Кровь

КРОВЬ I Конь ворон
Когда блистающий меч Порядка пробил грудь Хаоса, его сердце остановилось не сразу.
Три тяжких удара, три мучительных всплеска...
Душа Хаоса извергнулась, коснулась ярчайшего лезвия, потекла по нему, разрушая идеально-острый клинок, оставляя за собой дымящиеся черные язвы. Коснувшись Порядка кровь Хаоса переродилась, она стала другой, яркой, изменчивой, обжигающей.
Она стала Огнем...
Три тяжелые капли упали в Мир. Упали, одна за другой, упали прожигая насквозь бесчисленные слои реальности, упали, оставляя свой разрушительный след.
Нижний мир принял их.
Первая капля канула во мрак Нижнего мира, упала в его теплую сельву, ярким метеором прожгла его безлунную ночь. Мир содрогнулся, когда Ночной Огонь ударился о землю, не ведающую света. Содрогнулся, скорчился, отпрянул, истошный, рвущий пространство вопль пронесся по всем слоям реальности...Пространство замерло в страхе. А потом Нижний мир осторожно приблизился, протянул влажное щупальце жизни и чуть тронул яркую рану на своем теле. Тронул, взвизгнул от боли и ударил, ударил еще и еще, бил и визжал пока нестерпимый свет не скрылся под слоем жирной грязи, не забился глубоко под оплавленную черную корку...
Первым ощущением была боль...затем пришел страх...а когда он осознал себя, пришло ОДИНОЧЕСТВО...
Он двинулся через мрак, стал жить в темных влажных лесах,его тело покрылось грязью, что спеклась в угольно-черные пластинки, он извивался меж корней ночных лесов, он слушал шепот ветра в невидимых листьях, он жил и звал...звал всегда. Он стал терпелив и его огненная сущность скрылась в черном бронированном теле. Лишь иногда, падающий с бездонного неба метеор откликался огненным всплеском в провожающих его черных глазах. Его единственным грехом был непреодолимый, непрекращающийся, вечный ПОИСК.
За это он стал Змеем...

КРОВЬ II Конь бел

"Выйду я в чисто поле; есть в чистом поле белый кречет;
попрошу я белого кречета — слетал бы он за чистое поле,
на синее море, за крутые горы, за темные леса,
в зыбучие болота,и попросил бы он тайную силу,
чтобы дала она помощь сходить ему в высокий
терем и застать там сонного,
сел бы белый кречет на высокую белую грудь,
на ретивое сердце, на теплую печень, и вложил бы
из своих могучих уст, чтобы он не мог без меня,
ни пить, ни есть, ни гулять, ни пировать.
Пусть я буду у него всегда на уме, а имя мое на его языке".
Заговоры славян

Когда вторая капля упала в Мир, город уже шумел под полуденным светилом. Яркий, цветной, ошеломляющий. Ветер полоскал цветные флаги в океане летнего неба. Черепица на крышах блестела, словно малиновый леденец в руках счастливого ребенка. Небо отражалось в глазах детей, солнце сияло улыбками взрослых. Лишь на миг, когда Дневной Огонь чиркнул золотым штрихом по синему хрусталю, лишь на миг кто-то недоуменно вскинул глаза. Глянул и позабыл, купаясь в летнем, веселом, дне.
Лишь голуби всплеснули крыльями и понеслись заполошным кругом, хлопаньем и трепетным шумом предупреждая, предостерегая - в мир вошел Дневной Огонь! Но кто же слушает голубей?
Первым его чувством было тепло...затем свет, а за светом пришло ОДИНОЧЕСТВО...
И тогда он пошел к людям и стал жить среди них, окруженный множеством друзей и приятелей, вызывая яркое восхищение и теплые улыбки. Очень скоро ему стало казаться что он знает их всех, угадывает их мысли, опережает желания.
Он хотел быть Светом, но иногда, иногда ночью он чувствовал как меж корней изгибается гладкое антрацитовое тело и слышал как где-то далеко падает в грязь раскаленный металл. И он чувствовал родство и тягу к тем далеким и оммерзительно-притягательным существам. Он чувствовал их зов и улавливал в себе тайные знаки и желания, которые вызывали в нем страх и гнев. Иногда он срывался и становился самим собой. И тогда кровь Хаоса проступала черными метинами на белых перьях его души. Но на утро он говорил что у него все будет по-другому...
Его единственным грехом было то, что он ОТРИЦАЛ свою кровь.
За это он стал Кречетом.

