Село Подковино часть 4

 Витя рвался на природу,к речке, к подковинским друзьям, на волю от школьной доски.
 - Ты, внучек, не спеши,- сказал дед Семён,- раз приехал, ходим с тобой сразу в лес.   Мне колоды надо проверить перед пчелиным роением. День за днём откладывал - поздно спохвачусь. А ты, Варюша, сама уж по хозяйству.
 Баба Варя не спорила, так как пчелы для мужа были последние двадцать на первом месте,   как увлечение и лечебная польза.
 В свои 84 года дед Семен держался бодрячком, на зависть другим бабам, у которых деды   только изредка выползали погреться на солнышке, а зимой обрастали паутиной возле   припечка.
 Убежал он шестнадцатилетним пацаном на войну, и домой не вернулся. Как спалили фашисты  деревню вместе с родней в сорок третьем,так и не поднялась она. Стала второй его родиной Варино Подковино.
 Вместе с Витюшей они шли давно знакомой улицей, где сады закрывали дома и возле каждой  калитки, под черемухой или  вишней, для вечерних посиделок были вкопаны скамейки. На одной из них уже сидели два деда, Адам и Иосиф, и разговаривали о своем:
- Адам,я скоро умру.
- Не добре так говорить, Иосиф. Ну, а коли так, то мы тебя хорошо похороним.
 Дед Семен поднял кепку и поздоровался. Деды закивали и щурясь, рассматривали,  человека,нарушившего их заупокойную беседу.
 На встречу,с грохотом и лязгом, на старом велосипеде, несся Серега Аркадьев. Его лоб был перевязан бинтом, из-под которого торчала коричневая от йода вата, коленки и локти чернели от наслаивающихся, не успевающих заживать, ранений.
- Здорово, дед !Привет, Витек!- прокричал он сквозь скрежет металла и утаскивая за собой  пыльный шлейф, рванул в сторону озера.
 Со двора Коробок слышалась ругань. Баба Таня во всю костерила Ивана. Видно, старый еще не разучился прятать заначки самогона и с утра был в приподнятом настроении.
 Из своей калитки вышла баба Саша, жена Михалыча Усачева. Вытирая руки о фартук, она   молча ответила на приветствие деда Семена и беззубо улыбнулась  Вите.
- На лето к деду приехал? Небось, пыльно в городе? - спрашивала она каждый летний  приезд у Витюши, на что он кивал головой и тоже улыбался.
 Следующий справа был дом Степана, старшего сына деда Семена. Степан был не в отца. После пятидесяти лет часто болел и по хозяйству еле справлялся. Благо сыновья его, Илья да Василий, чтили отца и помогали ему, хотя сами давно обросли семьями. Илья работал лесничим и почти всё время жил на заимке. Василий же имел хозяйство через забор от своего отца и был всегда рядом.
- Витюша, к Степану не пойдём, он ещё небось на рыбалке. Зайдем к Василию. Олесь,  Владик и Дарьюшка, наверное дома. Поздороваемся, да и отобедаем перед дальней  дорогой. По лесу находимся, там обед можно только у белки отобрать. Она высоко, а я старый – не угонюсь,- засмеялся  дед  Семен,  глядя  на   улыбающегося   внука.
 Большой дом Василия, тяжело, но надолго  срубленный из елки, обшитый тесом,выкрашенный  сиреневой краской, с белыми рамами и ставнями, был примером хорошего хозяина. Такие же  ворота с калиткой и резная скамейка, притягивали и радовали взгляд .
 Деда и внука встретил веселым  лаем Буран. На его голос, из веранды показалась голова  Марты, жены Василия. Марта работала учителем в сельской школе и была человеком  уважаемым и авторитетным.
-Дети, Витюша на каникулы приехал! - закричала она,глядя вглубь сада,- Здравствуйте,  дедушка. А Василий еще не пришел с лесопилки. Как ушел на рассвете,так и нет. Потом  Илья приехал, напуганный такой. Рассказывал,что в лесу трубу какую-то нашел и черти ему привиделись. Сейчас у отца, бревна для просушки ворочает. Может  позвать?
- Не надо, Мартушка. Ты скажи, скоро ль обед у тебя? Мы с Витюшей в дальний путь идем, да перед дорогой не нахарчевались. Я посижу, может Вася или Илья подойдут. Да и Витя с  братьями и сестрой сговорится о делах будущих. А ты пока состряпай простенького.
