Мелкота

Закованные в броню рыцари старательно лезли на стены замка. Лестница трещала от переизбытка тяжелых тел и оружия. Сверху сыпались камни, свистели стрелы, а на блестящих рыцарских доспехах пузырились пятна смолы.
Барон фон Борг взбирался следом за герцогом Эксмамским. Боевой шлем барона венчала дружески раскрытая бронзовая ладонь.
— Черт возьми! — выругался герцог Эксмамский, ощупывая вмятину на доспехах пониже поясницы.
Обратившись вниз, он добавил:
— Вы там поаккуратней со своей ладошкой!..
— Извините, — прошептал запыхавшийся барон.
— Прямо коррида какая-то получается, а не штурм, — ворчал про себя герцог. — Бодается, понимаешь, и бодается жениным подарочком! Единорог какой-то, а не рыцарь!..
— Братва, бревна!!.. — раздался сверху испуганный крик.
Барон и герцог как по команде задрали головы. Наверху крепостной стены подозрительно шевелились янычары. Ливень стрел и камней стих. Рыцари переглянулись: брошенные сверху тяжелые бревна могли очистить штурмовые лестницы примерно так же, как палец соломинку от муравьев.
— Отходим! — взревел герцог. — Отходим, братва!!..
Рыцари посыпались вниз как перезревшие желуди.
— Все назад, железяки чертовы!.. — продолжал бушевать герцог. — В лагерь!..
На плечо борона фон Борга вдруг шлепнулось что-то мягкое. Барон закрыл глаза и в очередной раз боднул герцога бронзовой ладошкой. Герцог помянул вслух почтенную матушку барона и прыгнул вниз...
Фон Борг приоткрыл один глаз. На его плече, вцепившись коготками в покрытый заклепками шов, сидел крохотный и перепуганный рыжий котенок. Барон открыл второй глаз. Котенок громко кричал от ужаса, но его писка в грохоте боя не слышал даже сам барон...
Отступление завершилось довольно успешно. Рыцари сбились в кучу неподалеку от крепостного вала и с удивлением смотрели на барона фон Борга. Тот медленно полз вниз по лестнице, прикрывая закованной в броню рукой правое плечо.
— Ранен, наверное... — сказал кто-то.
— Все равно прыгать надо!
Герцог Эксмамский ощупал вмятины на доспехах пониже поясницы и поймал себя на мысли, что барон фон Борг не такая уж большая потеря для доблестного рыцарства.
— Прыгай! — кричали рыцари барону. — Прыгай же, балбес!..
Брошенный сверху камень снес со шлема барона бронзовую ладошку.
— Браво! — не выдержал и хлопнул в ладоши герцог Эксмамский.
Наконец борон фон Борг достиг заполненного водой рва. По прежнему, не убирая от плеча руку, то дело, скрываясь под водой, он перебрался к своим. Несколько человек бросилось ему на помощь. Герцог Эксмамский поморщился и отвернулся в сторону...
...Вечерний лагерь гудел множеством голосов. Герцог Эксмамский сидел у себя в палатке и заполнял журнал боевых действий. Гусиное перо старательно скрипело, описывая благородные подвиги рыцарей. В голове герцога раздавался лязг мечей, удары боевых топоров и победоносные вопли воинов.
— Не мог я прыгнуть, не мог!.. — донеся до слуха герцога веселый голос барона фон Борга. — У меня перчатка-то под рукоятку меча рассчитана, а котенок совсем маленький. Вот, смотрите...
— Да, — согласился густой бас. — Такого крохотного в лапу… То есть в руку не возьмешь... Выскользнет.
— А назовем его как, братва?
— Рыжиком!.. — раздался целый хор голосов.
— Изюмчиком!..
—  Лучше Гансиком!
Герцог Эксмамский, задумчиво покусывая гусиное перо, смотрел в журнал.
«Надо бы Барбароссой его назвать, — поймал он себя на неожиданной  мысли. — То есть Барбаросом в честь Его Величества короля германского...»
— А если этим... Ну, в общем, Бургундским? — предложил густой бас.
«Ты еще Шампанским его назови!» — съязвил про себя герцог, узнав в густом басе любителя выпить барона де Куси.
Перо снова коснулось бумаги.
«Сегодня, во время штурма, больше всех отличился рыцарь фон Борг, — быстро вывел герцог. — Сей доблестный рыцарь, жертвуя жизнью...»
Перо остановилось. Герцог перевел взгляд на огарок свечи и задумался: упоминать среди прочих рыцарских подвигов спасение тщедушного котенка было не совсем неуместно.
«Мелкота!.. — решил он. — Самая обыкновенная мелкота!..»
Герцог пробормотал себе что-то под нос и продолжил запись: «Прикрывая отход своих товарищей, барон мужественно сражался против сотни неверных, пока те не обратились в бегство...»
Герцог хотел было упомянуть о потере барона — бронзовой ладошке на шлеме — но сдержался. Он поставил точку, облегченно вздохнул и быстро направился к выходу из палатки.
«Так и назовем котишку, значит, — решил он, — Барбароссом!»
...Через год, повзрослевший и толстый «Барбаросс» окотился шестью такими же рыжими, как и он сам, котятами. По этому случаю благородное рыцарство закатило самую грандиозную, со времени осады Черного замка, пирушку, о которой герцог Эксмамский так же не решился упомянуть в своем рыцарском журнале...