увы, как это нередко бывает, правительство, посчитав нужным провести железную дорогу именно в этом месте, слишком поздно спохватилось, вспомнив о безопасности. Самые ненадежные валуны, откровенно грозившие обвалом, повзрывали при строительстве, другие опасные участки затянули сеткой – но полностью исключить возможность схода камней не смогли.
Итак, пан Иохан глядел в окно и потому увидел, как из зарослей у подножья склона вылетела группа всадников и погналась за поездом. Барон напружинился, готовый вскочить. Едва ли у этих людей были добрые намерения, если только они не хотели скакать наперегонки с поездом из чистой удали – в чем пан Иохан усомнился, разглядев на всадниках платки, закрывавшие нижние части лиц до самых глаз.
- Кажется, на нас собираются напасть, - сообщил он своему соседу и поднялся, чтобы достать оружие. В этот момент раздался оглушительный грохот и надсадный скрежет, вагон содрогнулся – раз, другой, еще и еще, каждый новый толчок сильнее предыдущего, так что пан Иохан не удержался на ногах и повалился на пол на колени, чудом избежав столкновения с раскладным столиком. Сверху посыпались стаканы – добро еще, что пустые. Промелькнула мысль: а ведь что-то подобное ему случилось пережить совсем недавно! Сначала крушение дирижабля, теперь – крушение поезда? Не слишком ли много для одного человека?
С жутким стоном, от которого свело челюсти, вагон дернулся еще несколько раз и, наконец, встал. Пан Иохан подождал немного – не тряхнет ли снова, - и осторожно поднялся. Из-под стола, с другого краю, показалась взлохмаченная голова офицера-соседа.
- Что это такое было? – вопросил он недоуменно.
- Полагаю, банальное разбойничье нападение, - отозвался барон, вынимая из-под откидного диванного сиденья ящик с пистолетами и зачехленный карабин.
- На королевский поезд?
- Отчего же нет? На какой поезд и нападать, если не королевский?
- Вы, я гляжу, при оружии, - сосед с вожделением поглядел на пистолеты. – А что, они заряжены?
- А как же!
Пан Иохан рассегнул сюртук, сунул пистолеты за пояс и с ружьем в руках выглянул в коридор, где уже топотало множество ног и слышались испуганные голоса. Коридор был полон людей, так или иначе (хотя и в разной мере) пострадавших при резком торможении поезда. Глядя на кровоточащий нос одного надменного офицера, пан Иохан подумал, что еще легко отделался.
Почему, однако, все эти джентльмены толклись здесь, вместо того чтобы бежать на выручку к королевне (…и остальным женщинам тоже, разумеется, - мысленно поправился он)? 
- Что случилось? – крикнул кто-то.
- Рельсы подорвали! – отозвался неожиданно веселый голос.
- Ерунда! Просто какая-то поломка…
- Уголь закончился, - ядовито предположил господин с расцарапанным лбом.
О замаскированных всадниках никто не впоминал; впору было предположить, что пану Иохану они примерещились. Однако он вполне доверял своим глазам.
- Господа! – сказал он, возвышая голос, и побитые лица тут же все повернулись к нему. – Господа, на поезд напали бандиты. Надеюсь, оружие у всех при себе.
- Бандиты? Как! Где! Как это возможно!
- Ее высочество! Что с ее высочество? – закричал вдруг кто-то благоразумный, и пан Иохан мысленно одобрил его.
Вместе с двумя вооруженными добровольцами (более многочисленный отряд просто не развернулся бы в узких коридорах) он прошел в тамбур, дабы оттуда попасть в представительский вагон. Однако обнаружилось, что дверь – от удара ли, или еще от чего, - заклинило, и открыть ее нет никакой возможности. Мужчины попытались было вышибить ее силой, но вскоре поняли, что только потеряют время.
- Здесь тоже заперто! – крикнул кто-то, толкнувшись в дверь, ведущую из тамбура наружу.
