Амазонская авантюра. Глава 24

Лима, потихоньку отдавала, накопленный ею дневной жар вечернему небу. Огромный город в этот час становился похож на разворошённый муравейник. Люди, закончившие работу, отнюдь не спешили добраться до дому. Многих приманивали к себе уютные ресторанчики, разбросанные там и тут, кто-то неспешно направлялся к католическим храмам, дабы попасть на вечернюю мессу, но основная масса засасывалась магазинами, которые, начиная с этого часа, получали ещё большую выручку, чем за весь прошедший день. Поэтому в центре начиналось столпотворение. Лоточники бойко торговали сигаретами, сладостями и Инка-колой, заглядывая, даже, в святая святых, в католический кафедральный собор на Площади Оружия. Машины плотно застревали на улицах с односторонним движением, и когда какой-нибудь таксист останавливался на пару минут подле тротуара, чтобы договориться с потенциальным пассажиром о цене за проезд, то все авто, следовавшие за ним, начинали неистово сигналить, как-будто это могло ускорить неспешные переговоры двух заинтересованных друг в друге людей. Ник не спешил, он вышел с запасом времени, за час до отправления автобуса.  Ехать было недалеко, однако пробка могла переиграть его расчёты. Ежеминутно притормаживая, такси, в котором он ехал, тем не менее продвигалось вперёд, хоть и не так быстро, как бы того хотелось. Водитель оказался из тех, кто увидев иностранца, начинает допекать последнего разговорами на тему, нравится ли тому эта страна, где бывал, что видел. Ник лениво отвечал, покуривая сигарету и выпуская дым в открытое окно. Он, явно, находился весь в своих мыслях о предстоящем путешествии на север, и отвечал из вежливости, лишь. "Итак, - думал он,- первым будет Чамботе. Лишь бы повезло,  и там можно было бы раскидать, хоть, часть товара по местным текстильным лавкам и магазинам. И не задерживаясь, сразу же после этого, двигаться дальше, в следующий пункт. А, следующий, это Трухильо." Ник хорошо представлял себе расположение городов на побережье, будто перед ним была развёрнута географическая карта, с настолько реальным рельефом местности, что он мог мысленно гулять по ней. У него было великолепное воображение подкреплённое знанием географии, а потому он легко ориентировался не только в месторасположении интересного ему пункта, но и мог на вскидку прикинуть, сколько времени займёт путешествии из пункта А в пункт Б, в зависимости от вида транспорта, которым он собирался воспользоваться... Наконец-то, таксист вырулил на финишную прямую. Сейчас они ехали по улице Николас де Пьерола, где, прямо на полиэтиленовых подстилках, брошенных на замызганный тротуар, лежали горы всякой одежды и обуви, явно побывавшей в употреблении. Это был своего рода воровской рынок. Сюда приносили всё краденное, и потому цены были бросовыми. Кто не брезговал, тот мог одеться с ног до головы, в ещё очень приличную одежду. Ассортимент был столь широким, что можно было по нему угадать в каких районах "работали" воры. Контрастность бедности  и богатства присутствовала, даже, здесь. Но, вот, наконец и авенида Грау, ещё десять минут максимум, и они будут на месте. Машина постоянно притормаживала, так как пассажирские автобусы и маршрутки, в этот час, заняли все полосы дороги, толкаясь и мешая друг другу. Ведь, здесь никто не соблюдал правил движения и останавливались везде, чтобы только подобрать лишнего пассажира. Достаточно, было кому-то махнуть рукой перед автобусом, как тот, тут же подрезал своего такого же зазевавшегося собрата и забирал очередную жертву урбанизации в своё нутро. Маневрируя и неистово сигналя, водитель такси свернул с Грау влево, и через пару минут притормозил около транспортного агентства "Cruz del Sur". У Ника не было меньше купюры, чем достоинством в двадцать новых солей и он расплатился ею. Шофёр с шутками и прибаутками, извиняясь, что он может дать сдачу только монетами, выложил пятнадцать солей один за другим, "орлом" вверх, на ладонь Ника. Затем, вдвоём они вытащили большие сумки и рюкзак, и водитель помог их донести до автобуса отправлявшегося в Чамботе.
