Сказка. ч7. гл. 50. В начале трудного пути

РАЗДЕЛ 2. В НАЧАЛЕ ТРУДНОГО ПУТИ

   Очутившись вновь на старушке-Земле,  принялись мы думать да гадать: а с чего, собственно, начинать?  Все ведь шло и так, как будто бы, само собой. Мерзавцы  неплохо уничтожали сами себя в бесчисленных бандитских разборках, в борьбе за передел собственности и сфер влияния… чем наша троица могла им в этом помочь? Да и столкновение  империи Желтого Дьявола с талибами имело свои положительные стороны. Словом, куда ни взгляни – дела шли сами по себе, так что можно было бы, в принципе, только отслеживать ход естественных событий. Но мы, слишком хорошо знавшие  тяжесть десницы божьей, отчетливо осознавали, что именно так поступать было нельзя. Надо было что-то придумывать, причем весьма срочно: в любую минуту Господь мог призвать всех к себе и устроить разбор полетов по полной программе.
- Напугать мне, что ли, мерзавцев до полусмерти? – размышлял вслух Дух, -  к примеру, эпидемией? Сибирской язвы какой-нибудь, или еще какого вируса-сортируса?
- Джихад бы им объявить, вот что сейчас нужно, - бормотал Хомяк, но тут же, спохватившись, воскликнул:  - то бишь Крестовый поход во имя спасения мировой цивилизации и истинной Веры! Верно я говорю?
  Из вежливости мы промолчали, а  я подумал: - а ведь старый провокатор запросто мог бы столкнуть две мировые религии именно в форме эдакой битвы джихада с крестовым походом! Хорошо, что Господь подобного не попустит – никогда и ни за что!
- Господа-товарищи, - заявил я, наконец, - есть тысячи способов столкнуть лбами злобных религиозных фанатиков с апологетами Желтого Дьявола, причем не прибегая к подобной дешевой экзотике!
И стал развивать свою глубокую мысль:
- как известно, любой  предприниматель скорее удавится, чем лишится своих капиталов, нажитых отнюдь не трудами праведными. Даже сама мысль  об этом способна толкнуть его на какие угодно безумства, включая преступления, в том числе и против человечества.  В недавней истории отмечены случаи, когда вернейшие лакеи (и, по совместительству, друзья) Желтого Дьявола становились едва ли не злейшими врагами последнего, например, попытавшись выбить из него долги. Вспомним, например, эпизод попытки Франции обменять долларовую наличность у США на золото. Речь шла всего-навсего о  семистах миллионах, и что же?  Дошло почти что до разрыва дипломатических отношений! Как известно, три четверти всех выпущенных в Штатах казначейских билетов бродят сейчас по миру, подпитывая и поддерживая сомнительную финансовую, и, следовательно, экономическую мощь этого всемирного жандарма. Вот бы их собрать в кучку да предъявить американскому казначейству одновременно, неназойливо предлагая в обмен на них  товары да недвижимость в эквивалентных пропорциях! Сколько мерзавцев при этом издохнет от злобы?
- Ты гений, Парамоша! – едва не рыдая от внезапно нахлынувших чувств, взревел Дух, - и как я только сам до этого не додумался! Сейчас же приступаем к процессу, так сказать, долларособирательства в особо крупных размерах! Вперед, сыны Отчизны! Наступает день нашей славы!
Хомяк сидел, нахохлившись, и явно в процессе затаивания злобы. Несколько секунд он размышлял, что бы такого предпринять для восстановления своей в очередной раз пошатнувшейся репутации, и, наконец, придумал:
- денщиков здесь никто не спрашивает, - прошипел он, - а что касается сбора долларов, то я этот вопрос обдумывал еще в 1979 году…
Тут пришел черед возмущаться мне:
- Подумаешь, он  думал! – воскликнул я, - индюк тоже думал! Думать, между прочим, никому не запрещается, а вот врать – нехорошо! В том приснопамятном году тебе было не до интриг – власть бы удержать! И, кстати, авторство этой идеи принадлежит все-таки генералу Де Голлю, а не нам с тобой, и нечего тут спорить о праве первородства!
Хомяк не нашелся, что возразить, и выместил всю свою безразмерную злобу на денщике. -  Как стоишь перед офицером, скотина?! – внезапно зашипел он на Духа, - смирно! Руки по швам! Налево кругом – шагом марш! Запевай строевую!
И пришлось злосчастному Азазеллу вновь импровизировать на ходу, дабы выполнить волю господина. И получилось у него черт знает что, - впрочем, как всегда:

Волчий вокал. (Песенка-импровизация)

Господа! Поднимите шипучий
Ослепительно белый бокал…
Вряд ли вам здесь  представится случай
Ночью выслушать волчий вокал.

