Уже в продаже досье неудачника. день 1. юмор дневн

ССЫЛКА НА МАГАЗИНЫ С КНИГОЙ ВНИЗУ МОЕЙ СТРАНИЦЫ!

Здравствуйте, дорогие мои!
И не мои тоже, здравствуйте!

Нынче модно вести интернет-дневники и толкать в них свои мысли и идеи. Блоги есть у всех: от Дмитрия Медведева и Владимира Жириновского до бомжа из соседней помойки. И я такой же, как вышеупомянутый бомж, человек двадцать первого века. И я также, как и все болтуны Интернета, пытаюсь донести свой бред до народных масс.

«Интернет-дневник» или просто «дневник» даже превратился в литературный жанр. А я писатель, так что мне, как говорится, и карты в руки.
Ну не даёт мне покоя слава Экслера и ему подобных.

Вот и предлагаю Вам отведать этого блюда - интернет-дневник (жанр) в моём исполнении.

А что является материалом дневника?
Правильно. Жизнь автора, его наблюдения, впечатления и прочие мысли о всякой ерунде.

Только, советую Вам, никогда не верьте писателю, когда он утверждает, что в его творении всё правда.
Итак, вот мой дневник, в котором, безусловно, всё правда!...

ДОСЬЕ  НЕУДАЧНИКА. ДЕНЬ  1.
Дневник странного человека.
Родион Кормановский.


Моим друзьям детства и юности,
Которые, давая мне тумака после
моей очередной шутки, говорили:
«Не бредь, Родька!»
А я всё бредил и вот, набредил.
Привет, дружбаны!


- Щёлк… Ну, поехали…
     Жизнь состоит из смеха и слёз и любое событие можно отнести в той или иной степени к ним. Победы и поражения, удачи и неудачи. Радость и горе, кругом. Так и только так.

Пук! Ой! Интересно, это записалось?
О чём это я?
Уж не решил ли я заделаться философом и демагогом?

Ну, тогда мне прямая дорога на Охотный ряд, один, в здание, в туалетах которого заседает множество выдающихся задниц.

Нет, конечно же, нет. Этот дневник, который, который я пишу исключительно для себя, имеет кодовое имя «Досье неудачника».
Так уж вышло, что везунчиком меня не назовёшь.

А мои друзья в юности частенько именовали меня другим титулом.
     Бредуном для них я был, я так понимаю, потому что мои идеи, равно как и мои шутки, были бредом, с их точки зрения.

Подозреваю, что бредун я для них до сих пор.
Итак, пишу для себя, а если где и обращаюсь к слушателям во множественном числе, то исключительно для того, чтобы мне потом самому было интереснее слушать. Этакая радиопостановка.

Бог дал мне телефон. Мобильный. В кредит. С диктофоном, на который я и записываю себя с историей своей жизни, чтобы потом прослушать и понять. Говорю я потому, что писать мне лень, как и всякому нормальному человеку. Наверное.

В общем, писать мне лень.
А цель дневника – узнать самому (и, может, исправить) в чём же причина моих проблем. Иначе говоря: почему я такой ДОЛБАНЫЙ  НЕУДАЧНИК?!

В общем, пациент и психоаналитик в одном лице, вначале пациент, потом психоаналитик. Раздвоение личности.

Опять куда-то не туда понесло.
Вот так всегда, доктор Джекилл, постоянно меня уводит куда-то в сторону. Ну никакой сосредоточенности!

Встаю и подхожу к зеркалу.
Как я выгляжу?
Пухлая физия с торчащими волосами.

Хитрые глаза и пара сохранившихся зубов. Ну, разве не красавчик?
Волосатое пузо, торчащее из расстегнутой рубашки. Нос несколько набок, подарок юности.

Надо любить себя, утверждают психологи.
Что ж, попробуем.

А это что?
Пук! Чёрт!
 
     Козюля из носа торчит! Прямо на волосах висит, которые оттуда растут. Сейчас выковыряю и попробую себя полюбить.

У меня брат старший, когда я маленький был, свои козюли любил. Ему тогда лет десять-одиннадцать было. А мне было пять и я запомнил. Яркое такое воспоминание. Извлекает он эту козу из носа мизинцем, смотрит на неё (у-ух! Жирная попалась!) и съедает. Вот.

О чём это я? Ах да, о любви!
Надо любить себя. Пробую. Смотрю себе в глаза (отражению), улыбаюсь во все два зуба. Очаровашка.

Я люблю тебя, морда!
Главное это произносить с чувством, с положительной эмоцией. И сразу как-то на душе легко стало и светло. И смотрю на себя, как доярка на Алена Делона. И почему меня девчонки так мало любят? Вот же он я, мечта любой женщины! В полном расцвете сил и с пустым кошельком. (М-да, надо его чем-нибудь наполнить, желательно свободно конвертируемым и в большом количестве.)

