Сказка. ч7. гл. 50. раздел3. ехали мы, ехали

РАЗДЕЛ 3. ЕХАЛИ МЫ, ЕХАЛИ…

  С чего-то надо было начинать. Идей и прожектов было много, а желания что-то делать – не было никакого. Эти противоречия требовали незамедлительного разрешения, но об этом не хотелось даже думать: стоило нам придти к какому-то соглашению – и тогда пришлось бы что-то делать. А не хотелось. А приходилось. И мы, как обычно, стали валить все друг на друга.
- Слушай, гризли, - вкрадчиво и льстиво начал Хомяк, -  ты только что возвышен Господом нашим… неужели тебе не хочется еще больше возвыситься в глазах его?
- Я, в общем-то, не против, - неуверенно пробормотал крылатый хищник-херувим, - но не совсем уверен в своих ничтожных способностях…
- Не прибедняйся, - пренебрежительно прервал его Дух, - после стольких-то подвигов во имя Веры и Господа ты еще сомневаешься в себе? А разве тебе не ведомо, что последними  Божьими декретами неуместное сомнение приравнивается к основным смертным грехам? Подобными нелепыми высказываниями ты как бы бросаешь тень на Промысел Божий, старик!
Гризли застыдился и даже покраснел сквозь толстую бурую шкуру.
- Да я, в общем-то, ни на чем и не настаиваю, - застенчиво произнес он, - другими словами – к свершениям готов. Что от меня потребуется?
- Способен ли ты поразить Зло, как Георгий-Победоносец – дракона? – грозно вопрошал Хомяк, - и чувствуешь ли в себе силы клыками и когтями рвать его на части?
- Кого-кого? – испуганно переспросил  Шатун, - Георгия? Или этого самого… дракона? На святого лапа бы не поднялась, а что касается змея – этот вопрос надо бы как следует обдумать… к примеру, представить основные тактико-технические данные противника, его диспозицию, возможные планы, наконец…
- Ого, - подумал я, - а ведь этот зверь многому научился за последние годы! Просто Кутузов какой-нибудь, или даже маршал Жуков! Ай да Хомяк, ай да прозорливец! Неплохо придумал -  свалить Господне задание на толстую медвежью шею. В случае успехов и побед Шатуна на поприще борьбы с мировым терроризмом можно легко приписать себе все его заслуги, а  возможную конфузию целесообразно свалить на бестолковость исполнителя. И решил прощупать почву:
- Слушай сюда, животное! Дракон мирового Зла в настоящее время принял облик международного терроризма – почему, не знаю, но сейчас  принято так считать. Честно говоря, я не стал бы особо выделять господ-террористов всех уровней из сонма прочих слуг Диавола – бандитов, хулиганов, биржевых спекулянтов, наркоманов и торговцев наркотиками и  так далее… но, как говорится, мировое сообщество вынесло резолюцию относительно создания антитеррористического фронта… стало быть, придется прислушаться к мнению этой авторитетной организации.
  (Господи, - мелькнуло в моей голове, - и с чего это сбиваюсь на казенные штампы? Своих слов и мыслей нет, что ли?)
- Иными словами, - продолжал я, - в круг твоих задач отныне входит сбор разведывательных данных  о планах и расположении преступных групп. При благоприятных условиях можешь растерзать супостатов самолично, а в случае невозможности самостоятельных действий передавай полученную информацию в ближайший  антитеррористический центр, или, в крайнем случае, старине Азазеллу. Твое хищническое прошлое позволяет надеяться, что границы государств, в которых происходят бесчинства, будешь пересекать беспрепятственно, да и лапа у тебя, как посмотрю, тяжелая, и клыки пока на месте! К тому же  подаренные Господом крылья донесут вашу бурую тушу до любого географического пункта в считанные мгновения. Так или не так, господа-товарищи?
Никто не возражал.
- А нельзя ли уточнить, - неуверенно спросил Шатун, - с чего начать, точнее – откуда? Я в политике слабо разбираюсь; кто там “террорист”, а кто не террорист, судить мне, старому, крайне трудно. Вот если бы мне четко указали, что, например, уничтожать следует вооруженных людей, одетых в камуфляжную форму и говорящих на языках фарси и дари, все было бы ясно. Или, к примеру, всех рыжих, или одетых в шаровары… или  еще кого-то – мне все равно, лишь бы цель была ясна и сроки обозначены!
