Амазонская авантюра. Глава 25

Когда машина тронулась, Ник, неизвестно почему, привстал и из бокового кармана рюкзака извлёк катушку с чёрными нитками. Он всегда готовился к путешествиям основательно, в смысле, запасаясь необходимым. Оторвав кусок, около метра, он один конец привязал к лямке рюкзака, а второй к запястью левой руки. Саму лямку, он выпустил за край полки так, чтобы она была бы видна при мимолётном взгляде на неё. Чёрт знает, почему он это сделал. Во всяком случае сам он в тот момент не имел ответа на этот вопрос.
Автобус, сильно задержавшись в пробках, вырвался на оперативный простор, когда достиг шоссе Пан Американа Норте, которое вело на север страны. Через минут сорок он остановился в том месте, где все водители междугородних автобусов притормаживали на полчаса для того, чтобы добрать пассажиров на не заполненные места. Сейчас здесь скопилось около тридцати машин в ожидании тех, кто желал поехать, в том числе и автобус Ника. Он сидел, глядя в окно и наслаждаясь предвкушением путешествия. Отцепив флягу от ремня, он открыл её крышку, и сделал несколько глотков. Красное вино растеклось животворной влагой, смочив его горло и заставив сердце биться сильнее. Всё, казалось, было не так, уж, и плохо. В конце концов, у него было немалое количество контрабанды, которое могло принести хороший доход, если бы он правильно распорядился ситуацией. А, ситуация была такая: товар показал себя очень ходовым в Лиме, единственное чего не хватало, это точек сбыта. Вполне возможно, что дополнительные точки не были попросту обнаружены в самой столице Ником. Казалось, что уже все знают, что такое "русская лента" обозвав её "la cinta rusa", но товар перестал сбываться, так как все центральные текстильные магазины были забиты им под завязку. Переизбыток  товара и вызвал это путешествие в провинцию. Это только кажется, что две массивные сумки с "la cinta rusa" не могли быть избыточными для торговли в Лиме. На самом деле сбыт её, определялся прежде всего наличием конкурентных товаров. Ведь, не торговали, же, только ею. Она могла и залёживаться подолгу без движения, поскольку многим покупателям требовалось и нечто другое. Как бы там ни было, а Ник располагал несколькими тысячами долларов, если бы он обратил капроновую ленту в звонкую деньгу... За окном суетился народ, водитель вновь открыл багажник (видимо, прибыли новые пассажиры). Громоздкие сумки были заброшены, и люк захлопнулся. Через мгновение, кто-то постучал в окно Нику. Он повернул голову на стук, и увидел, о чём-то, жестикулировавшего ему метиса. В приоткрытую вверху форточку донеслось:
- Вы не знаете, куда следует бус?
- До Чамботе, - ответил Ник, хотя, наверняка этого не знал, так как, за ненадобностью, не удосужился спросить, при покупке билета, о конечном пункте следования автобуса.
- А, разве он не идёт до Пьюры? - продолжил допытываться надоедливый вопрошайка.
- Я не знаю! - ответил Ник, испытывая сильное желание отвязаться от этого метиса.
- А, сколько стоит билет? 
Этот нахал, явно, терзал его терпение.
- Послушайте, обратитесь к шофёру, он Вам всё расскажет. Я не знаю сколько стоит!
Хотелось курить. Но, автобус, вот-вот, должен был тронуться, и Ник остался на своём месте, справедливо полагая, что чем дольше он воздержится, тем слаще будет выкуренная им сигарета. В углублении, между сиденьями, водитель подставил доски, опёршиеся на борта двух крыльев прохода, и на них сели дополнительные пассажиры. Таким образом, водитель и контролёр, зарабатывали неподотчётные деньги, складывая чистую прибыль в свой собственный карман. Автобус, наконец, тронулся, и Ник нажал на кнопку под подлокотником, откинув сиденье назад. Скорость была приличная. Чем больше автобус углублялся в новостройки частного сектора, который занимал совершеннейшую пустыню, тем свободнее становилась дорога. Прошло около десяти минут, как они тронулись с места, когда Ник, вдруг, неожиданно для самого себя, почувствовал какую-то внутреннюю тревогу. Это было странное гложущее чувство, передавшее что-то, что не поддавалось расшифровке. Так, в неведенье прошла ещё одна минута. И, вдруг, Ник, обратил свой взгляд наверх, туда, где был край полки, на которой лежал рюкзак... Лямка, которую он выпустил наружу, отсутствовала. А, на запястье его левой руки болталась оборванная нить. Кровь прилила к вискам, он вскочил, чуть не треснувшись затылком об эту злополучную полку, и до смерти напугав сеньору, которая занимала соседнее с ним место. Выбравшись в проход, он оглядел внутренность полки и ничего там не обнаружил. Первой его мыслью было, что рюкзак по инерции сместился взад или вперёд, когда автобус трогался или тормозил. Но, нет, этого не могло быть, хотя бы потому, что он, и так, с силой загнал его туда, да и вещи других пассажиров помешали бы ему передвинуться.