- У проводника должен быть ключ. Кто-нибудь, отыщите проводника!
Пан Иохан не стал ждать, пока найдут проводника и ключи – драгоценное время уходило впустую. Он вернулся в коридор и прикладом карабина в несколько приемов высадил одно из окон. Шуму он поднял изрядно, но в общем смятении и панике никто ничего даже не заметил. Несколько секунд – и под ногами уже не мягкая ковровая дорожка, а крошащийся камень, поросший худосочной жесткой травой. Над головой нависли белые меловые склоны.
Бандитов в масках что-то не было видно – ни верховых, ни пеших. То ли, остановив поезд, они немедленно скрылись – что едва ли, - то ли пробрались в вагоны и были заняты делом там. Посекундно озираясь, пан Иохан побежал к вагону, где путешествовала королевна со свитой. Он надеялся без помех проникнуть внутрь, полагая, что путь через запертую дверь уже проложили нападавшие. Если, конечно, их целью был именно представительский вагон…
Его чаяния сбылись, но только наполовину. Дверь была открыта, выдвижная лестница опущена, но на ступеньках стоял человек со спрятанным под маской лицом и с карабином наготове. Пана Иохана заметили, и ствол немедленно обратился в его сторону. Барон остановился и вскинул оружие, мгновенно прицеливаясь.
Увы, разбойник оказался проворнее – его выстрел прогремел первым, правое плечо пана Иохана прожгло болью, в глазах потемнело… Сознание отключилось на какие-то доли секунды, но и этого хватило, чтобы нападавшие окончательно перехватили инициативу. Кто-то, чьего приближения барон просто не заметил, принялся остервенело выворачивать у него из рук карабин. Преодолевая боль в простреленном плече, пан Иохан, в свою очередь, вцепился в оружие мертвой хваткой и что есть сил тянул его на себя. С минуту они боролись, пока не потеряли вдруг равновесия и оба не покатились по каменистой земле. Страшно было, что карабин некстати выстрелит, но с этим уж пан Иохан ничего не мог поделать – разве что уступить противнику. Но уступать он, уж конечно, не собирался. Он все ждал, что вот-вот подоспеет кто-нибудь из его спутников, но никто отчего-то не торопился ему на помощь. Вероятно, у ехавших с ним офицеров возникли свои трудности – такое предложение напрашивалось само собой, поскольку краем уха пан Иохан услышал в отдалении выстрелы и крики.
Меж тем, силы его слабели, рана с каждой секундой мешала все сильнее, и разбойники явно не испытывали таких затруднений, как люди из королевского кортежа: к противнику барона очень скоро пришли на помощь его соратники, и после тщетной борьбы карабин перешел-таки в руки бандитов. Обезоруженного пана Иохана прижали к земле, перевернули на живот и скрутили за спиной руки; ему снова подумалось, что совсем недавно что-то подобное с ним уже происходило. Затем его дернули кверху.
- Можете встать, - проговорил над ним приглушенный полумаской мужской голос. – Ведите себя спокойно, и мы не причиним вам вреда.
- Да, но в меня уже стреляли! – возразил пан Иохан, поднявшись на колени, а затем выпрямился во весь рост. Вокруг него стояли несколько человек. Все, как один, носили черные полумаски и низко надвинутые на лоб шляпы, так что на лице виднелись одни только глаза. И все, как один, держали оружие нацеленным на пленника.
- Да, но ведь и вы стреляли тоже, - отозвался тот же голос, показавшийся вдруг барону очень знакомым. Он пристально вгляделся в лицо говорившего – но все-таки не смог различить ничего, кроме светлых глаз.
- Но сейчас-то я безоружен, так к чему это? – он кивнул на обращенные к нему стволы.
- Почем нам знать, вдруг вы попытаетесь бежать?
- И бросить королевну и ее дам? – искренне возмутился пан Иохан. – За кого вы меня принимаете?
- А, знаменитое благородство барона Криуши, - усмехнулся разбойник.