   Мы переглянулись: как ни глуп был  зверь, а определенная логика в его словах присутствовала. Скажи ему, “бей талибов”, так он, пожалуй, уничтожит все пуштунское мужское население! А уточни: “уничтожай душманов”, то не поздоровится уже и прочим обитателям Афганистана и присоединившимся к ним добровольцев из арабских и прочих мусульманских стран! Если же принять за главный признак террористичности  скверный нрав, садизм, склонность к насилию, то следует признать, что мало кто из живущих на Земле имеет право на существование. Кроме того, как известно, медвежья логика не совсем совпадает с человеческой. Всякий пушной зверь просто обязан ненавидеть человека с ружьем. К тому же, в известной степени мы все для крупных хищников – потенциальная добыча, так что если Шатун начнет драть людей, руководствуясь одному ему понятными соображениями… словом, помощник у нас намечался тот еще!
    Получалось, что медведь нуждался в постоянном контроле кого-то из нас. С другой стороны, шатун – не домашняя собачка, так что сопровождающий этого зверя постоянно подвергался бы ненужному риску.  Слова попросил Дух:
- господа! – взволнованно начал он издалека, - негоже нам, избранникам Господа, увиливать от своих почетных обязанностей. Как это ни грустно, всем придется потрудиться на ниве бдений и на поприще тщания. С другой стороны, не будем скрывать, что народ мы – злобный, вспыльчивый, тщеславный и склонный к неадекватным поступкам. Следовательно, каждый из  здесь присутствующих нуждается в постоянном внешнем контроле над собой. Предлагаю решить этот вопрос следующим образом: пусть же отныне каждый из нас следит за всеми остальными и по мере сил удерживает от опрометчивых поступков и проступков! Силовое  воздействие на проштрафившихся  рекомендую доверить мне лично. Из этого следует, что работать будем в коллективе, а решения принимать придется коллегиально.
- А если, например, ты сам проштрафишься, - проворчал вечный скептик Бука, - кто тогда на тебя воздействует? Я, например, категорически отказываюсь от любых попыток силового давления на твою козлоподобную личность, да и другим не советую!
- Я сам себя высеку, - неожиданно ответил Дух, - чем Азазелл хуже какой-то гоголевской унтер-офицерской вдовы? Обещаю сечь со всем усердием строго в назначенных объемах!
- Ну, если так, - пробормотали озадаченные Пришельцы, - тогда, пожалуй… что ты  на это скажешь, старый интриган?
- Похоже, что намечается консенсус, - мудро ответствовал Хомяк, - действительно, почему бы не принять это предложение? Наступает время поиска и уничтожения противника! С чего начнем?
- А где, интересно, мы сейчас находимся? – поинтересовался я, - не мешает выяснить координаты этой местности.
- Что тут выяснять, - парировал Бука, -  где-то в центре Европейской части территории бывшего СССР. Ну, и что же из этого следует?
- А вот что, дружок: двигаться нам предстоит на юг – то ли в сторону Кавказа, то ли через Среднюю Азию куда-нибудь под Кандагар. Именно там происходят великие события, и  наш долг…
- Ты, кажется, что-то говорил о том, что бандит и хулиган не лучше и не хуже террориста, - ехидно напомнил Бука, - тогда зачем так далеко ходить? Здесь этого добра мало?
- Больше, чем нужно, - с горечью подтвердил Бяка, - и не только здесь! Куда не бросишь взгляд, всюду одна и та же картина…
- А кто возражает? – возразил я, -  можно  и отсюда начинать… или, например, устроить битву в пути, очищая территорию страны по линии Москва - Кандагар, Кандагар – Урюпинск, Урюпинск – Петрозаводск…
- Зачастил, зачастил, - прервал затянувшийся перечень географических пунктов Дух, - хватит кичиться своим знанием географии! А как  ты собираешься  выделять в толпе негодяев? Паспорта станешь требовать? А что, в документах разве указывается, что, например гражданин Сидоров является хулиганом и наркоманом, а Петров – агнец божий?
- Позвольте возразить, - вмешался Хомяк, - но есть определенные признаки, я бы даже сказал – критерии, по которым легко отличать агнцев от козлищ!
