художник в третьем поколении Васильев

Художник в третьем поколении Васильев безмятежно спал. Вообще говоря, он редко спал иначе. Совесть его не мучила, проблем со здоровьем не бывало, снов он обычно не видел, поэтому не просыпался среди ночи от кошмаров, как и не просыпался по утрам с острым чувством сожаления по поводу того, что сон закончился.

Художник в третьем поколении Васильев безмятежно спал, только сон его отличался от всех предыдущих снов. Этой ночью Васильев вдруг обнаружил, что он сидит за столом на удобном стуле с высокой спинкой. И это было странно, потому что он отчетливо помнил, что еще пару минут назад он ложился в кровать и не было нигде рядом ни таких столов, ни стульев с высокой спинкой. Тогда он подумал, и решил, что то, что пару минут назад он ложился в кровать — ему приснилось, но ему тут же вспомнилось, что он не видит снов. А если он не видит снов, значит и это не сон, и то, что пару минут назад он ложился спать — тоже не сон. В конец запутавшись, он решил отложить размышления на потом. И огляделся. Вокруг была просторная комната, настолько просторная, что у нее не было стен, но был потолок. Комната была пустой. Разумеется, если не считать его; стул, на котором он сидел; стол и... обождите-ка. Перед ним на столе стояла шахматная доска. Все фигуры расставлены.

— Ну, Васильев, вы будете ходить?

Художник в третьем поколении одновременно обнаружил две вещи: что он ходит белыми, и что напротив его, с другой стороны стола, сидит Лев Николаевич Толстой. Лев Николаевич нетерпеливо барабанил пальцами по столу и с укоризной смотрел на подавленного Васильева, который снова принялся пытаться разобраться в том, видит он обычно сны или нет. Толстой вздохнул. Васильев решил, что лучше сделать ход и потом думать, чем не делать ход, думать и расстраивать этого великого бородатого мужчину. Художник переставил коня на B3. Лев Николаевич Толстой довольно улыбнулся и переставил бородой пешку на C5.

Не слишком известный художник в третьем поколении играл партию в шахматы с великим писателем в комнате без стен, но с потолком. Партия так захватила его, что он и думать не хотел о том, сон это или нет. А Лев Николаевич весь отдался игре — отточенными движениями переставляя фигуры и хитро ухмыляясь себе под нос, когда намечался шах.

Художник Васильев побледнел, выходило, что Толстой может поставить ему мат. Но Лев Николаевич медлил, перебирая бороду и задумчиво смотря на шахматную доску. Когда борода его все же потянулась к фигурам на доске, Васильев услышал странный нарастающий гул, а потом, вся комната сжалась в горошину.

Художник в третьем поколении Васильев проснулся в свой 2010 год. Некоторое время он задумчиво лежал на кровати, но потом встал и пошел на кухню, бубня себе под нос:

— Подумать только, Лев Толстой. Шахматы. Однако...

Лев Николаевич Толстой же проснулся в свой 1866 год. Поднялся с кровати и, немало удивленный, пошел искать свою жену — Софью Андреевну. Нашел он ее с детьми — Татьяной и Сергеем, Илья еще не родился.

— Софья, представляешь, что мне приснилось? Я играл в шахматы с каким-то непонятным Васильевым.
— И кто выиграл?
— Вообще я, только не успел сделать мат. Но сон был странный.
— Мне кажется, что не такой странный, как тот, что тебе давеча снился про Достоевского.
— Да уж, что может быть страннее сна, в котором Достоевский все время стоит на балконе, а я бегаю вокруг, тычу в него бородой и обзываю Балконским?..

Лев Николаевич почесал бородой лоб, поцеловал жену и пошел делать зарядку.