Пограничная одиссея ч. 2 гл. 9. Командир корабля

Начало: http://proza.ru/2009/07/03/645

И я пил горькое пиво
Улыбаясь глубиной души
Так редко поют красиво
В нашей земной глуши
Мелькали вокруг чьи-то лица
Гитара уплыла вдаль
Матросы запели про птицу
Которой несчастных жаль
У ней стеклянные перья
И слуга седой попугай
Она открывает двери
Матросам попавшим в рай
Как трудно на свете этом
Одной только песней жить
Я больше не буду поэтом
Я в море хочу уплыть,
Б. Даев

          Термоядерные реакции на солнце выбросили во вселенную с интервалом 5 земных дней два мощных   потока энергии. Они разлетелись по Вселенной, добрались до земли сквозь воздушную массу. Начало палить нещадно. В  тропиках, где солнце находится прямо над головой, земля нагрелась больше всего, нагретый влажный воздух  поднялся вверх. Образовалась воронка, область пониженного давления. Эта область пониженного давления, как гигантский воздушный шар оторвалась от земли и полетела на Север, впитывая в себя по пути все мелкие шарики и забирая на своем пути энергию прогретого моря.  Из-за вращения земли  шар  сместился на Северо – Восток, полетел вдоль берега Океана и устремился к Сахалину. Там воздушный шар встретил потоки, исходящие из  холодного Охотского моря и область начала заполняться, давление выравниваться, а влага начала превращаться в гигантские дожди, которые вылились на остров. Зажатый между двух антициклонов Тайфун,  остался умирать на Сахалине.
        Август 1981 года. Невеселый год для Сахалина. Природа разбушевалась. Три дня назад на остров обрушился тайфун Феллисс. Такого дождя я не встречал еще в своей жизни, полтора  дня с неба непрерывным потоком лилась вода.
        Теплый ласкающий  ливень. Я шел на корабль, ветром сорвало белую фуражку и унесло в открытое море. Хорошая была фуражка, пошитая в далекой Анапе. Пожалуй, для меня весь ущерб, а для Сахалина. Масштабы трагедии  оценили спустя нескольких недель*, пока спасали жителей домов в низинах. Снимали с крыш домов. Уровень воды в ковше сравнялся с уровнем пирса. А дождь все идет**. Рабочих СРМ отпустили домой. Вечером дома Татьяну застал ванной, где она в титане готовила курицу.
       —Выбрасывать жалко, света нет,  неизвестно когда будет, продукты пропадают.
        После тайфуна Сахалин так не смог оправиться, жить на нем стало всё хуже и хуже. А многие гидротехнические сооружения не восстановлены и до сих пор.
        В этом мире все связано. За удовольствия надо платить здоровьем. Хорошо в понедельник прийти домой и попить холодного пива, которое в холодильнике с воскресенья. Тем более хорошо, когда на улице жара под 30, а во вторник  утром в море.  И вот  перед самым выходом замечаешь, что начинает  болеть горло. Глотать больно, начинает бить озноб. Все признаки ангины. Никто не вправе скрывать свои болезни гласит статья корабельного устава, но поздно, корабль уже покачивает на волнах на рейде Корсакова.
        На рейде вода коричневатого цвета. Рядом вдоль борта проплывают чайки, важно стоящие в рядок на вырванном  с корнями дереве. Таких деревьев с чайками попадается много. Докладываю командиру, что заболел.
       —Что ж, лечись, антибиотики есть.
       —Так точно, есть.
       —Даю тебе сутки. На подходе новый тайфун Тед. Все может быть.
       Лежу на кровати в каюте. Температура 39, глотаю тетрациклин, проклятая ангина. Корабль на патрулировании,  следуем к мысу Крильон, там, в бухте Морж станем на якорь. С некоторого времени на корабле установили факсимильный аппарат, появилась возможность получать карту погоды.  Командир проанализировал карту, ветер должен быть восточный. К вечеру  пошла восточная волна ветер начал усиливаться. Когда стоять  стало невозможно, снялись с якоря, перешли пролив в Лаперуза и зашли  в Татарский пролив, волна уменьшилась. Зашли в бухту Сони, на инерции заднего  хода отдали якорь. На клюзе 120м якорь цепи, ветер восточный 20 м/c.
