Петруха-путешественник рассказ - быль

Постучав тихонько в дверь отдела кадров, Петр осторожно приоткрыл её и нерешительно заглянул во внутрь помещения. За высоким ограждением сидела у стола плотная, в золочёной оправе очков, женщина.

- Ну проходи, Сироткин, и не удивляйся, что мы тебя ждали, из военкомата тебе здесь повестка. Кстати, а ты по какому вопросу, спросила она, и тут же вручила повестку.

- Да я - замямлил себе под нос наш скромный посетитель - заявление принёс. Подпишите без отработки по собственному желанию. Вот так нужно - с этими словами, он провёл ребром ладони по горлу. Место в кооперативе нашёл.

- Ну нет, сказала кадровичка, закон есть закон, будь добр месяц отработать, а потом катись на все четыре стороны. С этими словами она уткнулась в бумаги на столе, дав понять что разговор окончен.

- А как же заявление, его зарегистрировать нужно - спросил Петя.

- Сноси на подпись к начальнику цеха и директору а потом сюда на регистрацию сказала начальница отдела кадров.

Удручённый Петруша, сгорбившись как от побоев, поплёлся по инстанциям собирать подписи. Дверь кабинета начальника цеха была настежь открыта.

- А, Петро, заходи - осклабился начальник цеха въедливо посматривая на своего подчинённого. Осведомлён, звонили из отдела кадров. Что же ты на нас так обиделся?

- Да понимаете, Иван Данилович, зарплата мала и условия адские.

- Ну, ты не преувеличивай, все же так работают и ничего, а тебе сразу райские кущи подавай. Губы-то раскатал, никакой закаточной машинки не хватит. С этими словами он оттолкнул заявление от себя и рявкнул: ступай на работу бездельник, начиная сердиться. С Иваном Данилычем шутки были плохи, и Сироткин пошёл на своё рабочее место. Твёрдо решив, что после работы он обязательно подпишет это злополучное заявление. Но планам его не суждено было   сбыться, потому что ни начальника, ни директора в тот день он так больше и не нашёл.

Помывшись в душевой переодевшись, он, проклиная всё на свете, пошёл на автобусную остановку, где и провёл на лавке добрых сорок минут, ожидая автобус. На следующее утро наш герой отправился в военкомат и благополучно, без всяких затей добрался до него. В кабинет загоняли парами и спешно инструктировали.

- Ну, вы слышали из-за двери, о чём речь - сказал солидный и уверенный в себе лейтенант. Две головы усердно закивали, как легендарная игрушка «Ванька-встанька». - Вот вам «бегунки» на комиссию, пройдёте и быстро сюда. Поедете в Чернобыль поработать для разнообразия. Всё, вы свободны, следующие! И офицер загонял уже новую пару. Но наш Петручио словно прилип к полу кабинета и жалобно канючил:

- Товарищ лейтенант, не могу туда я поехать, радиация там, а у меня остеохондроз шейный, отчего и крыша по утрам впереди меня летит - с этими словами он прикоснулся пальцем к голове - а однажды меня чуть собственное ухо не застрелило на повал.

- Иди ты… знаешь куда… на комиссию - там разберутся. С этими словами командир вывел надоедливого просителя из кабинета. Ничего не оставалось делать, как идти на комиссию.

В поликлинике было шумно, галдели разбросанные по лавкам у кабинетов разношёрстные посетители. Особенно много было старух, видимо, надеявшихся дожить до победы мировой революции, и поэтому ревностно относящихся к своему здоровью. Заняв очередь за одной такой особой, которая из-за маленьких глаз, низкого лба и очень даже значительно выступающего вперёд носа, напоминала, скорее всего, показанный от всей души кукиш. Сироткин присел на диван а, будучи человеком любознательным от природы, начал читать все, что было написано на стенах, дверях и разных витражах, поставленных у стен. Одна статья советовала не курить, другая не есть мяса. Прекрасная мысль прожить лет сто двадцать на манной каше. Но какой же долгой покажется жизнь и купленное родичами к очередному юбилею ружьё окажется самым желанным подарком! Следующая надпись разъясняла, что в связи с нехваткой одноразовых шприцов, в кабинете анализов крови, из-за распространения СПИДА прекращён отпуск инъекций посторонним лицам.  Петро вдруг почувствовал себя у этого кабинета посторонним, что невольно заскользил по лавочке в сторону выхода.

Минут через пять его и след простыл из этого  заведения. Вылетев из поликлиники как ошпаренный, он в растерянности остановился в сквере возле лавочки. Посижу, подумаю, что делать дальше - решил он.

