Окно 4

4.
Мальчик лет двенадцати сидел один в огромном пустом зале с белыми стенами. Из всей мебели здесь был только одинокий покосившийся деревянный стул с засаленной, когда-то буро-красной обивкой. На светлой стене весело прыгали солнечные зайчики. Эти забавные «зверьки» выпрыгивали откуда-то из окошка и ползали вокруг.
Паренек наступил ногой на одного из них, покоившегося рядом со стулом. Зайчик аккуратно залез на его поношенный ботинок и уютно расположился там.
Сидел паренек давно. Было скучно и непонятно. Зачем его сюда привели? Лучше бы в милицию отправили. Там хотя бы все ясно: спер в магазине шоколадку – получи по шее. И нудная тетенька долго-долго жужжащая, что так делать нельзя и расспрашивающая про родителей, она тоже понятная. А здесь? Может это и есть уже тюрьма, которой его так долго все пугали? Хотя вряд ли. Тюрьма – это клетка. А тут вот окошко, пожалуйста. Беги, не хочу.
Он встал со стула. Зайчик послушно спрыгнул на пол. 
За окном было поле. Большое, серое. Оно колыхалось как огромное море, только совсем другого цвета. Серая трава, серое небо и необыкновенно яркое желтое солнце. Такого странно контраста ему никогда не приходилось наблюдать. Как завороженный смотрел он вдаль, пытаясь разглядеть горизонт. Но тот категорически убегал от глаз, скрывался, как нашкодивший котенок.
Мальчик потрогал раму. Крепкая. И замков нет. Целиковая. Как ее открыть? Он постучал в окно. Сперва тихо-тихо, потом сильнее, потом еще сильнее. Отчаяние охватило его. Вдруг это конец? Нет выхода? Нет!? Он взаперти?
Странная, невиданная ранее тревога нахлынула на него, залило все внутри, закипела, забулькала… и пролилась слезами. Чистыми и прозрачными, какие только бывают в детстве.
Никита плакал.  Плакал последний раз как ребенок. Со стонами и всхлипами, зовя маму, папу, бабушку. Да кого угодно! Только помогите, помогите уйти отсюда! Здесь страшно и непонятно!
Мама!
Не найдя сочувствия своим слезам, он сел в уголок комнаты на пол и уставился на дверь. Совсем уже серьезно и по-взрослому.  Он понял, что только сам может позаботиться о себе. Никто не придет к нему на помощь. Только сам. САМ.
Комната и дверь, дверь и комната. И еще окно. Окно и стул. Стул и окно.
Никита решительно бросился к стулу, рванул, что было сил, и шлепнулся от неожиданности на пол. Стул не поддался, он был привинчен. Провалился такой шикарный план побега! Стул и окно.
С досады он сплюнул и с размаху ударил кулаком в стекло. Ничего. Только больно. Очень больно.
С разбегу в дверь! Ничего. Теперь еще и нога болит. С костяшек пальцев крупными каплями стекает кровь. Алая и соленая.
Кровь.
И снова паника. Она наползает. Пробирается в каждую клеточку. Выбраться! Надо выбраться отсюда! Но как? Как?
Мальчик прислонился спиной к двери.  От макушки до пят. Как? Как? Думай!
Он сливался с дверью. Он чувствовал ее как самого себя.
- Двери нет. Ничего нет. Я на свободе. Двери нет. Ее нет . – шептал он как молитву. – Ее нет.
Дерево двери. Оно теплое и шероховатое.  Шероховатое и теплое. Каждая ее щепка – это он, он – это щепка. Они едины. Едины. Дверь проходит сквозь него. Он проходит сквозь дверь. Его тело на мгновение потеряло первичные физические свойства. Оно стало другим. Оно стало его слушать. Слушать и повиноваться. Впервые по-настоящему.
Никита открыл глаза. Он стоял, упершись носом в дверь. Ту самую деревянную дверь. Он точно помнил, что стоял к ней спиной.
Подозревая неладное, медленно обернулся. Это уже не та комната, в которой его заперли. Это коридор. Темный коридор с одной единственной лампочкой в центре потолка. Он такой длинный, что и не видно, где заканчивается.
- Браво! – тяжелая рука опустилась на его плечо. – Я знал, что ты сможешь.
От неожиданности и тяжести парень даже присел на мгновение, но тут же выпрямился и обернулся.
Рядом стоял высокий, коренастый мужчина. Он смотрел мальчику в глаза, отчего у того мурашки бежали по телу. Такого взгляда от не встречал. Даже у участкового.
- Что вам надо? Отпустите!! – завопил Никита как только мог громко. Но мужчине было достаточно лишь слегла сжать ладонь на его плече, как тот умолк и поник, лишь взгляд затравленного волчонка светился из-под длинной челки.
- Иди за мной. Считай теперь это своим домом.