- Мы знакомы? – изумился барон, никак не ожидавший услышать свое имя из уст человека, который нападает на поезда. Но говоривший уже отвернулся и, не обращая на него внимания, тихо обсуждал что-то со своими соратниками.
Что ж, делать было нечего, оставалось только ждать и смотреть во все глаза, примечать, запоминать. Пан Иохан огляделся, надеясь увидеть кого-нибудь из дам – за них он тревожился сильнее всего. Черт знает, как с ними обойдутся разбойники! Положим, конечно, Ядвисю, и тем паче посланницу Улле совсем уж беспомощными не назовешь, но что они могут противопоставить силе вооруженного мужчины?
- Учтите, - громко сказал барон в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь, - если вы хоть пальцем тронете кого-нибудь из барышень, я вас из-под земли достану…
Послышались смешки, но разбойник, говорившись с бароном ранее, обернулся к нему и сказал очень серьезно:
- Не беспокойтесь, барон, с барышнями будут обращаться со всем уважением. Что до вас… ведите себя тихо, и все будет хорошо. В противном случае я за своих людей не отвечаю.
К их группе подошли еще несколько человек в полумасках, с ними – два связанных офицера. Вид у всех был, как после хорошей драки, пан Иохан даже позавидовал. Правда, крови ни на ком не было, тогда как его правый рукав, по ощущениям, промок уже насквозь и прилипал к телу. Перевязывать же рану никто не спешил.
- Эти самые буйные, - пояснил один из разбойников. – У остальных мы забрали оружие, мешаться они нам не будут.
- Хорошо, - сказал тот, которого пан Иохан определил как главаря; острый пронзительный взгляд его светло-серых глаз не давал ему покоя – очень уж знакомым казался! – Когда поднимемся, они могут убираться на все четыре стороны. А этих заберем с собой, от них одно беспокойство будет.
- Так что, отвести их наверх?
- Отведите.
- Пошли, - разбойник толкнул пана Иохана в плечо (по счастью, в здоровое), понуждая идти. Но барон медлил, внимательно глядя вокруг в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых женщин, и его подтолкнули еще раз, уже сильнее.
- Не беспокойтесь, ваша сестра цела и невредима, - бросил главарь, пристально за ним наблюдавший.
- И на том спасибо, - буркнул пан Иохан и без особой охоты последовал за своими конвоирами.
Сперва они шли вдоль железной дороги; на ходу он поздравил себя с тем, что хотя бы в этот раз угадал с обувью: будь он теперь не в сапогах, а в городских туфлях, прогулка по щебню и камням превратилась бы в сущее мучение. Минут через десять свернули вбок, на неприметную тропинку, круто взбиравшуюся на склон между двумя участками защитной сетки. Со связанными за спиной руками восхождение представлялось почти невозможным, но снимать веревки никто не собирался.
- Вы уж сразу сбросили бы нас со скалы, - мрачно сказал пан Иохан. – Возни было бы куда меньше.
Ему не ответили.
Подъем был нелегкий. Взбираться по крутой каменистой тропинке почти так же трудно, как по льду – подошвы опасно скользили на каменном крошеве, и на каждом шагу пленники, лишенные возможности балансировать руками, дабы сохранить равновесие, рисковали съехать вниз по склону. Чем выше они поднимались, тем реальнее становилась опасность не просто исцарапаться в кровь о камни, а переломать ноги или, чего доброго, свернуть себе шею. Пан Иохан старался не думать об этом, но мысли о падении назойливо лезли в голову. Пожалуй, подняться, цепляясь за сетку, было бы проще.
К середине склона он взмок от напряжения, раненое плечо горело огнем. Обернувшись, на свой страх и риск, он глянул вниз и ужаснулся, на какую высоту они забрались. Снизу склоны не выглядели настолько высокими. А ведь им, вероятно, предстояло подняться еще на столько же!