  Витя уже вовсю болтал со своей юной роднёй о новостях, не скрывая городскую   продвинутость и осведомленность. На каникулы он всегда привозил  цветные журналы,  электронные штучки и без сожаления оставлял их своим родственникам, уезжая, домой в  конце лета. Дед слышал как внуки что-то оживленно обсуждали. Чаще всего слышались слова: озеро, речка, лес.
- Да, уж, - думал дед Семен,- Для детей деревня лучше всяких сивилизаций. Ребенку воля  нужна. В определенных границах, понятное  дело. Свежий  воздух, молочко из-под коровки,  да яблочко с дерева. Рыбки половить да грибков в лесу поискать. А в этом и к природе  близость и познания  без  школ и учебников. За боровичком нагнулся,а там гнездышко  в  кустах. Птенцы клювья раззевают, на мамку надеются. Где ещё такое увидишь? Только
здесь в деревне.
 О забор ударила, размашисто открытая, калитка и во двор, хрюкая резиновыми сапогами,  вошел  Илья. Здоровенный детина, один такой из рода Крыжовых, направился к деду.
 Редким гостем был Ильюшка, и потому дед и внук обнялись, первоначально осмотрев друг  друга с ног до головы.
- Молодца, дед. Кряж от рода Крыжовых. Дай тебе Бог еще сто лет. Как ты? Здорова ли баба Варя?
- Ты, Ильюшка, про здоровье не спрашивай. Сглазишь, да хворобу накличешь. Годы не те,  чтобы здоровье было. Однако, скрипим да делаем. Марта говорила, что тебе лихо в лесу  привиделось. Может, дичаешь на заимке сам посебе? Жену с дочками в Жуковке держишь. От такой  житухи сам тетеревом под сосной затокуешь и не такое привидится.
- Не то все дед. Сам знаешь самогонку один не пью, мухоморов ни ем, лес знаю, как свой  дом, потому как с детства в нем и вырос. Но то,что вчера со мной случилось вере моей не поддается.
 Решил я с утра обойти свой участок. Не так, чтобы по обязанностям - оглядеться. Скоро городские по лесам и озерам появятся. Думал по сухостою   определиться и родники просмотреть. Иду себе насечки делаю, хвоей дышу иптах по голосу определяю.   Все деревья знаю, изгибы троп узнаю и тут, уже ближе к полудню,выхожу на поляну. Вроде  знакомая и втож чужая. Вот помню, что в том  дубе дупло есть, а в малиннике кабанье  лежбище. Подхожу, нет того. Стал я плутать.В себе чувствую, что ведет меня кто-то,  хотя при памяти и при сознании. Птиц не слышу и кругом туман. А потом , как белена с  глаз.   Стою на поляне, что  рядом с водопоем и не понимаю. Вроде и не было ничего.
- Это водопой, который на месте взорванного склада или что староверами копаный? -  спросил  дед Семен.
- Староверами, дед. Знаю,что чудными слывут места, но лиха там не было. Так вот,  смотрю, дерево там  растет, которого я  раньше не видел. Ствол высоченный,что веток   не видно, и гладкий, как у пушки, только коричневый. Я ногтем поколупал - нет коры.   Пальцем постучал - больно и без звука. Потом, как дал топором. А взмах у меня знаешь  какой, да и топор справный, ещё от старого лесника остался.Звон пошел по стволу  одновременно с вибрацией и мне передался.И заколотило меня, как лист осиновый,а в голове, словно колокол проснулся. Трясет меня лихоманка без удержу. Тут вижу, возле  дерева черт стоит и мне что-то говорит. А я от тряски и слух и звук потерял, да и глаза в разные стороны болтаются. Угомонился я в скорости, глаза на место стали и услышал я  речи чертовы. Главное, натуральный черт,при копытах, рогах и,определенно, с мохнатым,  как у коровы хвостом.
- Ты, Ильюша,того, постой. Может ты волчью ягоду с брусникой попутал или багульника   надышался? Не верю я, так как за жизнь свою слышал всякое, а глазами не видел.И что,   бес тебе прямо по-русскому речет?
- А то, дед.  Да и какие в июне брусника с волчьей ягодой. Стою я перед ним, глазами  лупаю и не понимаю. А он: «По что, смертничек, имущество чужое разрушаешь, топором  покровы вскрываешь? Или не для бережливости тебя начальством над лесом поставили? Аль  без шума иерихонского обойтись нельзя?
