Пыль

Пыль. Пыль, которая скапливается везде. Оседает на предметах, как вуаль вселенского безразличия.

Пыль забивает поры городских улиц, вбивается в ноздри гигантского мегаполиса. Пыль превращает в Ничто маленькие города.

А дороги? Что вы можете сказать о них? Пыль и дороги – можно ли представить более дружественный, богемный союз? Как союз водки с мартини, снежного покрова и одинокого белого волка, книги и ее специфического запаха… Сколько еще примеров мне нужно привести, чтобы передать все многообразие своих представлений, своего разрозненного осколка бытия, чтобы обрисовать этюд незаштрихованных мыслей? Ничего.
 
Дороги несут в себе мир, микромир каждого микрочеловека, мчащегося на своей микромашине.

А что же еще скажет вам Вселенная, которая созерцает вас, несущихся по дороге, в своем величии безразличной жестокости и жестокого безразличия, перед тем как вырвать серую ленту у вас из-под колес и обратить бытие в хаос?

Пожалуй, все настолько привыкли к этому, что уже не думают о подобных вещах. О подобных мелочах.

Сколько же мелочей упускает человек за свою короткую жизнь, сколько раз отказывает в доступе к картотеке вселенской мысли, к своей ячейке этого огромного механизма, забивая ее той же пылью, пылью незнания? Опять пыль… Что же это – каламбур? Нет. Закономерность.
Мы не думаем, потому что так легче. Но нужно ли это вообще? Нет ответа.

Вот и ты, и я… Все мы безумцы, потому что позволяем себе сесть за руль этой жуткой жужжащей повозки, и мудрецы, потому что даем себе приобщиться к кладовой мирового технического прогресса.

Мы несемся вдаль… Мы не думаем ни о чем. Мы просто живем.

Пыль набивается в маленькие выбоины в дороге, которые нерадивые власти не считают нужным заполнять новыми слоями асфальта. Мы обычно замечаем их лишь тогда, когда наша машина подлетает на несколько сантиметров над землей, и неловко приземляется своими крутящимися шарнирами, которые все именуют колесами, издавая недовольное урчание, которое тоже приелось нам и не вызывает никаких беспокойств. Все. Потом мы выметаем эти мыслишки грязной метлой равнодушия, и спокойно продолжаем свой путь.

А вы думали когда-нибудь, что эти выбоины могут служить порталами – путями, выходами, концентраторами сторонней энергии – для того, что вызывает священную дрожь у всех без исключения? Нет, конечно же.

Я видел это. Я прочувствовал это… Как я могу это отрицать?

Я автолюбитель со стажем. Не буду говорить о своем возрасте, ибо это ничего нового и полезного в наше повествование не внесет.

Сохраню тайну и не назову город, в  котором происходили подобные действа, дабы не вносить ажиотаж и глупый интерес глупых людей к серьезным вещам. Обойдутся…

Был обычный день. Обычные машины ехали по обычной дороге, и клубилась пыль. Она просачивалась сквозь плотно закрытые стекла. Каким образом она это делала – не пойму. Был жаркий июльский день. Такие дни не могут нести ничего хорошего. Я так думал ранее.

Оказывается, подобная «мелочь» способна спутать карты и… все твое мировоззрение.
Я всегда жил для семьи. Ради семьи я приобрел эту «Газель» и занялся продуктовыми грузоперевозками. Моя семья требовала этого, и я не мог ей в этом отказать. В чем состояла моя духовная жизнь? Да, пожалуй, я читал. Каждый день. Местную газету.  Меня всегда интересовали новости, я от природы человек любознательный. Но не более того. Да, еще по пятницам я ходил в бар со своими друзьями, водителями, как и я. Мы обсуждали… спорт, секс, семейные неурядицы. Но не более того.

Да… Тогда был день обычный, но очень жаркий. Пыль цедилась сквозь зубы, вызывая отвратительный скрежет. Я слушал свое любимое «Ретро-FM» и пытался укрыться от всепроникающего солнца. Тогда оно было особенно нещадным…

Время от времени машина подпрыгивала на подобных выбоинах, что не вызывало во мне никаких реакций.

Жара усилилась – знаете, как будто кто-то повернул рычаг и включил температуру на самый максимум, который только может перенести человек. И тут – случилось!

Я подпрыгнул особенно сильно. К тому времени я уже обливался потом, и был на грани обморока. Я опустился куда-то – вернее, слетел. Я словно скользил по какой-то наклонной поверхности, и скользил очень быстро. Тьма снизошла на меня. Это уже не была дорога. Это уже не был я. Это уже не был наш мир.

