Путешествие Домой или Этажи Сознания. 8-10 глава

   Глава 8. На уроке у «волшебницы»

  – …Да! – улыбаясь, ответил Иннокентий Николаевич: смотреть на гостью и при этом сохранять невозмутимое выражение лица, было превыше его сил!
  – Я очень рада, что своим видом сумела развеселить вас. Немаловажно, чтобы ваше обучение проходили в приподнятом настроении духа. – сказала старушка, старательно пытаясь втиснуться в дверь и не растерять при этом свои многочисленные пергаменты.
   Когда, наконец, гостья была готова идти дальше, Иннокентий Николаевич провёл её в гостиную, где на письменном столе она сразу же сложила в кучу все свои старинные свитки и, обернувшись к Эволюрьеву, торжественно изрекла:
  – Меня зовут Фифсова София Ефимовна. Сразу же скажу, что я также купила квартиру на пятом этаже по хорошо известному вам адресу... Итак, сегодня я проведу у вас только один единственный урок, после чего вам придётся по аналогии постигать остальной материал самостоятельно. В противном случае ваше обучение будет не полным и поверхностным... Ну, а теперь, если вы не против, давайте начнём урок!
   Она взяла со стола один свиток и развернула его. Иннокентий Николаевич с нескрываемым любопытством подошёл к ней. Он ожидал увидеть до краёв исписанную ветхую рукопись, однако перед его глазами предстал лишь какой-то детский карандашный рисунок, небрежно нарисованный ребёнком семи-восьми лет! На нём было изображено что-то вроде клетки, сплетённой из веток, в которой сидела какая-то небольшая красивая птичка.
  – Как вы думаете, о чём повествует этот свиток? – как бы между прочим спросила гостья у Эволюрьева, увидев изумление на его лице.
  – Не знаю… Может быть, об ущемлении законных прав птиц?! – предположил Иннокентий Николаевич.
  – Нет. Конечно же, не об этом... Подумайте ещё. И исходите в своих догадках в первую очередь из того, по какому поводу мы здесь собрались!
   С полминуты начальник ОКС безуспешно пытался разгадать, какой же тайный смысл требовалось ему увидеть в этом странном рисунке, но не мог... В конце концов, вспомнив, что он всё же не на экзамене, высказал первое, что внезапно пришло ему на ум:
  – Ну, возможно, эта птица – я, а клетка – какие-то стоящие передо мной на пути к счастью препятствия?
  – Да. Эта трактовка подходит значительно лучше. Теперь вам осталось определить, что это за препятствия, кто их создаёт и, конечно то, как их можно преодолеть… – бросив многозначительный взгляд на Эволюрьева, медленно и с расстановкой произнесла София Ефимовна. – У вас есть какие-то догадки на этот счёт?
   Наступила тишина… Иннокентий Николаевич озадаченно молчал.
  – Хорошо… Давайте отложим пока этот свиток до поры до времени. Уверена, когда-нибудь вы его разгадаете полностью. – наконец сказала она и, свернув пергамент с рисунком, положила его подальше от всех остальных свитков. – А пока, чтобы помочь вам в этом процессе, я очень советую вам как следует поразмышлять над этими тремя подсказками, я бы сказала «тремя китами счастья». – она выбрала из кучи три свитка и протянула их Эволюрьеву.
   Иннокентий Николаевич тотчас развернул один из них. На нём опять-таки был какой-то детский рисунок, только совсем другой: в его нижней половине изображалась вода, по-видимому, какое-то море или океан, а сверху в неё как будто сыпались из огромной тучи самые разные предметы. Это были и мячики, и домики, и мухи, и слоны…
  – Что вы думаете об изображённом на этот раз? – спросила дольщица.
  – Детское творчество. – тут же вынес вердикт Эволюрьев.
  – На счёт творчества – это верно... Но вот чьё оно? Это другой вопрос! – задумчиво отозвалась София Ефимовна, а затем неожиданно спросила, – Как вы думаете, что это за океан?.. Всё, как и раньше. Предполагайте!
   Снова наступила долгая тишина. Иннокентий Николаевич ждал подсказки, но так её и не дождавшись, наконец, ответил:
  – Неужели вы хотите сказать… что, как и птица, этот океан… тоже я?!