        Попов высказал предположение, что тайфун может не уйти по своему обычному маршруту, а будет  смещаться западнее и ветер перейдет  на южное направление. Предвидя опасность Попов, запросил добро укрыться в порту Невельска. Пришел ответ. «Вам быть в бухте Сони. Ивчатов» Рассвело, в 11-00 Попов поднялся на ГКП. В 10 кабельтовых от ПСКР он увидел  японский буксир нефтегазовой разведки. Попов начал разнос вахтенных офицеров, как можно было допустить в наши воды японский буксир. Сыграли учебную тревогу, по трансляции
       —Корабль к задержанию. Осмотровой группе приготовиться к высадке.
       —Вельбот, я Нефтегаз 34
       —Ответил Вельбот.
       —Это чего ты вдруг задымил, уж не меня ли собрался осматривать.
       —А ты кто?
       —Я, Нефтегаз 34, здесь больше никого нет.
       —Когда прибыл на рейд
       —В 03-30 стал на якорь - и уже к офицерам
       —Кто был на вахте? Ах да я и был. Нефтегаз 34, ответьте вельботу
       —Я, Нефтегаз 34, японской постройки, экипаж состоит из граждан СССР.
       —Фу ты черт, свой - Попов облегченно вздохнул.
       Я в каюте один. Гончарова уже нет на корабле,  перевелся в Невельскую бригаду командовать ПСКР 684-ым, вновь назначенный замполит, Андрей Куцевол еще не приехал с Шикотана. На борту помощник Ермоленко, штурман лейтенант Сабиров в отпуске, перед ОЗП, на борту еще мичмана Владимир Дьяченко, старшина АМК*** и Владимир Павлов, старшина КСиН*. Я по-прежнему в каюте с температурой 38. Стоим надежно. Ветер уже 30 м/сек, якорь цепь потравили до 150 м. Готовность двигателей немедленная.  В 02-00 командир заходит в каюту.
     —Мех вставай, уже не до болезни,  мы попали в пренеприятную ситуацию, будем убегать. Ветер меняет направление через Юг. Сигнал учебной  тревоги.
     —Внимание личному составу. Корабль снимается с якоря для укрытия от  надвигающегося шторма. Всем быть предельно внимательными.
      Снялись с якоря очень своевременно, засвистел ветер и пошла большая волна, корабль начало швырять. Вышли на обороты 3 по 1500. На таком ходу качает меньше. Слышно как воют дизеля, когда корабль попадает под основание волны и винты оголяются. Через час в 03-00 уже на рейде Невельска. На рейде толчея из 300 судов. Контингент разный, но в основном рыбаки. Все были на промысле, и шторм собрал всех у места, где можно укрыться от стихии,  как покупателей перед открытием магазина. Как в момент опасности все звери сбиваются в стада, в стаде есть надежда спастись, так и малые суденышки жмутся друг к другу в надежде на плечо товарища в трудную минуту. На миру и смерть красна.
       Сбросили ход, корабль сильно качает и подбрасывает на волне, крен достирает 45 градусов. В рубке слева  командир возле локации, на своем кресле. Я справа в кресле на управлении двигателями системой «Орион».
       Попов запросил добро на заход. С Невельской бригады пришел ответ. «Вам оставаться на  рейде до рассвета. С рассветом пытаться зайти в базу. Баран».
       Все суда слышны на канале безопасности, в эфир летят матюги.
      —Куда ты на х…. прёшь? Ты же меня раздавишь?
      —А х….. я могу сделать, меня несет ветром, судно не управляется.
      —Господи если ты есть, спаси нас!
      —Всем кто меня слышит, я МРС-12, потерял ход, меня несет на берег. Спасите братцы.
      Вот в таком  духе. Стали на якорь у мыса Лопатина. Якорь не держит, корабль несет на берег. Ветер 40 м/сек. Начали сниматься с якоря. Видно как боцман Глушко показывает на шпиль и что-то говорит сигнальщику.
     —ГКП, мостик!
     —Есть ГКП!
     —Вышел из строя шпиль!
     —Этого нам как раз и не хватало для полного счастья. Механик давай  на бак разбирайся, в чем дело. Спасательный жилет не забудь. Я захожу в каюту, надеваю спасательный жилет выхожу на бак.
      Меня встречает боцман Глушко.
     —Осторожно товарищ старший лейтенант, смотрите, чтобы не смыло волной.