 Пришел я малость в себя. Вроде, все свое родное, только черт чужой. Говорю ему с опаской, что не по злобе, а ради порядка и обязанности по дереву лупанул. В смысле, для  определения видовой принадлежности. А черт   мне  в   ответ:
- Вот это ты зря, временщик, оправдание себе ищешь. Только рай и ад истинно определяют   по делам людским и открывают врата свои для достойных и грехоблудших. Ибо гости вы все   на земле и под Богом ходите.
Я был так заворожен речью бесовской, что сказал: «Аминь»
- Ну, что? Лепо, что молитвы знаешь,- продолжил черт,- И потому, не испуга твоего ради,  а взаимной помощи, расскажу тебе суть древа сего, то есть назначение.
 Издревле, на одре смертельном, определялся человек в Кущи али в Пекло, по заслугам   мирским. На предмет этот были у нас ангелы и демоны для согласовательных встреч.   Поговорили, оценили, приговорили и пошла душа по назначению. А с веками народу  поприбавилось на земле, а жить в мире и согласии так и не научились. И бьют друг друга  тысячами и ради добычи и просто так. Тудимся мы без устали, не ропщем, и дело свое  делать стараемся по справедливости, чтобы хотя бы в заупокойной жизни ошибок не было.  Стали мы за смертоубиством не поспевать и пришлось модернизироваться вдогонку за оружием человеческого уничтожения»
- И так, дед, он складно говорил, что я как-будто под гипноз попал. И что характерно, нет страха во мне, а нега и расслабление окутали мой мозг. Понимаю я без насилия правоту чертову и возражений не нахожу.
 Дед Семен, щурясь, смотрел Илье прямо в глаза. Толи верить ему, толи нет. Никогда  Ильюша юмором не славился, все больше наоборот.
- Ну, а дальше, что было?- спросил он, не отрывая взгляда от светлых глаз внука.
- А он, стал ладонью по дереву шлепать и говорить, что это антенна,- не веря   произнесенной фразе, странно захихикал Илья, - И она для общения Ада и Рая.
 Дед Семен хлопнул ладонью о колено.
- Так я и думал. Говорил тебе с батькой твоим, чтобы в лесу не диковался. Знаешь, что  место то старообрядное даже попы святить боялись. Помнишь, как Гриша Ерофеев своих   собак искал лет двадцать назад. Весь лес обошли, а нашли на старверовском пожарище. И  где? На дереве, на самой верхушке, меж веток. Тоже бабы про бесовщину судачили. Какая   собака сама на дерево полезет? Конечно, черт попутал. А оказалось что? Вепри их в кольцо, вокруг дерева, взяли. Куда бедолагам деваться. Захочешь жить и крылья отрастут.»
Голос  Марты  прервал  его  воспоминания.
- Семен Тимофеевич, Илья кушать на веранде. Вот только, что пить будете - молоко или  чай?
- Мне чай, дочка, а Илье простокваши. Ему она в самый раз пойдет. Да и ты,Марта,Витюшу   позови и пусть не отказывается. В лесу так захочется, что потом жалеть будет.
 Пока дед и внук присаживались за стол, прибежал Витя. За ним следом, гуськом   двигались Олесь, Владик и Даша.
-  Дедушка,- загундела меньшая Даша,- возьми нас тоже в лес. Мы там давно не были и хотим с вами.
- Как это вы там давно не были? – вмешалась,подошедшая Марта, - Три дня назад за   ландышами ходили. Дома много дел - потерпите. А теперь, идите в сад, не мешайте дедушке   кушать»
 Спустя несколько минут все трое хлебали наваристый борщ. На столе лежал нарезанный  хлеб, стояла сковорода и в миске салат из редиски с молодым луком. 
- Так вот, дед ,- словно и не прекращая свой рассказ, наложив в тарелку жареных яиц со  шкварками, продолжил Илья, - Антенна, говорит, для общения. А я то уже пообвык, его   слушая. И спрашиваю, кто же ее сюда поставил - не было здесь ни тракторов, ни кранов  подъемных. Я часто лес обхожу, состояние дел знаю, такое событие не пропустил бы». Витя  смотрел на дядю Илью и не мог понять о чем он говорит. Дед Семен слушал внимательно,как  только могут слушать старики.