  – Да, именно вы! Более того, вы видите на рисунке тучу? А ведь из чего она появилась!? – «волшебница» сделала многозначительную паузу, а затем добавила, – При этом именно из неё сыпется всё, что вы видите на этом рисунке... Так что, подытожив, можно смело сделать вывод, что всё необходимое океану у него уже есть!
   Пока гостья в белом говорила, Эволюрьев очень внимательно её слушал, пытаясь осознать, о чём именно идёт речь, но, увы, не мог: ассоциировать себя с океаном ему никак не удавалось! Кроме того, Эволюрьев хорошо помнил, что он всего лишь несчастный простой чиновник, и потому ответил:
  – Это всё очень хорошо, но, увы, ваши слова не подтверждаются опытом! Если я, как вы утверждаете, «бескрайний океан», то почему у меня столько несбыточных надежд и неразрешимых проблем???.. Не обижайтесь, но на мой взгляд, ваши высказывания – сплошная бессмыслица...
   Однако дольщица только улыбнулась.
  – Всё гениальное просто! – спокойно сказала София Ефимовна и показала жестом на лежащий перед Иннокентием Николаевичем второй ещё не развёрнутый свиток. – Эта подсказка, я надеюсь, поможет вам развеять все кажущиеся  несоответствия.
   Эволюрьев с нетерпением развернул очередной пергамент и тотчас замер от удивления и неожиданности. Перед ним, очевидно, той же детской рукой почти на весь лист был изображён мольберт, на котором был нарисован никто иной, как сам Иннокентий Николаевич!..
   Но выражение растерянности быстро исчезло с лица Эволюрьева, когда он сообразил, что дольщики должно быть просто решили над ним подшутить, и сами нарисовали его портрет на старинной бумаге.
  – Вот уж, где точно мне не придётся ломать голову, угадывая, где на рисунке изображён я! – попытался пошутить в ответ Иннокентий Николаевич.
  – Ошибаетесь! Как раз на этом рисунке вы себя никогда не найдёте! – снова загадочно улыбаясь, ответила гостья в белом.
   По мнению Эволюрьева это было уже слишком! С каждым мгновеньем он всё больше склонялся к мысли, что его просто хотят свести с ума…
   Тем временем дольщица, видимо, догадавшись о подобных мыслях своего подопечного, взяла со стола карандаш и, вручив его Эволюрьеву, сказала:
  – Вот возьмите, это поможет вам в разгадке… И не переживайте, верно разгадав рисунок, вы с ума не сойдёте, а, наоборот, будете на шаг ближе к обретению всего, чего так долго искали!.. Ну а нам пора прощаться, ибо на этом мой урок окончен. Все остальные свитки я также оставляю вам в подарок! Не забывайте про них! И… Пусть растёт ваше сознание! – сказала София Ефимовна и тут же исчезла, оставив Эволюрьева наедине с великой тайной старинных свитков…


   Глава 9. Закон мысли

   Даже спустя пять минут после исчезновения «учителя счастья» начальник ОКС по-прежнему продолжал неподвижно сидеть на диване с карандашом в руках, пристально глядя на три полученных листа пергамента, лежавших перед ним: один из них пока так и оставался неразвёрнутым. Иннокентий Николаевич неустанно думал то о необъяснимом «прощальном трюке» гостьи, то о бескрайнем океане, то об огромной куче так и лежавших на столе свитков. Их, по словам дольщицы, ему ещё предстояло осознать, дабы, наконец,  ответить на все свои вопросы и начать жить осознанной счастливой жизнью…
   Наконец, очнувшись от погружения в эти мысли, Эволюрьев принялся, не спеша, разворачивать третью из отобранных дольщицей подсказок, искренне надеясь, что, может быть, хоть она прольёт каплю света на все произошедшие чудеса. И действительно: на рисунке было изображено «детское» солнышко с исходящими от него во все стороны лучиками…
   Настолько незатейливого, даже в какой-то мере примитивного рисунка Иннокентий Николаевич никак не ожидал. Тут просто нечего было разгадывать! Может, именно это солнышко дольщица хотела предоставить ему как некое счастье?.. Но как бы там ни было, толку от него было немного! Происходящее всё больше и больше напоминало чью-то глупую шутку, поэтому не удивительно, что терпение Эволюрьева, которое и без того уже давно находилось на пределе, теперь лопнуло окончательно! Разочаровавшись во всей этой затее с поиском счастья, Иннокентий Николаевич принял твёрдое решение больше не разворачивать  ни одного свитка, чтобы лишний раз не запутывать себя всякого рода бессмыслицами. А чтобы как можно быстрее забыть всю эту крайне необычную историю, он спрятал все лежавшие на столе свитки в старый шкаф. Он собирался уже бросить туда и полученную в подарок книгу, когда вдруг увидел, что на её жёлтом фоне вновь появились коричневые полоски, почти такие же, как и были с самого начала, разве что несколько тоньше…
   На ум Эволюрьеву сами собой пришли слова, сказанные ему этим утром службой Сознательной Поддержки: «Обложка этой книги представляет собой цветовое отображение вашего текущего духовно-эмоционального состояния. Чем оно гармоничнее и возвышеннее, тем светлее и ярче цвета обложки».
