1. 1 Анька

Жила-была девочка Аня. Судьба наградила ее худеньким прозрачным личиком с огромными глазами испуганного эльфа, тоненькой шейкой и узкими плечиками.

А ниже – начинался кошмар.

Вторая половина ее тела представляла собой известный предмет «баба на чайник». Ну что поделаешь, была у них в роду по женской линии  такая напасть - широкие тяжелые бедра и оплывшие ноги -столбы. Хотя, если честно, несчастная эта особенность не мешала Анечке любить и страдать, да и вообще, жить полной жизнью.

Началась эта жизнь лет с восьми. Надо сказать, что мы с Анькой тогда были не разлей вода, несмотря на почти трехлетнюю разницу в возрасте, и под моим руководством совершали самые дикие каверзы, на какие только способны девочки из приличных семей.

Мы лазали по окрестным чердакам, обрезали бельевые веревки и делали из них веревочных кукол с волнистыми длинными волосами и ногами от ушей – аналог современной Барби. Когда куклам понадобилась одежда, мы оторвали кружева у чьей-то розовой ночной рубашки, выкинув истерзанный остов в слуховое окно.

Мы были честные воришки, не пропускали ни одного дома и срезали веревки даже у моей мамани. Из них, кстати, получились самые лучшие куклы – трехцветные, красивые, новенькие.
А потом мы попались…

 На следующее дело Анька зачем-то потащила с собой целый мешок накопленного веревочного богатства, с которым нас и поймала тетя Полина из соседнего дома. Пылая праведным гневом, она волокла нас домой, к моим родителям, показывая по дороге всем интересующимся соседям этот мешок, и каждый узнавал в нем что-то свое, родное.

Скандал был кошмарный, немыслимый, но он вряд ли мог затмить другой, устроенный Анькиной мамой Людмилой Палной.

Тогда все собирали макулатуру, везли ее в утиль и получали талоны на всякие дефицитные книжки – Дюма там, или Джек Лондон.

А у моей мамани была собрана подборка картин, которую она постоянно пополняла, выдирая репродукции из журнала «Огонек» и переплетая их в огромные тяжелые книги. Книги эти во избежание порчи трогать никому категорически не рекомендовалось. Такая вот тяга к прекрасному у простой советской женщины.

Нам с Анькой тоже очень хотелось приобщиться к вечному, и однажды судьба дала такой шанс. В коридоре ее квартиры лежали тюки с макулатурой, приготовленные на вывоз – аккуратно собранные, связанные, с вынутыми скрепочками…

Мы стаскивали их вниз, эти пачки, и потрошили их прямо в подъезде, у входа, вызывая удивленные взгляды соседей. Нести растрепанные пачки назад было страшновато, могло здорово влететь от теть Люды – она и в молодые годы была дама ого-го с каким характером, поэтому мы, надрываясь, таскали их на помойку, где мелкий противный дождичек, сыпавший с серого неба, превращал журнальные и газетные листы в размокшую кашу.

Мы погубили килограмм шестьдесят отборной макулатуры, собрав полкило никому не нужных репродукций с какими-то рабфаковками.

Надо ли говорить, что с Людмилой Палной чуть родимчик не случился, когда она поняла, что Дюмы не будет. И лента начала раскручиваться в обратном направлении – мы поплелись к помойке, влезли в нее с головой и каким-то чудом выволокли все назад.

- Высушить!- прошипела Людмила Пална и во рту у нее замелькал раздвоенный язык.

Сушить 60 кг бумаги нам было негде. Хорошо, что к тому времени дождь кончился, очистилось небо… Тут мне пришла в голову блестящая идея сушить макулатуру на плоской крыше Анькиного дома.

Чтобы лучше сохло, мы порвали все газеты и журналы на отдельные листочки и устлали ими всю крышу. Поужинали пельмешками. Еще раз слазали на крышу – проверить, как идут дела.
Все шло отлично, стояла тихая звездная ночь. Никто и предположить не мог, что к утру поднимется ветер, мать его за ногу!..

Утром, собяраясь в школу, я выглянула в окно – просто так, посмотреть, что там за погода. Пространство между домами, насколько хватало глаз, было усыпано вчерашними журналами. Ветер унес их в лес и развесил на деревьях, забил ими чужие балконы, подбрасывял и кружил их, резвясь, а сверху, с крыши, без устали сыпались и сыпались новые. На углу, воздевая руки к небу и отчаянно матерясь, топтались три дворничихи, не понимая, что за напасть такая на их голову.

Всю следующую неделю я к Аньке на всякий случай не ходила.