Невольно вспоминается моя первая любовь, Маринка, девушка, которую я так и не решился поцеловать. Видать, тонкой я был организации в шестнадцать
лет, тогда, когда друзья вовсю рассказывали как они «с этой, да ещё с той, да всю ночь/день» - (ненужное зачеркнуть).

А мы с другом Артёмом (который сейчас сидит) возвращались от неё как-то ночью (вечером поздним) и горланили песню, им сочинённую:

- Я КПСС не член,
Комсомола не член!
Но от тебя стоит мой член!

Вот так вот мы самоутверждались в шестнадцать, хотя я то, как раз был в комсомоле, и кем был! Секретарь комсомольской организации школы! У меня даже комсомольский билет был, который мой старший брат в девяносто втором благополучно продал в Будапеште, привезя мне взамен жвачку с Дональдом.

А тогда был девяносто первый, ещё социалистический год, и моя первая любовь Марина так и осталась платонической. Гулять-то я с ней гулял, а вот в любви, почему-то, ей Артём признавался.

Странно как-то всё получается.

А потом был Вадим, который общался с девочками самым убедительным,  аргументированным методом. У него аргумент такой был: кулак. Хлоп ей в живот и она уже с ним согласна. Во всём. И в том, что Родька бредун, лох и ещё всяко-разно, и общаться ей надлежит исключительно с ним.
 
       А потом мне:
- Родька, она сама меня выбрала.
       И она тоже:
- Мне нравится Вадим.

Потом был ещё Роберт, который одну из моих подружек за три сигареты соблазнил в период табачного кризиса.

Это что же получается?
Я лох что ли? Бредун, ладно, потому как у каждого свои тараканы в голове, каждый бредит по-своему, но лох?!

Да, сами вы лохи! Все!
Замечаю, что как-то недобро смотрю на своё отражение. (Оно почему-то отвечает тем же – того и гляди друг другу ряхи набьём!)

Спокойно!
Глубокий вдох. Выдох!

Всё, опять улыбаюсь. Думаю, с моей-то мордой мне дорога прямая – в кино. Типа Никулина или Джима Керри, хотя мне один раз сказали, что я на мистера Бина похож. Неужели я такой?

Хотя, если в Голливуд, то можно быть кем угодно, хоть задницей калифорнийского губернатора. Игра стоит свеч, а Париж – мессы, как говорил один король, которого потом замочили.

В первую очередь хочу выразить глубокую признательность, благодарность, поклон, а также объятия и поцелуи своим родителям, не поленившимся потрудиться над моим появлением на свет. Спасибо ВАМ, МАМА  и  ПАПА!

И ещё спасибо за то, что выкормили этого толстого обормота, в которого я и превратился, и до сих пор кормите.

Ну и пусть я ваш неудавшийся эксперимент, что ж, с детьми всегда так, тут как на Олимпиаде: главное не победа, главное участие! Скажу даже больше: если бы все дети оправдывали ожидания родителей, то ВСЕ на свете были бы
богатыми и счастливыми, и вообще Земля давно бы лопнула от истощения ресурсов и перенаселения.

Может, просто стоило меня запроектировать в другой день? Тогда, когда звёзды будут благосклонны? А то, я чувствую, родился под той звездой, которая является искусственным спутником Земли.

ПУК!
Ну вот, всегда так, в самый ответственный момент! Капуста, что ли?

Если бы мне было лет на тридцать меньше, то отец сказал бы, что от меня курицей воняет, как он любил говаривать в те времена. И это тем более странно, что он всегда любил курицу. Равно как и сам был не прочь выдать тираду той частью тела, которая разговаривает на непонятном языке.
 
Хочу тут сделать ещё одно отступление:
       - Граждане! Если эта запись вдруг попала к Вам в руки (мало ли: вдруг вы украли мой телефон!), то прошу Вас: немедленно сотрите её. А то я сгораю от стыда, рассказывая тайны своей жизни. Если же вы всё-таки её опубликуете (не дай Бог в Интернете!), то будете преследоваться по закону об авторских правах. (Лучше сразу отдайте мне все деньги, вырученные с её продажи. Предпочитаю евро и йены.)

Воспитывался я родителями хорошо. Отец любил пообщаться с моей задницей при помощи ремня, а мать меня жалела, в то время как я исправно таскал конфеты из шкафа и черпал столовыми ложками сгущёнку из холодильника. И только изредка, когда я попадался ей под горячую руку, отхаживала меня тряпкой с воплем:
- Ах ты, дрянь!

Да, мамки они такие! Любят своих детей.

Помню как-то, зашёл к своему другу Роберту. Нам уже тогда по тридцать было. Он ко мне в подъезд вышел. Поболтали. Потом я извлёк из рукава пузырь портвейна, который мы тут же и уничтожили. Потом в другом рукаве у меня случайно нашёлся ещё один пузырёк. Покурили. Допили. Поговорили. Покурили. Ух, хорошо!