«Видимо, отказ от продолжения разгадки отрицательно повлиял на цвет книги.» – подумал Иннокентий Николаевич и, вспомнив о возможности обновления её содержимого, принялся листать ОПРСТ. В самом деле, добавлений там было немало! На трёх ещё недавно пустовавших страницах теперь расположились новые вопросы: «Какой смысл в сравнении меня с океаном?», «Что означает рисунок с моим портретом, и зачем мне для разгадки дали карандаш?» и, наконец, «Что означает это простое солнышко, которое может нарисовать каждый ребёнок?». Кроме того, на странице, где ещё с утра была добавлена надпись: «В бананах и кокосах счастья нет…», теперь ниже было дописано: «Путём разгадывания подаренных свитков, надо узнать, какие преграды мешают мне обрести счастье».
   Конечно, после такого обилия новых сообщений, написанных вдобавок ко всему его собственным почерком, Эволюрьев просто уже никак не мог выбросить всё это из головы. Весь оставшийся день в его сознании не раз самопроизвольно всплывали те или иные строчки из ОПРСТ, и каждый такой раз он вновь и вновь задавался обозначенными там вопросами, но, увы, желанные ответы так и не приходили…
   На следующий день, в понедельник, Эволюрьев проснулся довольно поздно и с ужасом обнаружил, что опоздает на работу. Дело в том, что за минувшие выходные, сулившие ему столько приключений и загадок, он так про всё вокруг забыл, что даже не поставил себе с вечера будильник!..
   К счастью, на улице, несмотря на сильный мороз, погода была ясная и безветренная, на дорогах совершенно не было пробок, так что Иннокентий Николаевич ехал довольно быстро по хорошо утрамбованному искрящемуся снегу.
   И всё же его опоздание не осталось незамеченным: уже спеша на всех парах по длинному коридору в свой маленький кабинет, он едва не сбил с ног неожиданно вывернувшего из-за угла Черноморова, его директора.
  – Иннокентий Николаевич! Что-то вы сегодня запаздываете! – весело сказал тот, а после чего тихо добавил: – Загляните ко мне минут через пятнадцать. У меня появились некоторые новые идеи относительно наших «активных друзей».
   Иннокентий Николаевич не сразу сообразил, о каких это «активных друзьях» идёт речь. Минувшие выходные выбили у него из головы даже то, что он является одним из организаторов большой жилищной авантюры, и теперь его главная задача – как можно быстрее отвязаться от приставучих дольщиков. Однако стоило Эволюрьеву вспомнить детали проведённой операции, как ему тут же почему-то стало совсем не по себе… То «ответственное» мероприятие, которое ещё недавно, казалось, наряду с большими деньгами предвещало огромное счастье, теперь выглядело просто безответственной и глупой затеей…
   Зайдя в свой кабинет, Иннокентий Николаевич стал думать о том, как бы всё-таки достроить в кратчайшие сроки этот несчастный дом, чтобы хоть как-то избавиться от внезапно навалившегося на него разочарования. Однако сколько он ни думал, теперь это казалось практически невозможным, и главным образом из-за того, что предназначенные для стройки деньги уже давно разошлись по многочисленным карманам и превратились в не менее многочисленные банковские счета и предметы роскоши.