КРОВЬ III Конь рыж

Небо догорало погребальным костром, когда в мир упала третья капля...
Измученное солнце в ужасе спряталось за зубчатый гребень пылающих скал, не в силах взирать на битву, что словно исполинское чудовище, ворочалась на взрытой равнине. Кровь, смешавшаяся с пылью, тяжелым облаком поднималась вверх, туда где трепетали первые робкие звезды. Вопли и скрежет наполняли пространство, сливаясь в единый утробный стон. Одно тысячеглавое войско сплеталось с другим в последнем объятьи...
Когда он ударился о землю, корни гор задрожали, свистящий шепот пробежал по не знающим света чертогам, вспорхнул стайками летучих мышей, тысячами ящериц зашуршал по древним камням , заплясал над лесами точно мириады светлячков:
Вечерний Огонь вошел в Мир! Но рев битвы поглотил его без следа.
Первым его чувством было удивление...затем вкус крови...а потом пришло ОДИНОЧЕСТВО.
Он хотел подняться, но не смог, ибо вокруг кипело сражение.
На него наступали кованые сапоги, его сбивали наземь, топча и ломая легкие огненные крылья, на него валились хрипящие в агонии тела, его пламя почти погасло, не успев разгореться...
Он пробовал снова и снова, пока обессиленный не приник к земле, пропитанной кровью, побежал язычками по мертвой траве, унесся с ветром прочь, к серым камням вечных гор, туда где никого нет. Он остался единственной искрой в наступающей тьме, и почувствовал, что тоже хочет жить. Тогда он заковал свою трепетную сущность в золотые доспехи одинокого бога и пошел. В мир. Сквозь мир.
Он не хотел убивать, он просто очень хотел жить...
Он рвался в небо, потому что помнил как летать, взлетал высоко, но тяжкие латы тянули его вниз. Его силы иссякали и он падал в грязь, туда где его пламя пытались погасить все те, чьи глаза не выдерживали сияния. Он бился с порождениями собственных кошмаров, сражался со взглядами в спину, выпутывался из сетей чужих слов, он делал все возможное и невозможное прожигая себе дорогу домой. Он снова и снова вставал, разворачивая исчерченные шрамами огненные крылья и снова летел вверх, прочь из мира вечной войны.
Здесь любовь оборачивалась болью, а боль доставляла наслаждение, здесь ему поклонялись и его же ненавидели, здесь он был возвеличен и уничтожен одновременно.
Он помнил кто он, знал откуда он пришел, и он хотел уйти. Хотел всегда.
Его единственным грехом было: он считал что он ОДИН в этом чужом мире...
За это он стал Драконом.

КРОВЬ IV Конь бледен

Когда блистающий меч Порядка пробил грудь Хаоса, его сердце остановилось не сразу.
Три тяжких удара, три мучительных всплеска...
Сорвавшись вниз, теряя шипящие искрами перья, стремительно, неотвратимо вниз...Но даже после этого он не умер. Рассыпаясь в бескрайнем Ничто он выдохнул последний раз и последние звуки его души легким облачком взлетели и посыпались мельчайшей снежной пылью, неуловимой, невесомой...
Влага его души коснулась идеального лезвия и превратилась в пепел, неуловимый пепел, что порхая опустился в Нижний Мир.
Когда он очнулся вокруг него был вечер, такой же серый как и его глаза, такой же скучный как и четыре стены, окружающие его мир, такой же обыденный как и его жизнь в глазах прохожего. Первым ощущением была тишина...затем пришел зов...а когда он осознал себя, пришло ОДИНОЧЕСТВО...
Он начал жить, и вокруг были сумерки, он стал биться об эти стены,отвечая на зов, сдирая в кровь ладони, ломая ногти, он кричал, но его никто не слышал, он плакал, но его слез никто не увидел. И наконец, последним ударом он разбил эти стены и они рухнули, треснув, словно грязный городской лед и он задохнулся и отпрянул, потому что мир вокруг был еще более холоден и уродлив чем его тюрьма...и зов походил на вой над могилой.
Он чувствовал что этот мир не может быть его миром, но боялся что истинный мир еще страшнее.
И тогда он возвел себе новую тюрьму. Окружил себя стенами призрачных замков, окутал несуществующими мирами, натянул на себя чужие личины и спрятался, спрятался, убежал от того, что могло стать правдой.
Его единственным грехом был СТРАХ.
За это он стал серой Кошкой.
....Его нашел Змей, ибо его грехом был ПОИСК, Кречет не придал этому значения, ибо вообще ОТРИЦАЛ свою кровь, Дракон вовсе не обратил на это внимание, ибо был как всегда ОДИН и сражался со своей болью...
Но Змей заглянул в глаза Кошки, и увидел...
И, ужаснувшись, стал Псом.
И Пес встал на стражу, потому что отступить, пропустить, допустить ЭТО равнялось смерти.
Пока их только трое - они святы.
Пока их трое - они живы.
Пока их трое - миры дышат.
Но когда нибудь, когда нибудь страх пройдет, и...