Рваная Книга

    РВАНАЯ КНИГА

    Бывает, услышанная в дремучие времена, а потом напрочь забытая история блуждает где-то в бесконечных лабиринтах мозга, но однажды неожиданно вспоминается. Обычно ей помогает найти выход другой, свеженький и чем-то похожий случай, ночами он бегает по закоулкам памяти и, наткнувшись на свою подругу, вытаскивает её наружу.
    Мы способны чувствовать и угадывать то, что люди нам не договаривают. Иногда это происходит во сне. Если хотите запомнить сон, не открывайте глаза сразу, как поймёте, что просыпаетесь...
    Сегодня утром, в момент пробуждения, игривое солнце чуть не засветило проявляющийся негатив. Но я успел запомнить картинку. Странный случай: во сне я находился там, далеко в прошлом, всё видел и всё слышал, хоть это было время, когда даже мой отец еще на свет не появился. Он шевелился во чреве, а на дворе лютовал 1942 год.
    Эту историю из военного времени давным-давно начала рассказывать мне бабушка, да так толком и не рассказала. Но теперь я знаю, как всё было. И то, что это было на самом деле…

     Про мою самую любимую в детстве книжку можно сказать: «на лицо – ужасная, добрая внутри». Кто-то её оставил на печке сушиться, забыл вовремя убрать, и она обгорела. У книжки не было ни обложки, ни начала, ни конца, её пропечённые до кофейного цвета страницы ломались по краям как тонкие вафли. Поэтому хранить книжку-бедняжку приходилось в целлофановом пакете, чтобы она совсем не рассыпалась. Прочитать же полностью книгу я смог лет в десять, когда наконец-то к своей неописуемой радости обнаружил такую же в читальном зале детской библиотеки. Это была сказка «Волшебник изумрудного города» с рисунками Владимирского. Тогда я излечил свою любимицу: от руки переписал недостающие страницы и через кальку срисовал картинки.
     Много позже я узнал, что после первого выхода книги с этими иллюстрациями, писатель Александр Волков подружился с молодым художником Леонидом Владимирским, а все последующие сказки о волшебной стране они создавали вместе. Много лет их книги всеми воспринималась только в таком художественном оформлении, и ценились на вес золота. Пока книжный рынок не засорили новые дешёвые публикации. Теперь практичные издатели частенько экономят на художниках. Они обкрадывают маленьких читателей, лишая их радости созерцания тех самых, настоящих рисунков.
    Недавно моей подруге Наде позвонили из издательства и предложили за небольшие деньги проиллюстрировать книгу. Девушка секретарь во время делового разговора запнулась, стала рыться в бумажках, забыв название: «Подождите… А! Вот… Волшебник изумрудного города… Автор Волков… Текст мы Вам сейчас вышлем…»
    – Да, уж… Иногда такую работу предложат, что хоть стой, хоть падай! Вот, не знаю, что им ответить… – Надя покосилась на меня с таким виноватым видом, как будто ей авансом оплатили парадный портрет депутата Госдумы.
    – Лучше бы они заказали тебе сделать новые иллюстрации к сказкам Сутеева!
    – Ага! И заодно еще написать к ним продолжение!
    Тут нас разобрало, мы давились от смеха, перебивая друг друга.
    – Нам нужны иллюстрации к сказке о рыбке… О золотой рыбке… Автор Пушкин А Эс, текст мы Вам можем выслать, – тоненьким голоском пропищала Надя.
    – Надь, а насчёт "Волшебника", чтоб от тебя отстали, объясни, что заработалась, что тебе отдых нужен… Скажи: поеду к бабушке в Саратов, это город такой! Там речка есть, Волга называется… Большая речка, купаться можно!
    – Нет, я им предложу: «у меня один знакомый художник есть, Владимирский его фамилия, он тоже здорово рисует! Может, его попросите? Он нарисует, он хороший!»
    А потом нам стало грустно...  Потому, что мы и в самом деле были знакомы с этим добрым и талантливым художником – Леонидом Викторовичем. И мы знали, с какой любовью, как долго и тщательно он работал над каждой иллюстрацией, сколько раз переделывал одно и то же для новых изданий.
    Когда я ещё не научился читать, мне нравилось просто перелистывать хрупкие листы своего «Волшебника» и разглядывать чудесные картинки. Книжка была моим лучшим другом, с ней я подолгу не расставался, иногда перерисовывал любимых героев, а когда приезжал в гости к бабушке, просил её ещё раз почитать. Родители уже давно прочитали мне книгу вслух, но хотелось услышать сказку снова и снова. И пофантазировать, чем же она закончится...

