Великая графоманская революция - июльские тезисы

Давно собираюсь написать на данную тему, да всё не получается создать настоящее эссе. Поэтому тезисно.

1. Факты или около того.
1.1. Филологи утверждают, что русский литературный язык упрощается и беднеет. Со скоростью примерно на 20% в 50 лет.
1.2. При этом, последние 50 лет это происходило на фоне введения поголовной грамотности населения. Что логично: любой массовый процесс, который происходит довольно быстро не может протекать никак иначе, как принципу: количество в ущерб качеству. Закон природы. Плюс особая история со словесностью в России/СССР когда её чуть ли не каждые 20 лет "зачищали". Итог - понятен и логичен. Язык сильно упростился, литература как массовое явление - тоже.

1.3. При всем том, система управления литературный процессом была заимствована прямиком из 19 века. Коротко говоря: в круг литераторов принимались так или иначе на основе цехового отбора, своего рода совета старейшин. Когда поэтов было сначала три, потом десять, потом наконец 50 - это относительно нормально работало. По большому счету все всех знали, и любитель словесности (или не особенно любитель, но редактор) в конце концов мог оперативно прочитать все (всё существенное) что писалось. В СССР после 60-х годов с этим начались проблемы: число литераторов неуклонно росло, но вопрос переработки материала решался экстенсивно - просто росла пирамида редакторов. Но до появления Интернета эта система ещё работала.
1.4. Как только возник Интернет и народ понял, что там можно самовыражаться (не только чужую порнуху смотреть, но и свою написать), процесс пошел необратимо. Сегодня на одном стихи.ру зарегистрировано что-то около 140 000 авторов. Ну допустим кое-кто по два-три раза зарегистрировался, кое-кто вообще ничего не написал, но всё равно - барьер в 100 000 "песаталей" взят давно.

И система управления литературным процессом к этому оказалась не готова.

2. История и география.
Поэт в России больше чем поэт. Но не только в России - вообще везде. Исторически поэзия (употребляю в том смысле как говорили в 18 веке - то есть литература вообще) дело бесполезное и всегда означало принадлежность к привилегированному классу. Ссылка на авторитеты (если она вообще нужна) - Веблен, "Теория праздного класса" главы 2-3-4. Да и вообще книга замечательная, даром что квадратным языком писана.
Поэт - избранник богов и как минимум на дополнительный паёк рассчитывать был вправе. У кельтов допустим денег было не очень много (они как русские их быстро пропивали) но поэт - это был носитель традиций и вообще чуть ли не небожитель. Ну или поэты кельтские так себя пытались представить.

Словом поэтов не должно быть много. И обязательно как во всяком соревновании должен быть первый среди пантеона. Первый поэт.

Люди жили так бог знает сколько лет, и в основном малое число поэтов обусловлено было неграмотностью населения. Народ сочинял песни и сказки, потом их забывал потом снова сочинял, тем и самовыражался.
Исключение как я понимаю (может быть и неверно понимаю ) составляли только Иран и Аравийский полуостров - там сочинение стихов было довольно широко распространено среди населения и считалось важным не только для привилегированных классов - даже сейчас как-то по телику показали парнишку из Ирана он читал стих про любовь которому 800 лет. Вспомнить русский стих (не былину, хронику, а именно стих) которому 800 лет и чтобы еще автора точно знали - как-то проблематично. Про "слово о полку Игореве " не будем - тут жанр все же другой совсем.

Итак поэты жили себе на сравнительно обустроенном Олимпе и шло все более или менее по накатанной.
Но с внедрением поголовной грамотности и Интернета - то есть прямого доступа к читателю, минуя редакторов, издателей и т.д. получилось так, что все перемешалось.


3. Графоманская революция и проклятие имени то ли Никона Севаста, то ли Милорада Павича.