Неяркое осеннее солнце освещало осыпанную золотом опавшей листвы землю. Иногда местами шелестели миниатюрные смерчи, раскручивая лежавшие на земле листья в хороводы. В голову лезли мысли одна мрачнее другой. Весёленькое дело - лавировать между адом Чернобыля и райскими кущами обветшалой поликлиники, которая ни на грош не гарантировала от заражения чумой двадцатого века. Назрела нужда в юридической консультации, которую наш незадачливый Сироткин и получил. Благо что, до дома правосудия было метров триста. Результаты посещения этой конторы сразили наповал нашего правдолюбца. Три года заключения, за отказ прошвырнуться до Чернобыля. Надо было что-то срочно придумывать. Ударюсь-ка я в бега - пришла вдруг неожиданная как гром среди ясного неба, мысль. Человеку, прожившему почти сорок лет на одном месте, поначалу очень трудно было привыкнуть к такой шальной мысли. Нерешительно встав со скамейки, он направился домой, чтобы сообщить жене сногсшибательную весть.

Поезд набирал скорость. Сироткин сидел на нижней полке плацкартного вагона и внимательно читал какую-то книгу. Так, жуя домашнею тушёнку с хлебом и запивая казённым чаем, в перерывах почитывая свою книжонку, наш друг докатился аж до самой столицы, а выйдя на Казанском вокзале нашей белокаменной, обомлел. Народу было как на демонстрации, и все куда-то спешили, кто налегке, а кто гружёный, как ишак на восточном базаре.

Ночь умирала, на бледном небосклоне монетой чистого серебра блистала луна во всполохах зари, а звёзды как тысячи небесных светлячков уж потухали, чуя утро. Взяв свой пузатый портфельчик, Петручио - так в шутку его называли товарищи - поспешил навстречу своему скользкому, как мартовский снег, счастью. Часам к восьми утра, при помощи расспросов и карты метро, он кое-как добрался до того желанного места, к которому так долго стремился. На контейнерной площадке, за углом здания Американского посольства, кипело и бурлило людское море. Добрая тысяча человек сновала на этой небольшой территории, ограждённой низким металлическим заборчиком. Кооператоры продавали анкеты по червонцу за штуку, пользуясь моментом, чтобы сколотить себе капиталец. Другие предлагали услуги по оформлению анкет на русском и английском языках. Здесь же продавались лингафонные курсы с Американским уклоном, а также набирались группы ускоренного обучения. Особенно Петро изумился тому, что можно было изучать иностранный язык во сне. Вот это по мне - подумал он - люблю повеселиться, а особенно поспать. И сразу же записался в очередь по сдаче анкет, и, получив номер 440, попутно купил  четыре бланка.

Теперь нужно было найти пристанище, где можно  спокойно заполнить анкеты. Совершив экскурсию по Калининскому проспекту, как раз напротив ресторана Прага, Сироткин заметил большое здание почты и телеграфа. Здесь - ёкнуло сердце - я найду всё, что необходимо. Петруха как в воду глядел, в этом просторном двухэтажном здании было полно свободных мест за столами. Выбрав одно из них поукромней, он удобно расположился и начал заполнять анкету. В день больше одной оформить не удавалось. Нужно было писать печатными буквами, что отнимало много времени. Кроме того, нужно ещё сходить поесть в столовую, где всегда были очереди. Отнимала время и перекличка в очереди у посольства. Зато день был занят полностью, но вечером возникала другая проблема, где ночевать.

Сидя как-то вечером на Павелецком вокзале, новоиспечённый бомж поджидал вагоны для ночёвки и познакомился с соседом на лавке. Тот находился в хорошем настроении а благодаря чудесному аромату, который струился от него, хотелось закусывать, и непременно солёным огурцом.

- Эта… - сказал глубокомысленным голосом сосед – сидишь?

- Вот, ночевать негде...

- Идем со мной. Но смотри, как зайдём, скажи старухе, что ты из Камышино.

Быстро добравшись до Курского вокзала столицы, друзья приобрели билеты в одном из автоматов. Минут через десять они уже сидели в электричке, двигающейся в нужном направлении. Нельзя сказать, что в вагоне было тесно, но мест свободных не было. Люди сидели, насупившись, мало обращая внимание друг на друга. По репродуктору объявили Люблино, и нужно было выходить. Друзья стояли на платформе, когда вагон сомкнул позади их железные челюсти своих дверей и плавно тронулся.

Свежий ветер перемен дул в лицо нашего Пети и давал надежду, что наконец-то он, как цивилизованный человек, будет жить в квартире, а не в каком-то там вагоне для ночлега. Пройдя через аллею отливающих бронзой тополей, они довольно быстро очутились перед тем заветным домом. Поднявшись в лифте на пятый этаж, товарищи подошли к замызганной, обтянутой дерматином двери. Виктор стал усердно давить на кнопку звонка.

- Глухая она тетеря, наша хозяйка, вот и приходится звонить до посинения.