    – А у меня тоже была в детстве любимая книга, – сказала мне как-то бабушка, – «Три мушкетёра». Со старинными гравюрами, которые я тоже могла часами разглядывать. Книжку я перечитала вдоль и поперёк, а гравюры изучила до самых мелочей.
    Слушать бабушку было интересно, хоть я не знал кто такие мушкетёры и что такое гравюра. Новые слова казались каким-то секретом, а бабушка им пока не делилась.
    – Бабушка, покажи мне эту книжку! – попросил я.
    – А у меня её нет… Я её подарила, давно ещё… Солдату одному…
    – Расскажи про это!
    – Я тебе как-нибудь потом расскажу, когда подрастёшь.
    Но бабушка забыла про своё обещание. А что случилось на самом деле, я узнал от отца через много лет. В тот день он принёс бабушке какую-то рваную книгу без обложки. Когда она принялась листать страницы, её глаза стали округляться и наполняться слезами. Потом бабушка бросилась целовать папу, приговаривая: «Они! Те самые картинки, те самые! Где ты раздобыл это чудо?»
    Казалось, за подобранные чуть ли не на помойке замусоленные и мятые страницы бабушка была готова отдать полжизни.
    Книгу с «теми самыми» гравюрами (на самом деле, это были не гравюры, а рисунки) отец тоже давно искал, зная, что она будет драгоценнейшим подарком для бабушки. Но когда приносил ей очередной томик, она, быстро перелистав его, разводила руками и вздыхала: «Нет, опять не то! Извини, сынок…»

    Мой отец – спортсмен-любитель, бегун на длинные дистанции. Марафонскую дистанцию он преодолел столько раз, сколько иной человек за свою жизнь книг не прочтёт. Однажды на работе его попросили освоить новую вычислительную машину, в те времена ЭВМ были размером с огромные шкафы, и к ним мало кто осмеливался подступиться. Отец решил задачу, но так заработался, что на ногах перенёс грипп, получил осложнение на почки и загремел в больницу. Врачи приговорили его к жизни инвалида: таблетки, шерстяной пояс, тепло, покой и минимум движений. Вместо этого, спустя какое-то время отец вышел на задворки села и начал бегать. Сначала протрусил метров пятьдесят. Его после этого закачало и пот прошиб, как в бане. На следующий день он прибавил к своей дистанции. А потом так дальше и дальше – изнурительные тренировки день за днём. Через полгода отец отправился со своим другом на трассу Москва – Ленинград, с тем, чтобы преодолеть бегом семьсот километров за неделю. В первый раз на эту дистанцию потребовалось десять дней. Затем, уже с двумя друзьями он всё-таки пробежал от Ленинграда до Москвы за неделю. А потом он на пару с другом совершил самый настоящий спортивный подвиг: пробег за десять дней от Саратова до Москвы. Пробегали друзья каждый день примерно по сто километров. Ночевали где только можно: в гостиницах, деревнях, на сеновалах, в скирдах. А однажды их пустили в сельсовет, где пришлось спать на столах.
    Отец много раз устраивал себе подобные испытания. После одной из таких «сверхмарафонских» дистанций отощавший и походивший на узника концлагеря отец принес пухлую и обтрепанную книгу без обложки и последних страниц. Он подобрал её на обочине шоссе, где-то в середине своего пробега. Это и были те самые "мушкетёры" Дюма. Как такая редкая книга оказалась на обочине? Может быть, выпала из машины? К книгам отец всю жизнь относился трепетно – он не мог допустить того, чтобы книга валялась на земле... Как любой Ленинградский блокадник не допустит того, чтобы валялся и плесневел хлеб.
    Отец родился через полтора года после начала войны, в конце сорок второго. Своего отца, то есть моего деда, он никогда не видел. Дед погиб где-то в Белоруссии: пошел с другом на задание и подорвался на мине. Подробностей теперь никто не узнает, вся информация до нас дошла в пересказах других людей. А может быть, всё было совсем по-другому, сколько людей тогда без следа пропало, никто не считал. И сколько придумывали, сколько недосказывали и врали...
    Молодая бабушка, а тогда ей не было и восемнадцати, ожидала ребёнка. И он появился к началу зимы, в самый разгар Сталинградской бойни. Как только в сорок первом году немцев отогнали от Москвы, она вернулась на родину и работала в подмосковном колхозе, где выращивали капусту. Потом она папе шутила, что нашла его в капусте, когда болотными сапогами мяла хрустящую массу в большой просолённой яме. Вскоре, после появления папы, бабушка попала в «зону»: её поймали на рынке, и за спекуляцию отправили на три года шить солдатские варежки, а папа всё это время воспитывался в детском доме. Что уж там была за спекуляция, тоже никто сейчас не расскажет. Может быть, она хотела обменять уже не нужную одежду погибшего мужа на кулёк крупы для своего ребёнка.
    А незадолго до этого и произошла история с книжкой. Та история, что я увидел под утро. Я не открыл глаза и всё запомнил…