К счастью, метров через сто тропинка свернула вбок и пошла полого, параллельно железнодорожным путям. Идти, правда, стало ненамного легче: мелкие камушки так же выскальзывали из-под ног, грозя увлечь с собой вниз. Еще через немного снова начался подъем, но теперь в мягкой породе проступили как бы ступени, изрядно стершиеся. Значит, где-то поблизости пещера, решил пан Иохан – и не ошибся. Вскоре перед ним в горе возник черный провал. Дыра была не слишком большая, но достаточная, чтобы мужчина среднего роста мог войти, не пригиная головы (барону, который был выше среднего роста, пришлось-таки немного нагнуться, чтобы не зацепить верхнюю кромку, скалящуюся острыми каменными выступами).
Внутри было холодно и не слишком темно, во всяком случае там, куда достигал свет снаружи. И все-таки после яркого солнечного дня пан Иохан на несколько минут ослеп. Пробираться вперед пришлось с большой осторожностью, перед каждым шагом нащупывая пол впереди себя и рискуя разбить голову о свод, если потолок внезапно опустится. Чем дальше, тем темнее становилось. Вскоре один из разбойников зажег неведомо откуда возникшую в его руках лампу, и дальше пошли при ее неверном свете. Неширокий и невысокий коридор с шершавыми бело-серыми, кое-где почерневшими стенами, полого уходил вниз. Не оставалось сомнений в рукотворном происхождении хода – мягкие известковые стены еще хранили следы обработки каким-то инструментом, да и пол казался очень уж гладким. Гладкость его, впрочем, наверное свидетельствовала лишь о том, что здесь много ходили. И все-таки пан Иохан решил, что находится в одном из древних, давно заброшенных скальных монастырей.
Даже при прыгающем и неярком свете идти было не очень трудно, хотя временами пол круто прыгал вниз на фут-полтора, и бдительности нельзя было терять ни на секунду.
Шли недолго. Коридор вывел в новую пещеру, круглую, со сферическим сводом, - тоже явно рукотворную. Здесь было на удивление светло; пан Иохан не сразу понял – почему, и только спустя минуту разглядел наверху небольшое круглое отверстие, в котором светилось ясное голубое небо.
- Пришли, - проговорил разбойник, зачем-то понизив голос. – Располагайтесь, панове.
- А собственно, что вам нужно? – вопросил пан Иохан в пространство.
- От вас, панове – ничего. Только сидите тихо.
- И как долго сидеть? – хмуро спросил один из связанных офицеров.
- Это не мне решать. Да вы садитесь, панове, в ногах правды нет. Подождать вам придется.
Подивившись неожиданному добродушию разбойника, пан Иохан с облегчением опустился на гладкий, будто нарочно отполированный, пол и откинулся к стене. От потери крови уже начинала кружиться голова. Он скосил глаза на плечо – рубашка промокла уже настолько, что неясно было, остановилась кровь или нет. Он склонялся к мысли, что нет.
- Вы серьезно ранены, барон? – спросил присевший рядом офицер.
- Трудно сказать. Пуля, кажется, прошла навылет.
- Рану нужно перевязать… Эй, ты! – обращаясь к разбойнику, оставшемуся, вероятно, сторожить, офицер повысил голос. – Пан барон истекает кровью. Сделайте что-нибудь… или развяжите руки нам.
- Простите, панове, - с отчетливой виноватой ноткой отозвался разбойник. – Ничего не могу сделать. На этот счет никаких указаний не было…
Офицер в сердцах сплюнул.
- Да не волнуйтесь, - успокоил его пан Иохан. – Это пустяк. Вот как вы думаете, зачем они напали на поезд?
- Да чего тут думать? Раз в поезде едет невеста Великого Дракона, значит, везет с собой приданое. Вот они и позарились на золото.
- Если бы так, то проще было бы нас убить на месте, а не тащить сюда, - с сомнением сказал пан Иохан.
- Может быть, они намереваются потребовать за нас выкуп, - уже не так уверенно предположил офицер.