   С этими грустными мыслями он крайне неохотно направился к вызвавшему его Черноморову.
  – На всякий случай прикройте за собой дверь. – сказал директор, едва Эволюрьев появился в поле его зрения, и когда его просьба была выполнена, сказал: – Итак, Иннокентий, как ты знаешь, отступать мы не привыкли, да и не по чину это нам! Так вот, я долго искал выход и вчера, кажется, его нашёл! – на лице директора расплылась знакомая торжествующая улыбка, точно такую же Иннокентий Николаевич видел в своём сне у Мазапута. – Как ты помнишь, наши общие знакомые подали в суд и даже выиграли дело, обязав нас перезаключить с ними договора на прежних условиях и достроить здание. Мы же в ответ на это подали кассационную жалобу, но, увы, она не принесла нам результатов.
  – Да. – Иннокентий Николаевич всё это прекрасно знал.
  – Так вот, у нас есть в запасе ещё одно средство для дальнейшего затягивания строительства и невыполнения постановления суда – надзорная жалоба! Мы имеем неплохие связи, так что с её организацией, я думаю, проблем не возникнет.
  – По-вашему эта жалоба нам как-то поможет? – на лице Эволюрьева читалось сильнейшее сомнение.
  – Думаю, да. По крайней мере, попробовать стоит. Таким образом, мы выиграем время, а пока это главное!
  – А может быть всё-таки лучше перезаключить с дольщиками договора и достроить дом, пока… – нерешительно начал было Эволюрьев, но Черноморов его перебил.
  – Поздно! Мы уже построили в другом городе дом для семей  наших сотрудников, и очень большая часть полученных от дольщиков денежных средств была вложена туда! Так что простая достройка исключена!
   Вид Иннокентия Николаевича видимо говорил сам за себя, поскольку Черноморов поспешно добавил:
  – Ты не волнуйся, не всё так плохо! До тюрьмы и конфискации имущества, я уверен, дело не дойдёт – у нас есть сверху свои люди. Так что если встретишь дольщиков, говори им просто, что мы не согласны с постановлением суда и будем его оспаривать в надзорной жалобе, ибо оно ошибочно… В общем, пока это вроде всё, о чём я хотел тебе сообщить.
Их разговор завершился, и Иннокентий Николаевич вернулся в свой кабинет. Глубоко сожалея о том, что он вообще втянулся в это грязное дело,  Эволюрьев сел за свой рабочий стол, и чтобы хоть как-то скрасить выпавшую ему нелёгкую долю, включил компьютер и принялся бороздить просторы Интернета, заодно проверив, не пришли ли к нему новые сообщения по email…
   И действительно, за выходные появилось не мало новых электронных писем. По преимуществу это были рекламные рассылки, однако одно письмо явно таковым не являлось... В разделе «тема» было написано: «Закон мысли», а в разделе «От кого» – «sixth@namekina83.ru». Сам же текст письма был следующий:
   «Уважаемый Иннокентий Николаевич!
   Настало время активных действий! И чтобы выдержать его, вам необходимо осознать следующий фундаментальный закон мысли: с вами всегда происходит всё, в чём вы бесконечно убеждены и во что непоколебимо верите, даже если это то, чего вы ужасно боитесь! Иными словами, рано или поздно сбываются все ваши глубинные ожидания! Понаблюдайте за собой и за окружающими событиями, и вы это заметите. Кстати, ярким доказательством этого закона являемся мы!..
   Почему так происходит, со временем вы непременно поймёте сами! Но вывод, вытекающий из данного закона и соответственно наш совет – один: не тратьте время на пустые сомнения, смело проявляйте себя в действе жизни, и жизнь непременно соответственно ответит вам, пусть даже самым непредсказуемым образом! Поэтому будьте всегда положительны в своих мыслях, а значит и в убеждениях. Смело творите! Проявляйте свою истинную природу!

   С уважением, Михаил Александрович, дольщик по дому Намекина, 83.