    Какой-то человек с маленькой буквы во время военной голодухи украл продовольственные карточки у молодой беременной женщины, почти девчонки. Старшая сестра, которая могла бы ей помочь с пропитанием, была в отъезде на пару дней, и что делать в такой отчаянной ситуации было непонятно. Тогда обворованная женщина взяла свою любимую книжку и отправилась на рынок. Ей было стыдно оказаться рядом с торгашами, и она топталась недалеко от входа. Бедняжка держала под мышкой книгу, словно Буратино азбуку. Поблизости торговал бородатый дед, он устроил на клеёнке развал всякой всячины. Там были солдатские котелки, ложки, автомобильные свечи, лампочки, дырявые шерстяные носки и несколько книжек. Женщина предложила ему свою, но дед отмахнулся. Мол, куда ещё – и так хватает. Тогда женщина встала рядом, держа большую книгу перед округлым животом, издалека она была похожа на богомолку с иконой во время крёстного хода. Взгляд её опущенных глаз блуждал где-то внизу. Может, ей было позорно встретиться с укоризненным взглядом знакомых, или она в последний раз смотрела на обложку своей любимой подруги, с которой скоро предстояло расстаться. Книжка была не просто хорошая, она была как реликвия, потому что досталась от мамы...  Мама была страстной любительницей книг и читала их тайком от мужа, читала по ночам, на чердаке, при свече, а когда муж переставал храпеть, она быстро и тихо спускалась, будто приходила со двора. Потом страсть к чтению от неё передалась дочери (а затем и дальше – внуку и правнукам). Холодный октябрь гнал беременную женщину домой, она боялась заболеть, тогда никакая еда взамен на книгу не поможет. Но вот к ней заковылял на костылях солдат в шинели без петлиц и в пилотке, натянутой на уши. Солдат был без ноги, его щёку и бровь пробороздил осколок металла, оставив на лице ужасный глубокий шрам. Глаз со стороны шрама был закрыт, а может, уже и не было глаза. И вот этот страшный одноногий и одноглазый бывший воин подошел к женщине и, тяжело упершись костылями в подмёрзшую землю, взял в руки книгу. Он начал перелистывать большие страницы, останавливаясь восхищённым взглядом на удивительных рисунках, время от времени покачивая головой и шевеля губами. Потом он посмотрел одним глазом на живот женщины, молча снял с плеча вещмешок и достал чёрный хлеб, большую круглую краюху. Он собрался достать ещё и банку тушёнки, но молодая женщина слабым дрожащим голосом сказала ему, скорее шепнула: «Возьмите книгу, я дарю её Вам». Она, вдруг, придерживая живот и роняя слёзы, побежала домой. Дёрнулся, было, солдат догнать её, да куда уж ему, безногому, тем более с тяжёлой книгой…

    Ребёнок родился и выжил. Это мой отец. А подобранную в пыли истрёпанную книжку, переиздание той самой, я прочитал и сохранил. Сейчас она стоит на моей книжной полке. «Три мушкетёра» с рисунками Мориса Лелуара.