Молитва доктора Вована

Вован был уважаемый человек у себя в Средней Азии. Он был детский врач и спас немало детей, истощенных и обезвожженных инфекционными болезнями. Благодарные родители дарили ему, что могли: бутылки коньяка, конфеты, приносили казаны свежего дымящегося плова, а иногда и целого барана.

Когда настали тяжелые временя, и ему перестали платить зарплаыу, хотя он никогда не прекращал работать, а местные жители стали гнать руссско–язычное население, Вован задумался. Он понял, надо уезжать. У него были родственники в Америке, которые недавно туда перебрались и присылали удивительные красочные фотографии о тамошней жизни. Вот туда–то он и нацелился – ведь детские доктора везде нужны – рассудил он.

Вован по дешевке продал свою квартиру, раздал вещи друзьям и случайным людям, оделся в лучший костюм, одел жену и детей в лучшие платья и шубы и полетел.

Сначала ему все нравилось в Америке: и запахи, и еда, и дружелюбные сытые люди, но после нескольких недель шока и эйфории, он понял, что надо искать свое место в этом мире.

Оказалось, что работать врачом в этой стране он не может, пока не сдаст все экзамены, на что уйдет несколько лет. Семью надо было кормить, и Вован стал искать хоть какую–нибудь работу.

После нескольких неудачных попыток он, наконец, нашел работу! Нанял его один кореец – мистер Юн, который занимался тем, что стелил полы из ленолеума. Вован восхищался, как Мистер Юн, осмотрев комнату и сделав несколько измерений, безошибочно вырезал из огромного рулона ленолеума кусок нужной формы. Сначала работа не показалась Вовану тяжелой, но поработав несколько дней, он понял, как смертельно он уставал. Уходил он на работу в 6 утра, а приходил домой где–то к полуночи. По утрам Мистер Юн заезжал за ним, и они ехали в какую–то контору, где рапределяли работу. Они забирали материалы и ехали по адресу. Первым делом надо было удалить старый пол и подготовить поверхность. Иногда надо было наколачивать огромные листы толстой фанеры прежде чем стелить ленолеум. У них были хорошие инструменты – пневматические молотки, элетрические пилы и отвертки. Но все–равно, объем работы за день был столь велик, что ко второй половине дня руки ныли от таскания огромных листов фанеры, колени и спина болели от того, что большая часть работы выполнялась в полусогнутом состоянии. Перекуров не было – мистер Юн не курил. Обед был очень короткий и прямо на рабочем месте.

Мистер Юн был очень религиозный, он был христианином и в самые трудные моменты, когда силы были на пределе и, казалось, больше работать невозможно, он молился, что удивительным образом придавало ему энергию и пополняло силы. Молились они и каждый раз прежде, чем начинали есть. Мистер Юн закрывал глаза и читал молитву на английском с сильным корейским акцентом: "Господи, спасибо тебе, что дал нам эту пиццу и кока–колу на обед, спасибо, что обеспечил нас работой сегодня. Господи, дай нам сил закончить этот пол сегодня и чтоб ленолеума хватило... Аминь". Только после этого он открывал глаза, давал знак Вовану, и они жадно вгрызались в кусок пиццы или чего другого, что бог послал в этот день.

Однажды во время обеда они разговорились, и Вован на своем ломаном английском рассказал мистеру Юну, что он был врачом у себя в средней Азии и лечил детей. Мистер Юн был поражен. Он что–то бормотал себе на корейском, посмеиваясь. У него самого не было образования. Он знал, доктора в Америке получают большие деньги, и он мечтал, что его старший сын подрастет, поступит в университет и станет доктором. В Америке мистер Юн был давно, но работал в разных местах, где не требуется больших знаний – грузчиком в магазине, в химчистке у родственников, на стройке. Наконец, он открыл свой бизнес. Работал он очень много, у него было две машины и большой дом с кирпичмым фасадом, который он как–то показал Вовану. Деньги он копил на образование детей. У него их было трое, и Вован подозревал, они никогда не видели, чем их отец занимается, никогда не были у него на работе.

Мистер Юн не мог себе поверить, что доктор работает на него. С тех пор он звал Вована "доктор Вован".

Поначалу Вовану нравилась работа и нравился мистер Юн, но со временем мнеие о работе и мистере Юне у него изменилось. За первые две недели работы Вован истощал и осунулся. Приходя домой после полуночи, у него не было сил и от усталости не было даже желания есть. Хотелось только спать. Он быстро принимал горячий душ и едва добравшись до кровати забывался в глубоком сне, а через 5 часов день начинался опять. Выходных у них не было. Платил мистер Юн Вовану ниже всяких допустимых норм, но Вован не жаловался, он вспоминал с каким трудом он нашел эту работу. Никто не хотел рисковать и брать "нелегала". Вован ведь приехал по гостевой визе и не имел права работать. Абсурдная погоня за деньгами, работа на износ становились невыносимыми. Через месяц он начал ненавидеть эту работу и мистера Юна.

Однажды они присели на обед, и мистер Юн сказал: "Доктор Вован, давай, сегодня ты читать молитва". Вован вытянул лицо, поднял брови в недоумении, задумался на несколько секунд, а потом сказал: "Хорошо, можно я молиться на русский? Английский моя плохая." Мистер Юн согласился.

И Вован начал свою первую в жизни молитву. Мистер Юн закрыл глаза и опустил голову.

– Господи, спасибо, что дал нам эти фаршированные перчики (молодец Женька, все–таки умеет готовить) и эту бурду, что мистер Юн принес. Пусть сам жрет такую гадость. Спасибо, что дал нам эту работу... дурацкую работу! Как я ее ненавижу! Что б у нас ленолеум... кончился! Что б гвозди и клей кончились, что б инструменты поломались!

Мистер Юн приоткрыл глаза и украдкой взглянул на Вована. Вован показался ему немного разгоряченным, но одухотворенным. Наверное, хорошую молитву читает – подумал мистер Юн. Вован настороженно взглянул на мистера Юна, но тот слегка кивнул – продолжай, мол – и снова закрыл глаза. Вован продолжал, прямо глядя на своего работодателя–эксплуататора:

– И что б ты, мистер Юн, здох! Заболел и здох! Как ты мне надоел! И вся Америка, катись ты в жопу! Хочу домой, лежать на топчане и кушать плов... Аминь

Услышав знакомое "аминь", мистер Юн открыл глаза и тут же принялся ковырять палочками что–то похожее на жареные щупальца осьминога. Он ловко подцеплял их и посылал в рот, смочив в соевом соусе.

Вован принялся за перчики. Странное дело, он почувствовал какой–то прилив энергии и облегчение. Наверное, все–таки что–то есть в этой религии – подумал он.