- А он мне говорит, что не моего ума дело, ибо есть события сверху,которые смертным,  от искушения подальше, ведать не надобно, для покоя и уравновешенности. Так что, лесник,  иди с Богом от черта подальше и не гневи обоих, во избежание нехороших последствий. И  затем, как ветром продуло. Очнулся, что сижу спиной к березе возле Песчаного ключа. До  вечера, дед, думал о видении, ночью ворочался, покоя ждал. А к утру не вытерпел и  прямиком на то место. Не плутал, коротким путем, по ручью, подхожу к ельнику и слышу   чертов голос: «Так, что иди, мужик, с Богом от черта подальше и не гневи обоих, во  избежание нехороших последствий». 
 Выглянул я в страхе из-за лапника, а там дед Коробка перед чертом стоит, рот открывши.  И тут опять черт заговорил: «А ты там,смертничек, в елках не прячься. Небось не  поверил, что вчера все взаправду было». И тут у меня ноги подкосились и сознание из  меня вон.
- Так вот чего Таня на Ивана кричала,- вслух подумал дед Семен,- Он вчера говорил, что  с позаранку за щавелем пойдет. Своего пол-огорода, а ему лесной вкуснее. Он, видимо,с лесу ощалевший пришел, а баба его подумала, что он назюзюкался. Весело, однако. Так ты,  Ильюша, значит, каксознание в тебя возвернулось, прямиком к отчему дому?
- Истинно, дед, говоришь. Ноги сами понесли в Подковино, хотя до Жуковки ближе. Но видно на то божье проведение и длань защитная.
- Что-то ты, Илья, по поповскому говорить стал. Не уверовал ли, чай, глубоко по-христиански с этого переполоха?
 Только Витя хотел что-то спросить, как о забор громко ударила калитка. Сначала послышался голос Марты, а затем забасили мужские голоса.
 - Ну, ладно, Витюша, не будем дядю Илью больше пытать. Сходим с тобой и посмотрим то   место. А сейчас пойдем Марту поблагодарим, со Степаном и Василием поздороваемся, да  заодно со всеми попрощаемся.
 Степан и Василий, отец с сыном, были одинаковы ростом и лицом, писаны одной кистью,   только с разницей в двадцать с гаком лет. Худощавые, небольшенькие, похожие осанкой   на бабу Варю. 
 Оба поздоровались с дедом Семеном за руку.
- Вот, батя, - начал Степан, - по зорьке на Сухую сходил. Хороша рыбалка, потому только  и вернулся. А на обратном пути Василия повстречал. Вроде, и живем через забор,каждый  день видимся, а поговорить дорогой было о чем.
 - Да и мы с Ильюхой да Витей молча не сидели. Каждый свои новости 
обсуждал, особенно  с  младшим  твоим   наговорились,- щуря глаза, сказал дед.
 - Здорово, Витя. Что-то мы тебя, вроде, как и не заметили, - радостно обнял   племянника Василий.
  Вся  компания из представителей четырех поколений Крыжовых стала обсуждать новости, а  когда они закончились,перешли к старостям. Незаметно подтянулась и вступила в  разговор  Марта с детьми. Даша прыгала вокруг родственников на одной ноге,распевая непонятную для взрослых, но близкую ей белиберду. Василий и, с опозданием Илья, радовались приезду   Вити, попеременно трепля его за волосы. Олесь приосанившись и завязав узлом на груди  руки, пытался вступить в разговор, но так как сказать особенно было нечего, его вступления заканчивались на третьем слове. Владик спрашивал деда Василия о рыбалке: где ловил, кого и на что поймал. Их привязанность и великая дружба основывалась на любви к  поплавкам, крючкам и наживкам.
- Ну,что? Не наговоримся мы зараз и потому определимся о встрече за столом общим, - подводя под разговором черту, сказал старший Крыжов,- А для того ты, Мартушка,  повидайся с Варварой, посудачь через забор с Наташей, да и порешайте по сути. А ты,  Ильюха, разом иди домой, к семье и отдохни, даже можно с водкой. А батьке твоему я  все сам на днях расскажу. Ирине скажи, чтобы завтра к бабке пришла, можно с дитями. А пока, нам с Витюшей идти надо, задержались мы, хоть не ходи. Ну будьте здоровы все.
  Чуть склонившись и взяв правнука за  руку, дед Семен вышел за калитку. Даша, глядя как на пружине дрожит калитка, сказала:
- Дед Витю любит, а Дашу нет.   
 Все засмеялись, а мама Марта сказала:
- Дед любит всех.