      Волна действительно большая, но больше всего поразило не то, что ветер очень сильный, а то, что теплый и необычно пахнет, наверно так пахнут  экзотические тропики. Я спускаюсь по вертикальному трапу в форпик вместе с электриком и вижу, как из штуцерного соединения   свищет масло. Даю команду стоп шпиль. Снимаю трубу,  несу в кормовую машину. Видно трещина по развальцовке. Принимаю решение. Отпилить старую развальцовку по трещине и развальцевать трубу,  иного не дано. Зажимаю в тиски, отпиливаю старую вальцовку и при помощи напильника и других подручных средств, пытаюсь развальцовывать, разбиваю часы. Черт надо было оставить в каюте, промелькнуло в голове.
     —Давайте я попробую, товарищ старший лейтенант – за дело принялся старшина ЭМК Черный
     —А ну  теперь я – беру в руки напильник
      Наконец появляется надежда, трубу удалось развальцевать. Бегу в форпик, ставим трубу, открываем с электриком запасную банку масла, заливаем в расходный бачёк, шпиль в строю.
      В бригаде у оперативного дежурного появился Ивчатов. Оперативный дежурный сделал доклад.
     —Товарищ капитан 1 ранга. На участке находятся ПСКР «Сахалинский Комсомолец», штормует в районе п. Таранай и ПСКР 673, тоже попал в жестокий шторм на рейде п.Невельск. Попытался стать на якорь у мыса Лопатино, корабль потащило на берег. В данный момент подрабатывает бортовыми двигателями, устраняет неисправность шпиля. С Невельска пришел ответ, что ночью заходить в порт Невельск крайне опасно, может моментально выбросить на берег. Уже выбросило на берег 5 рыбацких сейнеров в районе мыса  Лопатино.
     —Понятно, запрашивайте у Попова каждые десять минут состояние корабля. Через пять минут.
     —Товарищ комбриг, с 673 передали, что шпиль ввели в строй, выбирают якорь, подрабатывают машинами. Бортовой крен  до 50 градусов, сильная килевая качка.
     —Хорошо. Передайте Попову,  доложить свое решение,  докладывать о состоянии  корабля через 30 минут.
      Попов принял единственное правильное решение это идти на Север по попутной волне. Во-первых, так можно уйти от скопления судов и дополнительной опасности от этого скопления, во-вторых, так меньше швыряет и заливает корабль. Любые другие маневры на рейде очень опасны. Шторм в море очень опасен, вдвойне опасен и от того и страшен ночью в темноте. Идем по волне к Холмску, о том, что надо будет возвращаться, думать не хочется. В машине старшина ЭМК главный корабельный старшина срочной службы Черный А.С., я в рубке с командиром. Помощника нет, он свалился вниз, разбираться, где он Попов не стал, видимо решил быть пока одному, неизвестно, сколько еще будем штормовать. НВЖ не ведется. Там  запись, хода и курсы переменные.
      Попов смотрит в дисплей локации и курит «Беломорканал», папиросу за папиросой. Вся пепельница забита окурками. На вахте еще радиометрист, радист в радиорубке и сигнальщик на мостике. У меня одна мысль, только бы не отказали дизеля. Чувствую себя хорошо, тайфун заставил забыть о болезни. Даже более того чувствуется, какой то прилив сил и бодрость.
      Вот наступила она главная проверка. Проверяется готовность БЧ-5:-техники и личного состава, разбушевавшееся море проверяет лучше всякой инспекции. Оценка  такой проверки жизнь корабля и экипажа. К сожаленью зачастую тот, кто прошел, такие проверки остается на корабле. Чтобы уйти с корабля на берег надо обесточить корабль или потерять ход и при том в самый ответственный момент, как например, при доставке делегации  французской компартии  на остров Тюленей. Успешный результат такой проверки оставляет тебя на корабле, и ты понимаешь, что начинаешь чего-то стоить. Получаешь внутренне удовлетворение. Я не могу никого винить, что не пошел в академию и прослужил 14 лет на кораблях, сам никуда не просился, рапорта не писал. А вышестоящие начальники специалистов с корабля добровольно убирать не будут. Корабль главнее всего в морской пограничной бригаде, как и застава в пограничном отряде. Это и было как раз заботой Коммунистической партии  об охране государственной границы.
       В те времена путевки в санатории и дома отдыха давали в первую очередь подразделениям непосредственно участвующим в охране границы. В домах отдыха и в санаториях отдыхали корабелы, летчики, сухопутные «карацупы» и, конечно же, пограничники москвичи.
