Минет в бирюзовых тонах

Если у всех нормальных людей есть ангелы-хранители, то мне от природы выдан какой-нибудь черт вместо ангела - именно он несет меня в странные места, к невнятным людям и приключениям, без которых вполне можно было бы обойтись.
В общем, я очень везучий.
Однажды вечером сидел я за столиком в клубе, попивал разнообразные спиртные напитки, разглядывал девиц и дам за соседними столиками - в общем, все было как всегда. Беды, повторюсь, ничто не предвещало. Народу прибывало, уровень спирта в крови увеличивался, и расположение духа у меня было самое благостное.
Когда он подсел за мой столик? Не заметил, честное слово. Я вообще его заметил только в тот момент, когда обнаружил, что мы увлеченно обсуждаем творчество Густава Майринка, а столик перед нами уставлен пустыми бокалами от коктейлей. Какой он был? Кудрявый блондин, чуть старше двадцати, очень аккуратный, очень ухоженный - одним словом, мальчик из приличной семьи, в анамнезе музыкальная школа, бальные танцы, золотая медаль, третий курс хорошего университета и какая-нибудь скромная Машенька в качестве подруги сердца.
- ...и он всегда описывает путь к идеалу, - пылко толковал мой собеседник. - Путь к гермафродиту, к Бафомету.
- Соединение мужского и женского через преграды эго, - добавил я. - Тебя как зовут-то?
- Миша, - сказал он и лихо опустошил свой бокал. Щелкнул пальцами, подзывая официанта: - Повторите.
- Мама знает, что ты столько пьешь? - спросил я. Миша загадочно посмотрел на меня сквозь густые пушистые ресницы.
- Она многого про меня не знает, - ответил он и продолжал: - Вы очень верно подметили про соединение. Духовно сложившиеся, развитые люди должны продолжать свой путь, и одной из ступеней этого пути является соединение женского и мужского. По Майринку это соединение 2х людей, но если рассмотреть его занятия эзотерикой, то это нахождение человеком в себе мужчины и через другого нахождение в себе женщины. Это верх, конец пути - становление гермафродитом в духе.
От долгого монолога у него пересохло в горле, и Миша выпил еще.
- Тебе не много?
- Я свою норму знаю, - ответил он.
- Если упал, значит, хватит?
Миша застенчиво улыбнулся, разглядывая оттенки голубого в стакане "Кюрасао".
- С вами так интересно, - смущенно признался он.
- Со мной всегда интересно, когда не страшно.
Потом в памяти у меня наступил провал минут на пять, а когда сознание прояснилось, то я обнаружил, что говорим мы с Мишей про женский пол, и эта тема нашла в наших сердцах отклик более горячий, чем Майринк. Все логично: надо быть ближе к реальной жизни.
- Ну посмотрите на них, - сказал Миша, обводя рукою заведение. - Страшные, размалеванные дуры. Кривляются и дергаются только ради того, чтобы подцепить очередного мужика на ночь. Поговорить с ними не о чем. Чувств у них нет.
- Те, с какими можно поговорить, в такие клубы не ходят, - заметил я. Миша вздохнул.
- Они теперь вообще такие. Мои сокурсницы... - он допил коктейль и закончил: - Ощущение, что я работаю в Кунсткамере. Паноптикум уродок.
- Девушка-то есть? - поинтересовался я. Миша криво усмехнулся.
- Нету. И не надо.
Я пожал плечами.
- Странно, конечно. Хотя если организм не требует...
Миша загадочно улыбнулся.
- Требует. Еще как требует.
И положил руку мне на колено.
Я никогда так быстро не трезвел!
- Миш, - сказал я, убирая его руку. - Я не по этому делу.
- Совсем?
- Совершенно.
Миша повертел в руках пустой бокал и произнес:
- Понятно. А минет?
- А в рог?
- Понятно, - вздохнул Миша. - Жалко...
Можно было бы добавить к истории какое-то моралите, но городскому негодяю сие не положено по чину.
И я просто ушел домой.