Чувствую, моему телу как-то вдруг (и с чего бы это?) полежать захотелось. Стал домой собираться. Проходим с Робертом мимо двери в его квартиру. Попрощались. Он заходит домой, а за дверью его мама ждёт. Вернулся, значит, дорогой! Блудный сын!

И мама (а у неё в руке тапочка была) дарит ему своё материнское благословение, причём по всем местам. И сопровождает изъявление материнских чувств хорошими такими выражениями, крепкими как кирпич.

Тут с нас обеих хмель-то и слетел! С меня от смеха, а с него от материнской любви.

В общем: берегите мам, мать вашу!
Ну вот, опять отвлёкся! Что я делаю!
Болтаю без умолку, что тот попугай, из тех, которых по телевизору кажут!

А Вы и уши развесили!
Тоже мне!
Я что байки пришёл сюда рассказывать? Нет! Тут дело серьёзное!
Психоанализ, понимаешь!

Первопричину ищу моих неудач. Мой первородный грех. И где же он?
Когда я всё-таки встретился с этим миром, я молчал. Не в смысле «не говорил», а в смысле «не орал». Странно? Все орут, да?

Нет, не все. Я не орал. А чё орать-то? Я сразу начал разглядывать мир, в котором оказался.

 Уже тогда я знал, что поорать ешё успею. Зачем ради такой ерунды тратить первые мгновения своей жизни?

А как-то позже, через какое-то время, я заговорил. Моё первое слово было «баба». Мама, услышав его, умилилась: настоящий мужик! Сразу о бабах!

А родители у меня ещё молодые, и погулять им тоже охота. Мне год. Они в кино. Меня оставили со старшим братом, которому семь.

Сидим, значит, с ним. Я какаю. Улыбаюсь, гугукаю, говорю «баба!» и какаю. А он, значит, подтирает. Хорошо подтирает, тщательно. Рвёт газеты и опять подтирает. И так хорошо это делает, что вонючие бумажки с портретами вождей заполняют всю нашу комнату в коммуналке.

Короче, имидж он мне испортил. Родители вернулись, что они видят? Меня посреди этой кучи вонючей бумаги.

«Ну и засранца на свет произвели», - думают они.
Может это корень моих неудач?

А брат продолжает и дальше за мной ухаживать. В следующий раз он мне в нос бумаги натолкал – сопли вытирал.

А однажды я у него нырнул с дивана головой в пол.
Мои, незабвенной памяти, друзья, частенько ещё именовали меня тормозом. Может я с тех пор тормозить начал?

Но я, хоть мне и год всего был, хоть говорил я тогда исключительно о бабах, всёж не дурак был. Как-то однажды, мать свидетель, я ему отомстил.

Мамка усадила нас рядом на диван, дала нам по леденцу. Я со своей конфеткой быстро расправился. А братан, повернувшись ко мне, дразнился. Свой леденец он держал в открытом рту и показывал мне, всасывая его и высовывая обратно. Я глядел-глядел, приблизился к нему и хвать зубами конфету. Тогда у меня, как и сейчас, аккурат, два зуба было – сверху один и снизу. Брат от удивления рот открыл, а я конфету ту уже схавал.

Вот что значит, в семье клювом щёлкать! Братан у меня в рёв, а я счастлив.
Это была моя первая победа!
 
Вот так я тогда и двигался по жизни, поражения и победы есть, значит живой. В общем, какой-никакой, ушибленный головой, с двумя зубами, но всё же живой.

Аз есмь!
Ну, всё! Язык устал!

Я вам не тут! Вернее, я тут, конечно, но язык у меня не самая сильная часть тела, я вам не президент Советского Союза!

Вообще не помню, что бы я когда-нибудь столько говорил. Завтра прослушаю и пойму, гожусь ли я в депутаты.

Как Вам моя речь? Как язык, обороты, один…
Пук!
… чего стоит! Чёрт, я не об этом!

Ну, ладно, всё, у нас с Вами связь состоялась.
До следущей связи. Пойду, прогуляюсь.
Пока!... Щёлк.

*   *   *

Щёлк… Ик! Привет!
Кто это? Ик! А это ж мои отражения! Ой! Ик! А если один глаз закрыть? Ик! Ой! Да! Тогда я там один! Ик! Ну рожа у тебя, у меня…!

Чтой-то мне такого себя и любить-то не хочется! Ик!
Пойду в сортир! Ик!

Башмаки к чёрту! Ик! Эт я сегодня хорошо прогулялся! Ик!
Шлёп, шлёп, шлёп.
Ик! Бе – е – е – е!

Пардон! Ик! Кажется я блеванул… Ик!
Бе – е – е – е!
Эт я хорошо сегодня выпил! Ик!

Я что-то хотел сказать? Ик!
К чёрту, завтра… Ик!... скажу…
Ик! Бе – е – е – е!... Щёлк.

…Продолжение следует…