       Поэтому можно было встретить  в доме отдыха пограничника со всей нашей необъятной и обязательно старшего офицера с ГУПВ. Так налаживались связи, руководство знало потребности границы в ходе  общения в непосредственной обстановке.
       В моменты опасности человек думает о самой опасности, но иногда мысли уносятся далеко, во времена, когда тебе было хорошо. Вспоминаю свой первый отпуск с Сахалина, Ялту, дом отдыха «Пограничник». Теплое ласковое море, беседка с большими  шахматами, вечера отдыха с нарядными женщинами, соседи по столу в столовой. Беззаботное счастливое время. Массовик затейник, веселый дедушка лет 60-ти встретился в магазине
       —Дед, давай по стакану вина.
       —От чего же, давай.
       —Дед выпивает стакан вина, достает пузырек с чернилами и в знак благодарности выливает мне на рубашку. Новая такая рубашка, с фотографией стыковки Апполон-Союз.
       —Дед, я не понял, ты чего?
       —Чего ты не понял?
       —Я посмотрел на рубашку, пятно исчезло на глазах.
       Вспоминаю как пил коньяк с соседом по столу. Уже  потом через годы, я узнал, что это был инженер-механик из Морского управления ГУПВ СССР. 
       Это был среднего роста светловолосый мужчина возрастом около 40 лет с приятными чертами лица и очень интересным в общении.   Чувствовался интеллект,  интеллигентность и всесторонняя грамотность. Вот к чему надо стремиться и на кого походить, подумал я тогда. Звали его Юрий Александрович, был он выпускник Пограничного военно-морского училища НКВД СССР. Задавал вопросы и внимательно слушал. Я по простоте своей души ему все рассказал о себе. В 1979 году в Корсаковской бригаде сменился НЭМС. С академии прибыл в бригаду капитан 3 ранга Зенченко Владимир Афанасьевич. Он то мне и сказал,  «…. тебя в Москве знают, мне рассказали  о тебе при инструктаже перед назначением на должность». С какой стороны знают? С  положительной стороны или отрицательной, он не уточнил. Главное что знают, это как на прозе.ру.
         Я запомнил его вопрос ко мне.
        —Чем определяется срок службы корабля?
        —Его техническим  состоянием – скользко ответил я
        —Точнее, пожалуйста,— повторил сосед по столу. Я задумался, он сам же и ответил
        —Состоянием его корпуса.
        Много позже я понял, что он был прав. Но к сожаленью, когда списывали 205 П проект никто об этом не думал. Корпуса у них были хорошие, особенно  первых пяти кораблей, из  листовых сталей СХЛ – 45. Это очень  качественная  сталь, позже пошла сталь похуже. Тогда в Татарском проливе корабль 205 П показал себя во всех своих лучших качествах…
         Командир выбрал момент,  лихо развернул корабль на обратный курс, на встречу бушующим волнам. Бить и трепать его стало сильнее.
Вспоминаю поездку в дом отдыха в Одессе с женой Татьяной. Одесский пляж и голос спасателя:
        —Мужчина без усов, не плывите за волнорез!
        —Женщина с родинкой на левой ноге, вернитесь обратно!
        В тот же отпуск из Одессы съездили в Тирасполь, в гости к родной тёте Даше. Не забываемая встреча. А ведь это было год назад.
        —Володя, это ты? А ну расстегни пуговицу на рубашке  и покажи родинку на  груди!.. Вот так! Теперь я вижу,  вижу, что это ты. Здравствуй родная кровинушка - говорит тетя и целует меня в щеку. Её муж, бывший комендант города Вильнюса дядя Федя чрезвычайно приятный мужчина. Сколько в нем оптимизма и добра. Тетя Даша и дядя Федя,— глубоко верующие люди.
       —Дорогой племянничек, я же не знала, что ты в море ходишь. Я бы молилась за тебя Николаю Угоднику. Вот теперь будь спокоен, я за тебя буду молиться. Ты будешь спасен. И я буду спокойна.
