Возвращение

Истории моей жизни.
Я начинаю писать эти очерки, имея четкую цель. Упорядочить. Время показало, что сам с собой я говорить уже не способен и для того, чтобы сказать и помыслить хоть что-то, мне нужен собеседник. Моя жена – слишком настрадалась из-за меня и не слышит моего голоса по этой причине. Мои маленькие дочки еще пока слишком маленькие, да и поговорить с ними на подобные темы я смогу только через много, очень много лет – да и тогда не уверен, что заговорю об этом. Моя мама – еще один слушатель, который мог бы стать моим исповедником, но она очень далеко, а такие разговоры по телефону не ведут. Остаются друзья, от которых я вынужден был отказаться ради семьи и духовник, которого мне до сих пор не удалось найти. Остаются случайные знакомые. Желательно, в поезде. Которые выслушают и уедут навсегда, унося хоть толику моего позора и страхов, подобно грибнику, зацепившему десяток репейников рукавом куртки.
Я не езжу в поездах довольно давно и поэтому … слушайте.
 
Ощущения.
Говорят, что когда человек начинает жить воспоминаниями, он стареет. Говорят, что жить прошлым опасно для молодого человека, а я всегда любил побыть в прошлом. И мне это всегда очень легко давалось. Случайный запах, ощущение, звук или образ вырывают меня из действительности и бросают в событие в прошлом, которые мне дорого. Никогда, слава Господу, меня еще не бросало в печальные воспоминания, но вот недавно…

До женитьбы многие меня знали как человека доброго, пусть и нервного временами. И скорее всего, так и было. Я был воспитан мамой и тренером и приобрел вследствие этого, много хорошего, много плохого, а еще больше ненужного. Самым большим и самым ненужным приобретением стал мой тяжелый нрав. Я много раз переступал границы дозволенного во время ссор с женой и постепенно наши отношения потеряли сознание. Лучше и не скажешь. Мы продолжали исполнять свои родительские обязанности и наслаждаться родительскими правами, но друг с другом были холодны и нечутки.
Но любовь, которая родилась давно и, не умерев, лишь потеряла сознание, однажды проснулась. Только у меня. Ее любовь продолжала пребывать в бесчувственном состоянии. Я делал сначала неуклюжие, потом все более уверенные попытки вернуть все хорошее, что было и создать все то замечательное, без чего я оставил свою любимую. Но наталкивался на вполне логичное отторжение и неприязнь. Она явно решила тянуть лямку, пока тянется и перестала питать надежды на лучшее.

Я решил действовать иначе. Операция по изменению черт лица и «другой» мужчина появится на ее горизонте. Вот теперь-то я смогу исправить все, что испортил! Вот теперь-то она станет счастливой. Так был уверен я в правильности своих рассуждений, что просто не мог найти контраргументов.

И одним туманным утром я вышел за дверь сонной своей квартиры и отправился в центр пластической хирургии, где уже меня ждало оплаченное мной койко-место, и моя фамилия стояла в плане операций на апрель.

Шок от операции и послеоперационных мук, и привыкание к новому лицу не запомнились мне совершенно. Я грезил своим возвращением домой, встрече с любимой и нашими детками.

Разумеется, я не мог просто так войти в квартиру и вернуться к своей прежней жизни, которой у меня, кстати, к тому времени и не осталось. С работы я был уволен наверное. Дома меня такого не знали, и ни одна живая душа на земле не узнала бы в этом человеке того Игоря, которого наверное, больше уже не существовало.

Первым делом я встал под окнами дома – наискосок от подъезда и стал ждать. В половине девятого дверь подъезда открылась и в проеме появилась милая, любимая головка моей жены, а за ней подпрыгивая и задирая личико в небу, бежала моя старшенькая дочуля, Машенька. Слезы полились из моих глаз, я не мог сдержать нахлынувших на меня чувств. Всегда внимательная Таня скользнула мельком по моему лицу, успев увидеть мои слезы.