Наконец послышалось шарканье ног и причитание. Дверь открылась. Перед друзьями показалась ветхая старушка, которой отец небесный уже отдал конец восьмого десятка, но она держалась ещё крепко, хотя один глаз её уже утомился смотреть на свет божий, и был прикрыт марлевой повязкой.

- Вот и мы, бабуля - сказал по свойски Витя, толкая Сироткина в бок. Тот, вспомнив наказ, как попугай выпалил:

- Я из Камышина!

Осмотрев пришельца, словно сошедшего со страниц произведений «Рассказы о чекистах». На нём был длинный чёрного дермантина плащ, замусоленная шляпа и в добавок ко всему потешные жёлтые туфли с поднятыми кверху носами.

- Ну, заходи, пугало - сказала старушка - пока места свободные есть. Петруху покоробило от этих слов, а его товарищ только хмыкнул одобрённо. Пётр с достоинством проглотил пилюлю.

Однокомнатная квартира старухи представляла собой стан кочевников, а для полной достоверности не хватало лишь верблюдов. По углам лежало множество свёртков и тюков с барахлом. Тут же покоились пузатые чемоданы разных цветов и оттенков. Ну а сумки были просто в широком ассортименте, как на ярмарке кожгалантереи. Две кровати и диван наводил на мысль, что места им всем хватит, но Сироткин жестоко ошибался. Часам к девяти вечера начали собираться остальные обитатели этой ночлежки, о которых он и не подозревал, и скоро здесь было шумно и весело, как на рынке. Одни примеряли обновки, другие занимались упаковкой сумок и чемоданов. Сразу же образовалось две очереди - одна на кухне, другая у санузла. Посмотрев телевизор, обитатели этой беспокойной квартиры потихоньку начали устраиваться на ночлег.

Стол был отодвинут к окну, и начали оснащаться все спальные средства. На полу появилось несколько матрасов, не бог весть откуда взятые. Здесь же с краю приютилась раскладушка, на которой пристроили Сироткина. Сама хозяйка устроилась в кресле-кровати на кухне. После того как все улеглись, свободного места на полу совсем не осталось и наступило время относительного спокойствия.

Примерно с шести часов утра ночлежка вновь оживала, и уже часам к восьми утра все куда-то исчезали. Петро уходил раньше всех - ему надо было каждый день отмечаться на контейнерной площадке у посольства США в очереди на сдачу анкет. Отмечались утром и вечером. Не дай бог опоздаешь - могли исключить из очереди. Здесь же обменивались слухами и сплетнями. Очередь продвигалась очень медленно. Имелось две легальные и одна нелегальная очередь. Легальные классифицировались на живую и заочную, где вызывали по открыткам в нужный день. А нелегальная - это те, кто мог положить на лапу менту двести рублей и сразу же сдать анкету. Петя стоял в живой очереди, имеющей примерно семьсот человек. Заочники составляли группу из шестнадцати тысяч человек, жили дома и ждали весть от организаторов - этаких шкафов в кожаных куртках под руководством худенькой и страшненькой дамочки. Вот этих-то плечистых организаторов с могучими квадратными подбородками и боялись члены живой очереди, грустно поглядывая на свои убогие мышцы.

Но, как говорится в народе, не родись красивым, а родись счастливым. И нашему великому путешественнику пришла гениальная мысль. Можно просто, применив маленький манёвр, попасть в посольство без очереди. Найдя в толпе двух единомышленников, он отправился вместе с ними в ближайший пункт правопорядка и попросил, чтобы им выписали удостоверения дружинников. Получив их вместе с красными повязками, Петруша с товарищами отправились к посольству США наводить порядок.

Возле посольства стояла тёмная, наэлектризованная до предела толпа, похожая на грозовую тучу, и готовая в любой момент дать сильный разряд своим эмоциям. Дружинники подоспели вовремя, когда толпа уже заняла весь тротуар напротив посольства, а милиция охрипла от криков в свой мегафон. Каждому стаду свой пастух, подумал Пётр и, как заправский дружинник, бросился расчищать площадку у входа в посольство.

- Товарищи, попрошу пройдите за ограждение! - выкрикивал он, как будто всю жизнь только этим и занимался. Глядя на него, и остальные псевдо-дружинники стали усердно играть свою роль. Вместе с милицией они начали оттеснять толпу от здания посольства, но это плохо получалось. Через некоторое время наших дружинников толпа оттеснила ко входу в посольство, что им и надо было. Они незаметно по одному просочились сквозь милицейское оцепление и очутились у желанного входа. Прошмыгнув вовнутрь, счастливая троица спешно срывала повязки дружинников и доставала из под верхней одежды анкеты уложенные в папку для бумаг.

Это был знаменательный час в жизни удачливых товарищей. Кончалась их бестолковая жизнь в столице. Начиналась новая пора ожиданий и надежд.

 

Сентябрь 1989г