       Рассвело. Картина открылась взору неописуемая, красивая и ужасающая одновременно. Огромные валы идут друг за другом с Юга, гребни волн сдуваются ветром от чего идет сплошная белая пелена. Длина волны в несколько раз больше корабля. Корабль то падает в глубокую пучину, от чего комок подкатывает к горлу и впереди ничего не видно кроме голубой волны и пены, то корабль оказывается на гребне волны и видно как на тебя еще и еще вдалеке впереди выстроились в ряд огромные  волны, а  слева из-за сопок выглядывает красное солнце.  Высота волны около 5м. Килевая качка ужасная, все выворачивает наружу. Одна мысль, когда это закончится, выдержали бы дизеля и корпус. Нет, такого я еще не  видел и увижу ли более?  В фильмах такие шторма не показывают, потому что это невозможно снять, никакой оператор не рискнет. Хотя в настоящее время компьютерная графика… Позже на «Сипягине» были попадания в шторм. Как не стараться, морякам штормов не избежать, но такого больше не было.
        В декабре 1986 года на Сипягине в бухте Консервной о. Итуруп тоже попали в шторм, так же как и в Сони была команда стоять и ждать, хотя за время стоянки мы могли бы пересечь Охотское море и от Западного ветра укрыться уже на Сахалине. Корабль возвращался с Чукотки. Родной порт покинули в сентябре, после 3-х месячного похода курс был домой, но сказали ждать. Тоже, как в Сони, тогда успели сняться и убежать, но необходимо было пройти Екатерину, чтобы спрятаться от западного ветра.  Нас тогда здорово потрепало, правда, не долго. Я тогда сказал офицерам с Сипягина, что было и похуже, но они не поверили. А ведь водоизмещение Сипягина в 12 раз больше 673-го.
        Прошло более часа после разворота. Корабль опять оказался на траверзе  Невельска. Все суда таинственным способом куда-то исчезли. Вдруг сигнальщик доложил, что ветер немного стих.
       —Неужели будет переходить на западное направление - вслух подумал командир. Через пять минут сыграл учебную тревогу. Сигнал вещал около минуты. Наконец стих и командир по громкоговорящей трансляции объявил:
       —Учебная тревога для захода  в порт Невельск.
       С некоторой поры,  вместо сигнала «боевая тревога» стали объявлять «учебная тревога». Кого-то вверху осенило, что в мирное время боевые тревоги не к чему.  Кто-то  сверху  приказал объявлять только учебные, даже если корабль идет на задержание. Но все равно три коротких и один длинный звонок звучит очень зловеще. Если моряки на эсминце «Стерегущем»  называли сигнал колоколов громкого боя приглашением к танцам, то на 673 -м  называли «учебкой».
        Корабль проснулся. Загрохотали ботинки по палубе, застучали люки и двери, посыпались доклады. Заход в базу всегда придает сил измотанному качкой экипажу.
       —Радиорубка!
       —Есть радиорубка!
       —Передайте оперативному дежурному Невельской бригады, что исполняю глаголь червь!
      —Есть!
      —Командир БЧ-5. Машины стоп. Будем заходить по системе «Орион», переходим на мостик.
      —Есть! – ответил я побежал на мостик.
      На мостике сильный  ветер свистит в снастях и бодрит, брызги от волн попадают на мостик. Как бы не коротнуло, пронеслось в мозгу. Включаю пульт системы «Орион». Проверяю связь с КП-5 и сообщаю на КП-5, что управление двигателями перенес  на мостик и что заходить будем по «Ориону». Хотя я сам был несколько озадачен, такого еще не было.
     —Бортовые вперед!
     —Есть бортовые двигатели вперед!
      Корабль, ложась с борта на борт, касаясь леерами воды, направился к берегу.
     —Всем держаться!- проинструктировал командир
      Всегда ранее командир  предпочитал телеграф. В общем-то, это аварийный режим. В нем задействованы  4 человека, один у телеграфа и 3 у дизелей. А при управлении по системе «Орион» только один человек. Следовательно, если учитывать человеческий фактор,  вероятность ошибки уменьшается 4 раза. Я всегда считал, что заход по «Ориону» т.е. с дистанционным управлением  надежен и безопасен. Но Попов предпочитал именно аварийный способ, не доверял  автоматике  в определенной степени. Я подумал, что командир просто устал. Уточнять не принято,  команда прозвучала четко и ясно.  И еще не прозвучала команда «Средний главный двигатель к пуску». Командир проверил реверса и направил корабль к берегу, вывел его на створные знаки. Я вдруг подумал, что при такой качке случайно можно задеть рукоятку телеграфа, при попытке удержаться равновесии. Как тонко все командир рассчитал, пронеслось в мозгу.