Пан Иохан от души рассмеялся.
- Выкуп? Да ну что вы. С меня, по крайней мере, взять нечего – и это, мне кажется, вожаку этих людей прекрасно известно.
- Почему вы так думаете? – удивился второй офицер, присоединившийся к ним.
- Он меня знает. И мне кажется, что я его тоже знаю… Очень знакомый голос. И глаза…
- Если так, то интересные же, барон, у вас знакомства.
- Мне кажется, еще чуть-чуть, и я его вспомню… - пробормотал пан Иохан и, закрыв глаза, прислонился затылком к стене. Он всерьез намеревался обдумать, почему главарь бандитов кажется ему таким знакомым, но мысли путались, и он никак не мог сосредоточиться. Кроме того, очень сильно хотелось пить. Спустя несколько секунд пан Иохан соскользнул в забытье.

*
- Куда вы смотрите? – отрывисто и жестко проговорил над ухом смутно знакомый  голос. – Нет, я спрашиваю, куда вы смотрите? Не видите разве, что человек истекает кровью?
Да ведь это Фрез, - подивился пан Иохан, выплывая из забытья и не открыв еше глаз. Вот чудеса, откуда здесь взяться графу? Чего только не примерещится в полубреду… Он открыл глаза и увидел перед собой черную полумаску с блестящими над ней небольшими серыми глазами. Глаза сверкали бешенством.
- Да откуда я мог знать… - виновато заныл кто-то, кого пан Иохан не видел. – Вы же не распорядились…
- А своей головой ты не мог подумать? А, барон, вы очнулись. Что, вам очень плохо? Сможете встать?
- Не знаю. Думаю, смогу, - пан Иохан тяжело поднялся и, поняв, что его шатает, привалился плечом к стене. – Представьте, пан разбойник, мне примерещилось, будто вы – один мой знакомец…
Разбойник не ответил. В руке его блеснул широкий нож. Не успел пан Иохан спросить, зачем это, как разбойник очень ловко, одним движением, перерезал веревки у него на запястьях.
- Благодарю, - барон пристально посмотрел на странного разбойника. – Где же мы все-таки встречались?
- Пойдемте со мной. Или, быть может, лучше вам подождать здесь?
- Подождать чего?
- Нужно наложить повязку. Если вы не в состоянии идти, я приведу сюда человека, который о вас позаботится.
Пан Иохан удивленно поднял брови.
- Вы всегда так любезны с м-м-м… военнопленными?
- Так вы можете идти или нет? – нетерпеливо и потому особенно отрывисто повторил разбойник.
Пан Иохан обвел глазами пещеру. Один из его товарищей по несчастью спокойно спал (вот ведь молодец!) запрокинув голову и приотрыв рот; второй сидел, понурившись, и не смотрел по сторонам. Им руки развязывать не собирались.
- Ведите…
Без лишних слов разбойник нырнул в проход, противоположный тому, откуда пришли пленники. Он шел не быстро, чтобы пан Иохан поспевал за ним, но ни разу не оглянулся. Барон глядел в его широкую спину и думал, что этот странный человек, похоже, в самом деле хорошо его знает, иначе бы не был так беспечен… Или же он просто полагает его совершенно обессилившим от потери крови?
Они прошли по запутанному лабиринту ходов; коридор то опускался, то поднимался, но в целом, по прикидкам барона, они оставались примерно на одной высоте. Потом коридор резко пошел вниз, и неожиданно вывернул на открытую площадку,  размером десять на десять шагов. Край ее круто обрывался в никуда; далеко внизу виднелась синяя лента реки. Железной дороги видно не было. Пан Иохан разочарованно вздохнул: он-то надеялся, что его отведут к королевне и ее фрейлинам.
На краю площадки, свесив ноги в пропасть, неподвижно сидел человек; он был весь в черном, включая платок, плотно обхватывающий голову.