Между тем и гиена, и ласка,
И противный облезлый шакал,
Как и люди, нуждаются в ласке,
Любят мясо и лучший вокал!

Но даров, кроме волчьего воя
И пронзительных рявканий льва,
От которых дрожит все живое,
Звери прерий дождутся едва…

То есть, если точнее – едва ли!
Словом, каждому нынче – свое!
Но не буду читать вам морали,
Ибо сами вы – то же зверье!

Негодяи, двуногие звери,
Нацепившие крест и чалму,
Как вы смеете что-то о вере
Нагло врать… да кому же? Кому?!

И себе, и соседям, и Богу,
Вплоть до пней, скорпионов и скал!
Выхожу я один на дорогу
И исполню свой волчий вокал…

- Достаточно, - прервал денщика, наконец, Хомяк, - что это ты тут изобразил? Это мало чем похоже на бравую солдатскую песню!
- Виноват, ваше высокоблагородие! – весело зачастил демон, - готов понести заслуженное наказание и все тяготы солдатской службы!
- Вольно, вольно, - осклабился имам, - можешь оправиться и покурить! Заодно и обед нам приготовь с господином Парамоном!
- Слушаю, ваше вельможное сиятельство! – еще бодрее прежнего рапортовал Дух, - разрешите идти?
- Ступай, ступай на кухню, - милостиво позволил  апологет двух религий, - свистнешь, когда все будет готово!
Забегая вперед, сообщаю вам, что старик совершил непоправимую ошибку. Знал бы он, откуда возникли легенды о Соловье-разбойнике!
На какое-то время пришлось мне остаться с занудным собеседником тет-а-тет. Хомяк, удовлетворив свое тщеславие, долго не мог остановиться, расхваливая свою мудрость и прозорливость; в стотысячный раз начал он рассказывать, как  перехитрил проклятых янки в далеком 1979 году только потому, что Аллах… то есть Ахурамазда… то есть Бог ему помог… и все такое... в том же духе.
- Чтоб тебя, старик, приподняло да шлепнуло, - успел подумать я, - и тут  случилось нечто невообразимое. Раздался страшный грохот, мебель в комнате сорвалась с мест, и нас подхватила какая-то страшная неведомая сила, швырнув сначала под потолок, а затем звучно шлепнув на цементный пол.
- Война! – мелькнуло у меня в голове, - доигрались все-таки!
Кто и до чего доигрался, сейчас обдумывать было совершенно некогда, ибо какой-то неопознанный вихрь подхватил наши бренные тела и сквозь разбитые окна понес в неизвестность.
- Спаси, Аллах! – Взревел Хомяк, улетая в совершенно неизвестном направлении. А меня несло куда-то под облака.
- Нет, не война, - размышлял я, постепенно набирая скорость и высоту, - скорее, смерч, торнадо какое-нибудь…
В  этот момент грохот вихря, несшего нас за горизонт, стал напоминать что-то, давно забытое, - а именно, былину о некоем известном богатыре, сцепившемся путем-дорогой с неким разбойником Одихмантьевичем.
- Да что же (или кто же) так свистит? – недоумевал я, - неужели Бог? Делать ему больше нечего! Да и как совместить такие несовместимые понятия, как промысел Божий и разбойничий посвист?! Ересь какая-то получается, господа-товарищи!
  Отгоняя от себя грешные мысли, я суеверно перекрестился, и в ту же минуту свист и ветер утихли; облака вновь стали удаляться вверх, зато снизу стремительно приближался лес.
- Далеко не мягкая посадка предстоит бедному перегрину, - горестно рассуждал я, паря над просторами родной земли, - интересно, чем же все закончится в этот раз?
- Ничего в этом интересного нет, Парамоша, - услышал я вдруг прямо над собой, и крепкая рука… то есть лапа ухватила вашего покорного слугу за шиворот.
- Потом все разъясню, а сейчас полетели догонять вон того старого дурака!
  Спустя несколько секунд я различил падающего вниз  Хомяка, шаровары которого, как могли, тормозили  скорость его снижения, вследствие чего падал он вниз головой, и чалма, предательски вывалявшись из-под улетевшей папской тиары, размоталась почти наполовину. За нее-то и ухватился Азазелл, и, подхватив нас обоих, вихрем понес куда-то в светлую даль.