      —Рулевой!
      —Есть рулевой матрос Полещук!
      —Сергей, видишь створы!
      —Так точно!
      —Держи корабль на створных знаках.
      Ветер перешел на западный  и резко усилился, но отступать уже поздно, корабль уже сравнялся с брекватером. Теперь только у нас один путь, путь в базу.
     —Руль лево на борт!
     —Руль лево на борту!
     —Левая машина, стоп!- тут же
     —Левая назад! Правая машина 900 оборотов!
     —Есть левая назад, правая 900 оборотов! Я нажал кнопку левую назад, а правую вывел на обороты. Стало понятно, почему командир начал заход под «Орионом». Только при этом можно увеличить ход. Это, конечно, нарушение, но в данной ситуации, когда на разворот корабля в бухте при сильном ветре даётся 10 секунд, когда существуют, реальная угроза выбрасывания его на берег: - о дизелях забывают, корабль главнее. Этот промежуток времени когда «Орион» выходит в зону оборотов длиться несколько секунд, они мне показались вечностью и, наконец, я доложил:
      —Правый 900 оборотов, левый назад.
      Корабль на волне с креном на правый борт, почти лагом к берегу занесло в бухту. В какой то момент показалось, что его понесет дальше, но неожиданно корабль развернулся в бухте и оказался за брекватером. Качка вдруг стихла,  сердитые волны в беспомощной злобе забились о брекватер. Ага, теперь нас не возьмешь!
      —Правая 800 оборотов! Левая стоп! - и тут же
      —Левая вперед!
      —Есть, сказал я и  нажал кнопку правой на быстрый сброс. Левый остановил и дал ему передний ход. Всё кажется, выгребли. Вот уже показались  корабли 19-й бригады.
      —Стоп машины, обе назад!
      —Есть, обе назад отработали!
      Из двери надстройки правого борта ПСКР 672 показалась голова Сергея Гуго, но она тут же исчезла, так как на него мчался корабль. 673 прошелся по леерам 672-го,попутно их «отрихтовав»,  встал носом к корме 672-го. Всё, корабль и люди в безопасности.
      —Мех, глуши.
      —КП-5!
      —Есть КП-5!
      —Глуши машины!
      —Есть!
      Я спустился в ПУД. В Пуде собралось все подчиненные моряки БЧ-5, кроме электрика, который в баковой группе. Я увидел на машинном журнале следы содержимого желудков молодых парней, они же  были и на резиновых ковриках на палубе. Лица у всех были усталые, но жизнерадостные. Я понял вдруг, как мне дороги эти молодые русские парни в тельняшках и робах с гюйсами.
       —За умелые действия в штормовых условиях личному составу БЧ-5 объявляю благодарность!
       —Служим Советскому Союзу!—грянуло в отсеке.
       —Двигателя в исходное состояние, готовность 1 час. Готовьте кабель подключения к берегу. На бортовых двигателях мыть путевые масляные фильтры. Перейти на дежурство.
        Здесь уместно отметить, что настроение экипажа заметно улучшилось. Те, кто всю ночь не смыкал глаза, завалились  спать. Больше всех без сомнения устал командир. Он не спускался с мостика двое суток. Когда корабль ошвартовался. Он спустился в каюту взял пустую бутылку и подошел к помощнику и усталым голосом произнес: «На,   плесни». Ермоленко налил полную бутылку спирта и отдал командиру.  Тот, кто не спал больше суток, знает, как от нервного напряжения  невозможно уснуть, тот поймет  командира. Необходим хоть какой-то антидепрессант. Можно сказать, что на нем лежала вся тяжесть шторма и вся ответственность за состояние корабля и экипажа.
         —Старпом, остаешься за меня, меня не будить - сказал командир и скрылся в каюте
        —Привет мореход!—в моей каюте появился Сергей Гуго.
        —Я слышал, в какую ж… вы попали, здесь все в бригаде на ушах стояли. Теперь у нас  постоите дней пять. Волна на рейде выше сельсовета. У Лопатина 5 МРС выбросило. Собирайся, пойдем ко мне домой обедать.
        —Сережа! Ты уж прости командира за леера.
        —Не переживай, поле обеда придет слесарь с СРМ и все восстановит. Все пошли ко мне.