На Олимп набежало народу, натоптало, намусорило. И это бы еще ничего. Мало ли за прежние века пережило чистое искусство нашествий графоманов. Но данное нашествие оказалось не совсем обычным.
Вдруг выяснилось что:
1. Поэтов теперь не просто много, а очень много. Их всех теперь просто физически невозможно прочесть. Даже хороших. Поэтому теперь читают людей "своего круга": друзей знакомых и т.д.
2. Ввиду быстрого обмена информацией у разных сочинителей началось очень быстрое взаимопроникновение стилей и приемов. Проще говоря, технические приемы стихосложения стали перениматься очень быстро. И если раньше поэтов было не спутать по звуку, по взгляду, то теперь ситуация усложнилась. И ладно бы все писали одинаково плохо. Ничего подобного. Все пишут одинаково терпимо. Не лучше, но и не хуже.

В этой связи на ум пришел Павич. Его многие почему-то считают болтуном и халтурщиком. Я не разделяю. Ну, может быть он не светоч никакой, но вот этот отрывок из "Хазарского словаря", мне кажется, характеризует современную литературную ситуацию как нельзя лучше:

«Старец, не говоря ни слова, повел его в келью и показал на молодого, как голод, живописца, который расписывал створку врат. Никон взглянул на работу и остолбенел. Юноша взмахивал бровями, как крыльями, и писал так же хорошо, как и Никон. Не лучше, но и не хуже. И тогда Никон понял, в чем состояло заклятие. Потом он услышал, что в церкви в Прняворе работает другой юноша, работает так же хорошо, как Никон Севаст. И оказалось, что это так и есть. Вскоре после этого и другие, более старые живописцы и иконописцы - один за другим, будто отчаливая от пристани и выгребая на большую воду, - начали писать все лучше и лучше и приближаться в своем умении к Никону Севасту, который раньше был для них недостижимым образцом. Так озарились и обновились стены всех монастырей ущелья, и Никон вернулся туда же, откуда он начал движение от левой к правой руке. Тут только он в полной мере понял, как наказан.» (Милорад Павич, «Хазарский словарь»)

Замените иконопись на «текст» (с прозой та же история по большому счету, но в поэзии она видна явственнее, выпуклее, если можно так сказать) и мы получим современный литературный процесс.

Люди стали употреблять меньше слов, но стали это делать довольно профессионально. И получилось, что все одинаково хороши (ну почти одинаково), или одинаково нехороши. И слушать стало … неинтересно. Потому что … ну а что слушать других, когда сам почти такой же. А поэты правду сказать и слушать никого не желали во все времена. Так что почва была подготовлена.
Примеры я приводить не буду, потому что будет ругань и уход в детали. Да и вообще – это же тезисы. Мне важно донести до дорогих читателей другое: литературе в ее прежнем виде пришел-таки пушистый зверь писец. Но пришел, не совсем оттуда, откуда ждали.

4. Феноменология писца.

Чем литературный писец отличатся от, например, аналогичных по результату процессов произошедших в последние 30-40 лет в изобразительном искусстве и музыке.

Художников перестали нормально учить (как на Западе) или стали брать в художники исключительно родственников (как у нас) и как следствие уровень исполнительский сильно упал. Уровняли всех по нижнему плинтусу.

Аналогично и с музыкантами. Шоубиз и использование фанеры сделали свое дело: петь исполнителю стало уметь не обязательно. Дошли до того, что даже негры в США стали петь под фанеру, хотя там был последний оплот живого звука.

С другой стороны коммерческие успехи рока панка и треша ввели в моду принцип: чем громче тем лучше, а ноты - фиг с ними.

То есть и в случае с музыкой и в случае с изобразительным искусством произошла обычная деградация. Не в первый раз и не в последний. Такое уже не раз бывало и будет еще также не один раз.

В случае же со стихосложением произошло выравнивание на относительно высоком уровне. То есть миллионы графоманов как были так и есть, но появились тысячи поэтов, которые одинаково крепки, но столь же трудно различимы. И в этом и есть феномен.

Очевидно, что мы в середине пути – что будет дальше – непонятно. Либо из этого слоя стартуют какие-нибудь новые мегазвезды, либо русская поэзия рано или поздно превратится в японскую – которая есть атрибут хорошего воспитания (каждый самурай, сцуко, должен под страхом харакири уметь сочинять стихи), или же аналог в музыкальном мире – классический ритм-энд-блюз. Когда все круты (они и правда круты), но разобраться человеку со стороны в этом невозможно без стакана. Да и стакан скорее примиряет с действительностью, но ничего не проясняет.