- Ну, всё. Спасибо. И удачи! - пожелал Ник услужливому таксисту  и повернувшись к сумкам озаботился своим багажом. Показав билет, дежурившему около открытого багажного отсека автобуса, контролёру, Ник с его помощью забросил обе тяжёлые сумки в глубину чрева машины, где уже находились вещи многих других пассажиров, добравшихся раньше до агентства. Свой, плотно набитый компактный рюкзак, он подхватил на плечо и, поискав глазами среди лоточников, торговавших на территории агентства холодными напитками, увидел одну, у которой был ящик, где вперемешку с кусочками льда, лежали запотевшие бутылки с минералкой и газировкой. Ник выбрал минералку, так как в такой жаре, пересекая пустыню, лучше не пить ничего сладкого, вызывающего сильнейшую жажду потом. Попросив также галет, он достал из кармана те монеты, которыми с ним расплатился водитель такси, и протянул три из них, даже, не взглянув, определив их достоинство по размеру. Но сеньорита, которая торговала напитками, покачала головой и вернула Нику деньги, сказав, что они ничего не стоят.
- Как так?! - удивлённо воскликнул он.
- Это старый соль. У него одна сторона выглядит, как и на новом, но вторая, имеет другой рисунок.
Ник покрутил соли, убедившись, что это и в самом деле так, и шофёр его просто надул, воспользовавшись невнимательностью гринго. Делать было нечего, и он чертыхнувшись, достал ещё одну купюру в двадцать солей, и девушка, с сочувствием глядя на него, дала сдачи новыми солями. Странно было ещё и то, что Ник связал это обстоятельство с теми странными событиями, которые случились с ним ранее этим же днём. Он просто чувствовал, что это звенья одной цепи. Но какой именно? Казалось, что это было очередное предупреждение: "Не надо никуда ехать, Ник!.." Он ощущал это так явственно, что, даже, перестал сомневаться в том, что кто-то невидимый пытается его остановить, подкидывая ему эти грозные знаки. Но, он был молод и упрям, опасность, же, могла только подстегнуть желание испытать себя. В его жизни бывали разные ситуации и из всех он выходил по разному. Иногда, он чувствовал себя удовлетворённым, совершёнными им поступками, иногда же, напротив, стыдился, что не поступил иначе. Но жизнь заставляет человека заматереть, если он всё время ходит по лезвию бритвы, и, тогда, чувство опасности начинает притупляться. Опыт, полученный прежде, трансформирует личность, подготавливая её к более серьёзным испытаниям. Опасность становится моментом откровения с самим собой - кто ты и что ты из себя представляешь на самом деле в данный момент. Не факт, что, если сегодня ты будешь осуждать себя за непроявление характера, то завтра не похвалишь самого себя за мужественность. Жизнь, одного   и того же человека, может различаться по своему качеству в разные её периоды. Но факт остаётся фактом, собирающий свой прошлый опыт воедино и могущий трансформировать его в настоящее, человек становится чувствителен к реальности его окружающей настолько, что опасность расценивается им, как возможность вырастить в себе своё Я, самоутверждаясь на этой Земле. Именно поэтому Ник заупрямился, и пошёл против своего внутреннего голоса, предупреждающего о какой-то неведомой грозной опасности, подстерегающей его на извилистом пути...
   Автобус задерживался с выездом уже на десять минут - обычное дело для никуда не спешащих латинов. Ник зашёл в салон автобуса, его место было в правом ряду около окна, где-то в середине. Он скинул свой рюкзак, оглядел верхнюю полку, куда мог бы его заложить, - она показалось ему узковатой для этого, - но, тем не менее, попытался это сделать. Массивный рюкзак отжал нижнюю часть полки, но, всё-таки, не лез никак. Какая-то сеньора, занимавшая кресло позади сиденья Ника, увидев его попытки, сказала: "Молодой человек, он не войдёт туда, очень узкие полки".
- Войдёт! - весело откликнулся Ник и с силой загнал свой рюкзак на полку. Видимо, ещё оставалось какое-то время, до отхода, потому что, водитель стоял в сторонке и преспокойно жевал гамбургер, запивая его инка-колой. Ник вышел из салона автобуса и, встав около двери, прикурил последнюю сигарету. Был уже настоящий вечер. Солнце, как это и бывает во всех экваториальных широтах, ещё четверть часа тому назад завалилось куда-то за горизонт, и неожиданно наступили сумерки, без всяких долгих и романтичных закатов. Часы показывали половину восьмого, когда, наконец, водитель попросил всех занять свои места, и захлопнув дверь за последним пассажиром, стал выруливать из ворот стоянки на улицу, где, казалось, ему негде будет развернуться, так много было движения машин и пешеходов, которые суетились в призрачном свете фар и фонарей, в мареве лимской ночи...