Братья

Что роднит людей, кроме родства крови?  И почему кровное родство не дает единства, близости и покоя..  Разбегающаяся вселенная пронзает семьи людей и каждый удаляется от другого, других, становясь им не другом, но другим.  Это противостояние  и единство мне было явлено в братьях.
Какими-то путями мы оказались на отдыхе в селе Сумской области. Тогда  все края Союза были доступны и гостеприимны. В эту украинскую деревню нас – маму, меня и сестру Ляльку  отец привез на лето и поселил у тетки его знакомого по охотничьей неволе. Хозяйка отвела нам комнату в просторной хате и мы с сестрой быстро наладили свой детский уют. Лето было жаркое, с редкими сильными дождями. В теплые ночи хозяйка укладывала нас в саду и мы засыпали под стрекот цикад. Именно там я впервые воочию увидел поразившее меня движение луны и звезд по небу – перемещения светил между ветвями дерева.  Мама взяла с собой книги, и в дождливые вечера, на ночь читала нам что-нибудь из «Спартака».
У хозяйки было два взрослых сына, либо близнецы, либо погодки – очень разные:  благообразный Андрей и бесшабашный Григорий. Андрей в субботний вечер тщательно готовился к выходу на танцы, чистил до блеска обувь. А Гришка уже был как есть на молодежной тусовке и затевал уже что-то очередное …  Однажды за селом остановился цыганский табор, и по дворам стали ходить цыганки с детьми, предлагая погадать и показывая детские откровенно бесстыжие по тем временам пляски. Потом прошел слух, что цыгане уходят, и мы с сестрой отважились пойти подсмотреть за таборными шатрами, прячась между кустов со стороны хилого леса. Однако, нас заметили и принялись ловить.  Может быть, это была игра, но мы перепугались и побежали. Я ворвался во двор и тут понял, что Ляльки за мной нет. На мой крик выбежали два брата, и услышав про Ляльку, бросились по дороге к табору. Ляльку отвоевали и Григорий торжественно доставил ее на закорках.
Когда приехал отец, он взял братьев в проводники по местным болотам, отдал им свое ружьё, и они настреляли уток. А потом воодушевленно спорили кто метче и удачливей.      
*  *  * 
Опять Украина, Киев – я, молодой и жизнерадостный, здесь в рабочей командировке. Устроен в гостинице в общем номере, где в первую же ночь  невообразимый храп порушил всю мою свободу, связав организм одним желанием – спать.  Едва показавшись и отметившись на заводе, пошел бродить по стольному городу, но красоты его воспринимались слабо.  Где-то в городской столовой, за пивом, знакомлюсь с местным парнем, и он предлагает москвичу поехать с ним на выходные в недалекое загородное село – там его отец и какой-то праздник «храм».  Оказалось, в «храм Николы» все население Ивановки идет в Никольское, где местные жители встречают и угощают досыта и допьяна. На храм Иоанна – обратная картина.   Суббота началась с пыльной поселковой дороги в радостном движении к храму. Старики первым делом в церковь, а молодежь – по дворам-подворьям родных, знакомых и близких.  У моего знакомца оказался брат (тоже либо близнец, либо годом разницы), и наша наскоро сбитая троица двинулась со всем народом. Потом, в движении по селу нас разбросало. Пожилая, но нестарая чета зазвали и приняли меня как родного. Любовались как снедается куриный стюдень-холодец с восторгами и похвалами хозяйке.   Воскресное утро оказалось жутко ранним, похмельным и трудовым – очередь братьев на выпас коров. Благо недалеко, прямо за околицей зеленые поля. Выгнали, устроились в тенечке и вспоминаем про вчерашнее.  Но вдруг понимаю, что нет мира в беседе.. и вспоминаю окончание прошедшего дня – в доме отца братьев.  Я вернулся раньше, потеряв братьев в Никольском, и заботами их отца был уложен спать. Прошлая бессонница, съетое и выпитое – все навалилось на усталый организм.  Но вскоре меня разбудили крики голосов. Из громких нетрезвых возгласов можно было понять главное – братья сцепились из-за раздела между ними дома и денег на покупку «Жигулей», но каждый требовал себе машину..  Потом был голос отца и он как-то успокоил молодых, скоро в доме утихло и я снова заснул. 
Вспомнив эту свару, я постарался поскорее распрощаться с гостеприимной Ивановкой и успел к автобусу до Киева. Знакомство наше не продолжилось.
* * * 
Самое яркое братство это Щербаковы – Сергей и Олег, тоже близнецы, но очень разные.  Первый взял меня в друзья как раз в тот момент, когда мне нужна была опека. Сергей был старше на четыре года, а я, как всякий мальчишка, тянулся к основательности и силе. Было в Сергее – Серёге в дворовом обиходе что-то притягательное и отчаянное, взбаломошное. При всей внешней простоте он был начитанным парнем и именно он познакомил меня с великолепным Бабелем, наизусть читая наиболее яркие отрывки из «Конармии» и «Одесских рассказов».  Олег, как и брат, такой же крепкий, но даже внешне был не похож на Сергея. От Олега исходила серьезность и надежность, проявленная не только в поведении, в рассудительности и даже в спокойствии речи. Сила была и в ранней самостоятельности братьев, выросших без отца.   По всему было видно, что они не тянулись друг к другу, а даже наоборот – каждый подчеркнуто шел отличным от брата путем.  Олег рано и надежно овладел рабочей специальностью, которая и в армии позволила заработать денег. Потом закончил художественное училище и имел очень неплохие работы. чеканка по камню сделала его известным мастером. Серёга приобщился к геологам, освоил мастерство бурения и мотался в командировках по всей стране.  Их с Олегом пути почти не пересекались. Лишь однажды в какой-то совмещенный юбилей было собрано общее застолье в доме жены Олега – просторной квартире «сталинской» высотки. Пока Сергей метался в поисках достойной доли и смысла бытия, Олег спокойно строил семью, выводил птенцов, и готовился стать ранним дедом.  Я был привязан к Сереге, устроился рабочим в его контору и во всех командировках сопутствовал ему.  Но судьба тоже гонялась за ним, чтобы остановить и насладиться мгновением. Любовь сначала слегка тронула его вниманием красотки-Любы,  и празднуя свадьбу всем двором, мы еще не знали её силы. А потом она свела с ума и убила обоих. Горе плеснуло ознобом по мне, по семье Щербаковых, уже разлетевшихся по разным районам из отжившего свой век двора. Разбежалась вселенная..  И ничто не сделало ближе Олега с детьми Серёги.
Только мастерство любящего и скорбящего брата явило на могильном камне образ его родной-кровной оторвавшейся противоположности - Сергея ..  и  Любы.