- Фатима, - позвал разбойник. Человек по-кошачьи извернулся, вскакивая на ноги – так что даже немного жутко стало, край пропасти оказался едва ли не в дюйме от пяток женщины (ибо это была женщина). В черных шароварах, в черной же блузе и в мягких остроносых войлочных туфлях. Голову ее покрывал черный же платок, оставляя открытыми только глаза. И это, как сразу понял пан Иохан, была вовсе не маскировка, а обычный горский наряд. Удивительно только, как горянку занесло в эти места: горские племена обитали много южнее… Недоброе предчувствие кольнуло пана Иохана, когда он встретился взглядом с темными, жирно обведенными черной краской, глазами.
- Он! – взвизгнула женщина, не дожидаясь, пока разбойник скажет что-то еще. – Это он! Убийца! Ты поймал его!
- Нет, так не бывает, - пробормотал пан Иохан, невольно отступая. Женщина выглядела так, словно собиралась сей секунд выцарапать ему глаза.
- Ты о чем, Фатима? – резко проговорил разбойник. – Этому человеку надо сделать перевязку. Успокойся и берись за дело.
- Сделать перевязку? Ему? И ты мне это приказываешь? – она остервенело ударила себя в грудь. – О! Лучше бы ты дал мне пистолет и сказал: Фатима, можешь всадить в него еще десяток пуль, он твой! И это я исполнила бы с удовольствием. Но не приказывай мне врачевать его раны.
- Вот так-так, - разбойник перевел взгляд с разгорячившейся Фатимы на пана Иохана. Выглядел он озадаченным. – Где же вы успели перейти ей дорогу, барон?
Пан Иохан пожал плечами.
- Мне тоже хотелось бы это знать. Может быть, там же, где я успел перейти дорогу… вам?
Глядя на него в упор, разбойник стянул вниз полумаску.
- Черт, а я-то думал, мне привидилось, - после короткого молчания выговорил пан Иохан. – Как вы дошли до такой жизни, граф? И что все это значит?
- Я просил вас о содействии, - холодно и резко ответил Фрез. – Вы отказали. Пришлось действовать самостоятельно… на свой страх и риск.
- Не ожидал от вас… Неужто вы спелись с настоящими разбойниками? И ради чего? Чтобы выместить на посланнице Улле свою к ней неприязнь?
- Неприязнь? – повторил Фрез и сощурил свои и без того небольшие глазки. – Вы так это называете?
Некоторое время они сверлили друг друга взглядами.
- Полагаю, - наконец, сказал пан Иохан, - что вы открылись мне неспроста. И теперь намерены от меня избавиться… не понимаю только, к чему весь этот фарс с перевязкой раны… Однако будьте последовательны и объяснитесь до конца. Зачем вы остановили поезд и что сталось с посланницей, королевной и моей сестрой?
- Я намерен от вас избавиться? Вы ошибаетесь. Я рассчитываю на ваше молчание – ведь вы пообещаете молчать?
- Нет, - сказал пан Иохан и тяжело привалился спиной к склону, ибо силы почти совсем оставили его. – Знаете, мне не по душе ваши разбойничьи выходки. Вы дворянин, а спутались черт знает с кем… - он выразительно взглянул на мрачную Фатиму, и та в ответ яростно полыхнула глазами.
Фрез пристально оглядел его и вдруг резко повернул голову, прислушиваясь к какому-то звуку в глубине горы. Лицо его осталось бесстрастным, но в глазах мелькнуло беспокойство.
- Поговорим позже, - сказал он быстро и повелительно обратился к Фатиме. – Рану обработай. Счеты будешь сводить позже.
Горянка зашипела, как разъяренная кошка.
- А ну тихо! – прикрикнул на нее граф. – Помни, что ты у меня вот где, - он поднял сжатый кулак и показал ей. Пан Иохан мысленно приподнял брови. Становилось все интереснее.
Пригнувшись, Фрез нырнул в недра горы, оставив барона наедине с исходящей паром горянкой Фатимой.