          Хорошо встретить друзей бурной штормовой ночи, после всего пережитого. Уже через 20 минут мы с Сергеем вкушаем вкусную наваристую уху из голов красной рыбы у него на квартире. Любезная его жена Зинаида интересуется, кому добавить еще. В домашней обстановке все напряжение быстро ушло. Мы даже и не пили. Вкус той ухи я помню до сих пор, как и все мельчайшие подробности того тайфуна. Пообедав, разошлись по  кораблям, заниматься своими механическими делами. Мне конкретно было чем заниматься.
          В первую очередь заказал водолазный осмотр.  Он показал, что от правого якоря до самих винтов под днищем корабля тянется рыбацкая сеть. Её, скорее всего, поймали  якорем у Лопатино, и им же прижали к борту. Мы вытащили сеть, моряки моментально растащили её на мочалки и сувениры. Просто чудо, что она не попала под винты. Потеря хода в той ситуации была бы тяжело прогнозируема. Что было  бы с кораблем? По берегам Татарского пролива часто попадаются выброшенные на берег суда. Что было бы с экипажем?  На борту были проверенные спасательные плотики и катер «Чирок». Хочется надеяться, что экипаж был бы спасен**. 
         В Невельске я привел в готовность всю технику.  В ходе ППР электрик Ломакин позвал меня на бак и показал снятую крышку  контролера шпиля. Она была заполнена до краев забортной водой. Она туда могла попасть только тогда, когда мы штормовали в Татарском проливе, в противном случае якорь мы бы у Лопатино не выбрали. Командир корабля действовал очень грамотно,  умело, просчитал все до мелочей. Сопоставив  все факты  вместе, я понял, что нам сильно повезло в этом тайфуне. Уж не помог ли нам Николай Чудотворец? Одно несомненно, что после этого шторма мы все стали другими!
        В январе 1982 года уехал на учебу в Анапу. Когда вернулся, Попова на корабле уже не было, он перевелся в Одессу  на равноценную должность. В 1986 году отдыхая в санатории «Одесса», я нашел своего командира. Как водится, он пригласил к себе в гости на улицу Королева в новый дом, в трех комнатную квартиру. Валя накрыла стол и ушла с Татьяной на кухню. Мы одновременно посмотрели на маленькие хрустальные стопочки и молча поняли друг друга. Попов пошел на кухню и принес два граненых стакана.
        —Ну, давай мех! За встречу - и мы выпили по полному стакану водки.
        —Евгений Арсеньевич! А почему тогда не дали команду на запуск  среднего двигателя?
        —Да он и не был нужен. А хочешь честно?
        —Конечно.
        —Просто забыл.
        —А вот помните……?
         В 1996 году встретился в Корсакове со вторым командиром Ермоленко Виктором Ивановичем.
        —А о Попове ничего не слышал?
        —А ты что ничего не знаешь?
        —Нет
        —Так он ведь умер в 1995 году.
        Надо же, подумал я, в один год с Ивашовым, но не поверил, как и не верю до сих пор. Такие люди не умирают, а остаются среди нас навсегда. Командир покидает корабль последний.
Владивосток
17 июля 2009г. Продолжение следует.
P.S. Попов Е.А. умер в 2008 году от рака горла. По данным Бориса Никофорова.
* …. в негодность пришли 143  помещения на 48 тыс. голов КРС и свиней, 178 летних доильных установок.  Общий ущерб составил 136 млн. тогдашних рублей. С таким  уроном никогда ранее сельское хозяйство острова не сталкивалось.( Из Сахалинских газет)
** Действие Филлиса, наибольшей силой проявилось на крайнем Юге Сахалина с 4 по 7 августа. Непрерывная      продолжительность сильных дождей здесь составила от 40 до 63 часов. Только за одни сутки 5 августа в горах выпало 159 мм осадков.  Исключительно сильные дожди отмечены были на побережье Анивского залива. Например, в Огоньках и Корсакове за 44 часа выпало около     двух с половиной месячных норм осадков (310 и 239 мм соответственно), что превысило многолетнюю августовскую норму на 127   и 172 проц. соответственно! Синоптики подсчитали, что такое количество осадков, которое выпало   за одни сутки 5 августа, может наблюдаться раз в сто лет. (Из справки)
***АМК- артиллерийская - минная команда
*КСиН- команда связи и наблюдения
**В 1996 году в бухте Сони выбросило на берег корабль проекта 205П ПСКР 692. Все члены экипажа остались живы.

 Продолжение: http://proza.ru/2009/09/12/820