Единственным, что я видел, была пыль. В этот раз она покрыла меня, облепила всю мою одежду, проникла везде, куда только можно. Я не мог дышать, я думал, что умираю.
«Так вот как оно бывает», - мелькнула в голове одна-единственная трепещущая мысль. – «Еще мгновение, и я узнаю, есть ли Бог».

Но я не узнал. И Его я не увидел. 

Пыль исчезла. На какую-то крошечную толику вечности я увидел людей, заключенных здесь, в этой же выбоине. Они плакали, вздевали руки вверх и молились. Они кричали, что не хотят знать.

Это было Знание, возвеличенное, восхваленное, искомое. Знание, которое дано не всем.

А они знали. Это знание внедрялось в них, втесывалось в их умы, во все их существо.
Только тогда я понял, насколько ужасно знание. Но самым ужасным было не само знание, которое давалось нам насильно и которое очень скоро растворилось, как припозднившаяся утренняя звезда растворяется в светлом небе.

Самым ужасным стала кошмарная жажда…

Жажда знания…

Скоро это прекратилось, пыль отступила, сдалась, капитулировала перед светом. Еще через мгновение  я увидел нещадное солнце, а еще через несколько секунд машина остановилась.

Сзади сигналили, но я не обращал на них внимание. Мне было все равно, даже если бы предо мной предстал бы живой Кинг-Конг…

Я стал другим, я знал. Моя жизнь никогда больше не будет прежней.

Я вышел из машины и прошел несколько метров назад, под рассерженные возгласы водителей, кричавших, что я создаю пробку, взгромоздивших свои транспортные средства на этой же проселочной дороге.

Скоро я увидел эту выбоину – ее диаметр не превышал двадцати сантиметров, и она была почти сглажена набившей ее пылью. Через нее спокойно проезжали другие машины, в ней не было ничего зловещего.

Но я точно знал, что был Внутри, и что там были и другие пленники Знания. Я не сошел с ума!

Так закончился самый странный день в моей жизни.





Прошло несколько часов. Я остановился в придорожном кафе, чтобы выпить чашечку кофе. Я все думал, думал, думал… Целая жизнь пронеслась перед моим внутренним взором. Я думал о Марине и маленьком Ване, а также о уже взрослой Ксюше, и опять о Марине. И, конечно же, о жизни.

Никогда такого со мной не было. Когда-то я жил ради жизни, ради моей машины и моей семьи, теперь внутри меня появился перевертыш. Жизнь превратилась в негатив моей прежней жизни, она расслоилась, как пирог. Я больше не мог жить прежней жизнью.

Я перечитал столько книг, что не хватит тетради для составления списка. Я почти не работал, только читал, читал, читал. Скоро поднялся бунт, но мне было все равно. Я чуть не потерял Марину, от меня отвернулась старшая дочь, обзывая лентяем. Я смирился со всем этим, как Иисус, плетущийся на Голгофу. Странное ощущение умиротворения сменялось беспокойством, внутри меня все кипело, все дышало, все росло. Я ощущал свою причастность к этому миру, ко всем его тайнам, и это вводило меня в дикий восторг. Я больше не мог жить без этого чувства, не будь его, я бы покончил с  собой.

Теперь я понял тех людей, которых большинство называет фриками или чудаками. Я стал одним из них.

Еще я созерцал и размышлял. Не было уголка этой жизни, в который я бы не заглянул, не было того листка в колоссальном ответвлении бытия, который бы я не поцеловал. Я был всем, а все было мною.

Все отвернулись от меня, но это уже было неважно: я был счастлив.

Вот и сейчас я сижу в кресле-качалке на террасе своего летнего домика. Я погружен в чтение Канта. Любите Канта? Ах да, вы же…

Я стал частью чего-то громадного, чего-то великолепного, что в народе именуется Жизнью Страшного и великолепного чуда.

Я остался совершенно один, но меня это не смущает. Со мной мой пес Кантианец и весь мир, который можно изучать, познавать, истончать до размеров своего сознания или растягивать свое сознания до размеров этого мира. Что еще может быть нужно?

И время от времени мое одиночество нарушают необъяснимые столбы пыли, которые окутывают весь мой дом. Но я не боюсь – ведь это теперь моя пыль.

Это теперь мой мир.

17.07.09.