   P. S. Пусть растёт ваше сознание!


   Глава 10. Время активных действий

   Даже прочитав это письмо пять раз, Иннокентий Николаевич, не смотря на все усилия, так и не смог понять смысл написанного. Некий «закон мысли», излагаемый в письме, никак не мог ужиться с мировоззрением простого чиновника. Кроме того, в письме так и не было разъяснено, кто такие «мы» и о каких активных действиях идёт речь. Поэтому, будучи чиновником с очень большим стажем, Иннокентий Николаевич решил придерживаться старой, проверенной временем тактики: ничего не делать и наблюдать, что будет…
   И действительно, плоды её действия не заставили себя ждать: уже на следующий день едва Иннокентий Николаевич ступил на порог своего кабинета, как Черноморов тут же вызвал его к себе и со страшным негодованием сообщил, что дольщики собираются подать на них в Страсбургский суд.
   И это было только начало…
   Вскоре было проиграно судебное дело по надзорной жалобе, и Черноморов, никак не желая с этим мириться, заставлял своего личного юриста Авоськина вновь и вновь искать всевозможные зацепки в решениях суда, организуя тем самым многократное пересмотрение их дела. Подобными мерами Черноморов старался, как можно дольше тянуть с перезаключением договоров и началом строительства. Но это только ухудшало их положение…
   К концу зимы атака дольщиков наблюдалась уже не только в зданиях суда и на пикетах, но и в средствах массовой информации. Во многих газетах то там, то тут мелькали статьи, разбивавшие в пух и прах репутацию Эволюрьева и Черноморова. Пару раз дольщики пробивались даже на телевидение! И это не говоря уже об Интернете и о многочисленных открытых письмах президенту (впрочем, от них, к счастью для Черноморова, было мало толку).
   Конечно, после всего этого Эволюрьев был уверен, что понял, о каких активных действиях шла в письме речь, хотя легче ему от этого не становилось.
   К тому времени прошёл уже месяц, как вся его семья была в сборе, но о мистических дольщиках и о внезапно навалившихся проблемах с проведённой «операцией» Эволюрьев рассказывать не торопился. Он хорошо спрятал все полученные им «чудо-подарки», и надеялся, что его приключения на этом закончатся, но не тут-то было…
   Однажды, когда он сидел дома в своём кабинете и напряжённо думал о том, что его теперь ожидает и есть ли у него хоть какой-то шанс выкрутиться из сложившейся ситуации, в комнату вошла жена:
  – Кеша, откуда это у нас? – спросила она, показывая Эволюрьеву один из подаренных ему свитков, – Я нашла это под диваном в гостиной.
   Медленно поднявшись с кресла, Иннокентий Николаевич взял свиток в руки и развернул: на пергаменте карандашом была нарисована кучка соломы, доверху наполненная муравьями, которые, судя по картинке, усердно и сообща строили себе будущее жильё. Одни подносили «строй материалы», другие их принимали и укладывали. При этом нельзя было не обратить внимания на колоссальную несоразмерность муравьёв с переносимыми ими тяжестями. Хотя их, по всей видимости, это ничуть не останавливало...
   И тут внезапно на Эволюрьева нахлынул невероятный прилив энергии и сил! Он не знал, увиденный ли рисунок или своевременность его появления, подействовали на него так, но страх, сомнения и нерешительность, таившиеся в нём уже много месяцев, в мгновение ока куда-то исчезли! На смену им пришли оптимизм, уверенность и смелость! А с их приходом и осознание того, что во времена активных действий нужно также быть активным!..
   На следующий день Иннокентий Николаевич ехал на работу с полной решимостью, во что бы то ни стало всё-таки добиться замены подрядчика, перезаключения с дольщиками договоров и завершения строительства в кратчайшие сроки. Погода была по-настоящему весенней: на деревьях распускались почки, зеленела трава, радостно пели птицы – всё это только придавало Эволюрьеву дополнительную уверенность в правильности принятого им решения. Единственным камнем преткновения на его дороге по-прежнему являлось отсутствие достаточных для финансирования стройки средств. Но Эволюрьев постоянно вспоминал отважных муравьёв, и в нём просыпалась вера, что и это препятствие как-то можно обойти...