- Все только начинается, джентльмены, - весело приговаривал он, - и не вам, пророкам и мудрецам, пугаться какого-то нелепого соловьиного свиста! Извините, что шутка получилась столь затяжной и громкой, но ведь хорошо все то, что хорошо кончается! Мы еще сходим втроем в штыковую атаку, еще не раз порубаем шашками мировую буржуазию… верно я говорю, ваше высокоблагородие?
   Хомяк помалкивал и привычно копил злобу. Возражать ему явно не хотелось, ибо старик отчетливо осознавал, с какими неприятностями предстоит столкнуться в процессе свободного падения и далеко не обязательно благополучного приземления.
А я думал о том, что если это – начало великих дел, то какое-то оно странное. С одной стороны, оно начиналось как будто бы со стремительного взлета, а с другой – едва не привело к полному краху всех иллюзий и идеалов… впрочем, в конце концов, божественный промысел в лице старого дьявола вмешался в наши судьбы и не дал низко пасть… словом, было о чем поразмышлять на досуге.
- Летите, голуби? Летите? – Раздалось откуда-то сверху.
- Бог? – инстинктивно подумал я. – Быть того не может: откуда у Господа такой пронзительный звериный рык?!
- Не признали, что ли? – гремело из-под облаков, - а ведь это я, - можно сказать, ваш херувим-хранитель! Уж совсем было собрался вас того, схватить за воротник, да старина Азазелл опередил!
- Шатун! – радостно закричали мы одновременно (при этом Дух даже выронил нас, но, на счастье, мы были метрах в трех над озером, так что все обошлось благополучно). А наверху хищник-херувим и дьявол-серафим заключили друг друга в богатырские объятия, не прерывая полета. Тут я сообразил, что старик-то мог и утонуть, ибо что-то давненько не показывался на поверхности. А заодно вспомнил, что и сам-то еле держусь на воде, что сейчас октябрь и у меня ревматизм,  и дико заорал:
- Хватит обниматься, спасите наши души! СОС!
  Через минуту  мы грелись на берегу у гигантского костра, наспех  разведенного нашими крылатыми спасителями. Протягивая руки в огню, я размышлял о том, что Шатуна, верно, нам Бог послал… может быть даже, что этим он не ограничится, и будет у нас еще немало  союзников в предстоящих великих сражениях со Злом и его носителями. Но уже закрадывались в голову нехорошие мысли: а сами-то мы кто?!
- Ты, Парамоша, не переживай особенно, - подслушал мои мысли Азазелл, - мы – вполне нормальные, и даже, можно сказать, любимые Богом физические и юридические лица. Богу виднее, чем тебе, гунявому, кому поручить богоугодные дела, а поручил-то он их как раз нам! Так о чем разговор? Нам ли быть в печали? Причастимся, друзья мои!
И извлек из кармана скомканную скатерть-самобранку.
- Вспомни свою вторую ипостась, старая, - торжественно проблеял он, - и обеспечь нашу честную компанию вкусной и здоровой пищей!
  Самобранка с явной неохотой, но с отчетливым осознанием неизбежности  предстоящего служения, молча расстелилась на траве и стала быстро заполняться какими-то давно забытыми древнерусскими яствами.
И вечеря, постепенно переходящая в Лукуллов пир, стала стремительно разворачиваться в каком-то Богом забытом лесу. И когда стемнело, и  из чащи послышалось зловещее уханье филина, из глубин темного неба ударил яркий прожектор и ехидный голос Буки прокричал:
- ага, вот они где! Как всегда, в полном сборе и, понятное дело, за любимым занятием! Стыдно, молодые люди, забывать старых друзей  - особенно когда те голодны и возвращаются с края Вселенной!
  И около нашего бивака с грохотом опустился Пегас, из недр которого выкатились вечно неунывающие мизантропы-Пришельцы.
   Дух нехотя подвинулся, а гризли гостеприимно поклонился, приглашая к застолью, хотя все прекрасно понимали, что эти незваные и бесцеремонные космические хулиганы ни в чьем приглашении никогда и не нуждались. Поставить их на место могли лишь Бог, да еще, пожалуй, Дух; последний был, впрочем, в хорошем расположении духа, и поэтому ограничился крепким рукопожатием  и столь же крепкими подзатыльниками.
Пиршество продолжалось до утра. Так, не совсем стандартно, но зато в духе времени начиналась наша новая эпопея.