- Кто видел, куда делся мой рюкзак?! - проорал в бешенстве Ник. Все молчали.
- Я спрашиваю, кто видел, куда делся мой рюкзак?! - его кулаки нервно сжимались.
И, та самая женщина, что воскликнула, "молодой человек, он не войдёт туда, очень узкие полки", тихо сказала: " Когда мы останавливались, чтобы добрать пассажиров, один парень, сидевший на заднем сиденье, поднялся и подойдя к вашему рюкзаку, вынул его и вышел вон из автобуса".
- Почему же вы не предупредили меня? - спросил убитым голосом Ник.
- Я думала, что это Ваш друг!
Господи, какое нелепое заявление! И он понял, что она испугалась предупредить его, так как у вора мог быть сообщник, оставшийся до сих пор в салоне, и он, запросто, в отместку сделал бы то, что здесь довольно часто практиковалось - проходя мимо свидетеля произошедшего, помощник вора или он сам, могли, в отместку и назидание другим, ударить открытой ладонью, где между средним и безымянным пальцем зажималось половина опасного лезвия, по щеке доносчика. Тогда, половина щеки отвисала открытой раной, и лицо до конца жизни было бы обезображено. Люди боялись. И, когда, свидетелей грабежа опрашивали, они, как правило, молчали, справедливо полагая, что полиция их не защитит. И, что, теперь, было делать?   
Перелезая через импровизированные скамейки и головы пассажиров, которые сидели в проходе, Ник добрался до водителя.
- Какого чёрта... остановите бус! - крикнул он.
- Что случилось? - обернулся к нему шофёр.
- У меня украли рюкзак! Там было оружие и ценные вещи!
  При слове оружие, водитель сглотнул так, что его кадык чуть не выскочил наружу.
- Скоро будем проезжать полицейский контрольный участок, там остановлю, если желаете, сеньор,- ответил опешивший шофёр.
- Через сколько минут, - спросил Ник.
- Минут через десять. Там можете написать заявление, - сочувственно произнёс водила.
   Ник, в полной прострации, пробрался к своему месту. Не было никаких мыслей, кроме одной. И она билась, как пульс: "Вернись, вернись, вернись!" Сев на своё место, он машинально достал пачку "Кэмел", вынул сигарету и прикурил. Никто не сказал ему ни слова в протест." Так, - рассуждал он, - оружие и одежда пропали безвозвратно, но документы всё ещё со мной." Тут, он на всякий случай, ощупал внутренний карман. Да, всё было на месте. "Деньги? Чёрт, большая часть денег пропала вместе с рюкзаком!" Но котрабанда, заложенная в багажный отсек, оставалась. Первый порыв его был, выйти и вернуться назад. Ему казалось, что нет больше смысла в путешествии. Но наличие партии товара внизу, всколыхнуло в нём надежду на то, что он справится и с этой ситуацией. И, опять, всплыло в сознании: " Не надо никуда ехать, Ник!" "Чёрт, чёрт, чёрт! Ну, уж, если на то пошло, то поеду назло всему"- решил он. Находясь весь в своих мыслях, Ник, выбрасывая в окно окурок, вдруг, обратил внимание на то, что автобус едет уже не по прямому, как стрела шоссе, но резко поднимается по серпантину на склон, левая сторона которого выходила к океану. Туман и далёкий шум прибоя, показывали, что город остался далеко позади. И он во второй раз стал пробираться к водителю.
- Послушайте, и где же обещанный полицейский участок? - Ник готов был прибить водителя. Он чувствовал, что его нагло провели. Из него сделали лоха, а этого он не терпел.
- Простите, я проехал его. Я просто забыл. Но Вы можете обратиться в комиссариат в Чамботе. Там вам помогут.
- Чёрт-с, два, помогут, - выругался Ник.
Теперь, было глупо вылезать из автобуса. Надо было продолжать движение. И он решил для себя, что это здорово, преодолеть всё, и несмотря на препятствующие обстоятельства, продолжать идти вперёд. Чем больше сопротивления оказывалось ему, тем сильнее срабатывала пружина его упрямства. Ему скорее доставило радость, чем огорчение, случившееся, как бы ни абсурдно в тот момент это звучало для него самого...