   Войдя в здание, Эволюрьев немедля двинулся к директору со своим радикальным предложением. Он очень надеялся, что, возможно, денежный вопрос каким-то образом решится при этом сам собой, хотя и понимал насколько наивно подобное предположение.
   Однако, заглянув в кабинет Черноморова, Иннокентий Николаевич увидел сидевших напротив директора двух незнакомых мужчин, визиту которых тот был явно не рад. Едва завидев Эволюрьева, один из них жестом дал понять, что в ближайшее время их не стоит беспокоить. Сам директор только молча сидел, словно понурив голову.
Начальник ОКС, абсолютно не понимая, что происходит, недоумённо вышел из кабинета и побрёл обратно по длинному коридору… В голове у него неустанно крутились самые разные мысли. Он думал о своём неожиданном решении, об ужасающей нехватке денег на строительство вверенного ему дома, о неудавшемся визите к Черноморову, о таинственном «законе мысли»…
   И тут у Иннокентия Николаевича мелькнуло забавное предположение, что он не смог поговорить с Черноморовым, просто потому что ещё не пришло для этого время – сначала ему надо было решить финансовый вопрос!
   Придя к такой необычной для себя гипотезе, Иннокентий Николаевич после небольших колебаний решил ненадолго оставить своё рабочее место, воспользовавшись занятостью своего директора. Ему страшно хотелось уйти из этого душного, наскучившего ему здания куда-нибудь на свежий воздух, особенно сейчас, когда на улице была такая прекрасная погода, а вопрос, который ему предстояло решить, был далеко не из лёгких…
   Так исторически сложилось, что неподалёку от его работы располагался небольшой городской парк, поэтому Эволюрьев, недолго думая, направился именно туда. Он часто любил, прогуливаясь по парку, в тихой и спокойной обстановке решать те или иные волновавшие его вопросы, при этом чаще всего верные решения к нему приходили неожиданно, словно сами собой...
   Зайдя в парк, Эволюрьев, прохаживаясь, принялся выискивать вдоль центральной аллеи хоть одну свободную скамью. Но таковых, казалось, не было, – разумеется, никто не желал сидеть дома в такой тёплый солнечный день.
   Однако, когда Иннокентий Николаевич проходил уже мимо второго десятка по-прежнему неприступных скамеек, его кто-то негромко окликнул:
  – Иннокентий Николаевич! Идите сюда! Здесь свободно!
   Эволюрьев остановился и озадаченно посмотрел по сторонам в поисках обратившегося к нему человека и спустя пару секунд, наконец, заметил его: на отдалённой скамейке, расположенной глубоко среди деревьев, сидел почтенного вида старец, который, как только Эволюрьев его заприметил, махнул ему рукой, приглашая присоединиться.
   У незнакомца была большая белая борода, пышные усы и ясные голубые глаза. Его старый тёмно-синий плащ неторопливо развевался на ветру. Длинные седые волосы успешно завершали картину некоего сказочного мудреца.
   Подходя к незнакомцу и присаживаясь рядом с ним, Иннокентий Николаевич гадал, что это за человек и почему он так экстравагантно выглядит. Может быть, это какой-то актёр, решивший в перерыв отдохнуть?.. Мало вероятно – до ближайшего театра отсюда несколько километров… И тут он догадался! Конечно, иначе и быть не могло!
  – Вы, наверное, тоже… – начал, было, Иннокентий Николаевич, но не успел закончить – старец слегка улыбнулся и удовлетворительно кивнул.
  – Квартира на седьмом этаже? – высказал следующую догадку Эволюрьев.
   На лице незнакомца снова показалась улыбка.
  – Да. Вижу, вы заметили закономерность… Кстати, меня зовут Севенов Иоганн Себастьянович. Я седьмой из девятнадцати и последний из семи!
  – Извините, но... я не понимаю, что значит последний из семи?
  – Я последний из дольщиков, которые приняли физическое обличье для связи с вами.
  – И всё равно я ничего не понимаю!..
  – Именно потому я и здесь! – просто ответил Иоганн Себастьянович.

(Продолжение следует...)