Ищейка

Вчера закрыли Колю.

Всё произошло без особых изысков и витиеватостей, абсолютно под стать бескомпромиссной будничности фразы – “вчера закрыли Колю”.

Всё ровно так и было.

Помню, мы только вернулись из “Колеса”, помню я пытался поставить "Go Wild in the Country" обожаемых мною Bow Wow Wow, помню, Алёна только успела закрыть входную дверь в мою однокомнатную съёмную, не лишённую холостяцкой лаконичности, квартиру, помню, Марк спросил громко, что-то вроде того, мол – “сколько время?”, а Коля, помню, пошёл на кухню.

Вот в этот самый момент, дверь сухо крякнула выбитым югославским замком и, едва не слетев с петель, бешено щёлкнула скулой ручки о крашеную неровную зелень стены. Радостно полетели во все стороны света какие-то уж чересчур мелкие куски чего-то, в целом, более крупного, стремительно, словно боясь опоздать со своим выходом на сцену, в наш богом забытый медвежий угол, праздничным салютом ворвалась Леди Штукатурка, и, вообще, всё, что обычно в таких случаях вертится и кружится – завертелось и закружилось.  И собственно, далее по программе - как в дурацкой постановке провинциального театра на темы из жизни провинциального театра, на пороге возникла милиция.

После короткого замыкания/знакомства нас всех увезли по дороге из жёлтого кирпича.

Потом меня, Алёну и Марка отпустили, а вот Колю попросили остаться.

Светит Коле теперь лет шесть-восемь и, ясное дело, не за то, что он растил на чердаке своего загородного дома какого-нибудь ящера с острова Комодо или невзначай приторговывал из-под полы позапрошлогодними китайскими фейерверками. В общем, “два-два-восемь” всегда очень серьёзно.

По выходу из отдела я, Алёна и Марк двинули в бар “У Тома”, где, перемешав различных жидкостей, напились до пограничного состояния. Вышеобозначеный Том, в качестве дивидендов за гостеприимство, получил от нас разбитую бутылку водки, порванное сукно на бильярдном столе и мастер-класс по синхронному сваливанию не расплатившись. Под занавес этого алкотрипа, очутившись в одном махровом рокабилли-кабаке на окраине города, и будучи, после всего загруженного в себя, уже на периферии сознания,  мы дали друг другу клятву вытащить, чего бы это нам не стоило, Колю из тюряги.

Потом мы ещё выпили…

И ещё…и ещё…и ещё…etc…

А когда мы напились до того, что не могли больше пить, мы заказали выпить ещё.

Последнее что помню, это то, как я, сняв рубаху и взобравшись на стол, нервно дёргая конечностями, один в один как паук с Марса или откуда они там прилетают, танцевал с какой-то рожей под “Ищейку” Элвиса.

На следующий день мы проснулись в раскуроченном, давешним милицейским визитом, голодном брюхе моей квартиры. Едва продрав глаза, мы разошлись в разные стороны. Разошлись, чтобы больше никогда не увидеться. Алёна сказала – “Пока!”, и, опустив глаза долу, сжимая со всей силы, да так, что побелели костяшки пальцев, свою сумочку, ушла налево. Марк сказал – “Пока!”, и что-то усердно выискивая в мобильнике, как-то боком, неловко, словно Дональд Дак ускакал направо. Я хрипло сказал в пустоту комнаты – “Пока!” и остался на месте. Мне некуда было идти. У меня оставалось ещё немного денег, ровно настолько, что бы оплатить аренду квартиры на два месяца, ну и там туда сюда.

“Что ж”- подумал я, - “Летние денёчки” были хитом нашего квартета, но теперь я на пороге сольной карьеры”.

Так я остался один. Один как грёбаный Фил Коллинз без своих грёбаных барабанных палочек. Я для чего-то утвердительно покачал грязной головой, встал и включил чайник.

Потом взял со стула полотенце, намочил под краном и обмотал им трещавшую по швам вселенную венчавшую мою чёртову шею.

Затем я подошёл к окну и стал смотреть на залитый полуденным солнечным светом двор. И вдруг, словно что-то щёлкнуло в моей голове, и я подумал, что этот миг я, возможно, буду помнить всю свою оставшуюся жизнь. Да, как пить дать, буду помнить. Буду помнить и это странное летнее утро, буду помнить и эти резкие гудки машин, буду помнить и этот двор полный тёплого июльского солнца, буду помнить, как ушли Алёна и Марк и, конечно же, буду помнить и это странное ощущение. Ощущение непроходящей тоски. Ощущение, которое родилось вчера, когда я слил операм из отдела моего друга Колю со всеми потрохами.

Ничего личного, просто так сложилось. Просто так стал вопрос – или он или я.

Голова вдруг разболелась ещё больше. Я отвернулся от окна. Тихонько начал булькать закипающий чайник.

Я закрыл глаза.