- А ведь мы уже сталкивались с этим, - воскликнули Пришельцы, - стареешь, Хомячок! Забыл, как мы опрашивали массу населения ряда стран, выясняя, кто служит Богу, а кто – Сатане? И все почему-то, не сговариваясь, записывались в агнцы!
- Спрашивать с этого момента никого ни о чем не будем, - менторским тоном объявил старый понтифик, - необходимо  просто приглядываться как можно внимательнее, а уж Зло, поверьте мне, не преминет раскрыться во всей красе, если его, конечно, не вспугнуть.  Так будем же мудрыми, как змеи, и внимательными, как зайцы, и, если при этом еще оставаться незаметными, то многое можно увидеть и понять!
- Да хватит тебе говорить Эзоповым языком, старик, – обозлился Бука, - яснее выражайся!
- Экий ты непонятливый, - ухмыльнулся Хомяк, - выйди вечером на улицу любого города или поселка России, и тогда, ежели ты не близорукий или не пьяный, сразу же узришь Истину. Тут тебе и наркоманы, тут тебе и хулиганы – одним словом, за работу, товарищи!
- Старикашка, пожалуй, прав, - процедил Бяка, - отчего бы и не принять его план на вооружение?
  После короткого совещания  было принято решение принять проект имама-понтифика за основу.  После плотного ужина… виноват, вечери,  мы выступили в поход.  Шатун же, не удержавшись, вспорхнул и умчался ввысь, и вскоре исчез из поля зрения.
   Первое же столкновение с действительностью подтвердило мудрость и прозорливость старого имама. Шли мы по раскисшей проселочной дороге, когда-то называвшейся Владимирским трактом, выдирая ноги из грязи и браня местные власти, и добрели до какого-то населенного пункта – эдакого поселка городского типа. Остановились, прислушиваясь. Вечерняя тишина отсутствовала, ибо нарушал ее богомерзкий грохот дьявольской музыки, доносившейся из двухэтажного здания на краю поселочка. “Мелодия” сильно смахивала на шум кузнечного цеха, а вопли певцов заставляли вспомнить ужасы застенков инквизиции.
- О, времена, о, нравы! – в сердцах воскликнул Хомяк, - все-таки не зря запретил я музыку в Иране!
  Тем временем из увеселительного заведения вывалилась группа возбужденных  гаденышей; несколько секунд  они тупо взирали на нас, а затем двинулись навстречу, перегораживая дорогу.
- Закурить не найдется? – грубым хамским голосом изрек самый наглый из них, не то застрельщик, не то вожак.
- Не курим, почтеннейший, - как мог вежливо ответил Хомяк, - и вам, молодые люди, не советовали бы этим заниматься: Минздрав предупреждает!
- Ты че, старый козел, в натуре, - завывающим голосом затянул наглый юнец, - да я тебе…
   Не буду дальше пересказывать этот свинский монолог; одно могу сказать: так говорить могли бы помойное ведро или засорившаяся канализация, обрети они голос.
- И что же следует из всего вышесказанного? – еще вежливее переспросил выдвинувшийся вперед Азазелл, - вы не могли бы перевести, например, на идиш или санскрит?
- Да ты… (целый букет бессвязных нецензурных ругательств-характеристик),  да я тебе… (новая порция инфернальной лексики, уже с явными угрозами физического воздействия на оппонента).
- Вы, в самом деле, собираетесь все  это проделать с нами? – фальшиво удивился Дух,  - а ну как если вдруг  да не получится?
Вместо ответа отмороженный юнец  выхватил из кармана нож.
- Что ж, - воскликнул старый дьявол, - наши руки, наконец-то, развязаны! Пусть же свершится то, чему суждено свершиться!
  Не успели мы опомниться, как стояли перед пепелищем: старый дурак явно не рассчитал своих сил и вместе со шпаной  уничтожил весь поселок… так мы и не узнали его названия.
  Я, Пришельцы и Хомяк, оцепенев, уставились на дымящиеся развалины жилых домов, магазинов, котельной и какого-то учреждения. Похоже, что спасать  здесь было некого. На какую-то долю секунды выпустили мы демона из-под контроля, и он не преминул раскрыться во всей своей красе. Затем нас прорвало.
- Это безответственно! – кричал Бука, - это нарушение Женевской конвенции и декларации о правах человека!
- Это преступление против человечества, - поддакивал Бяка, - и ты за него ответишь!
  А Хомяк молча подскочил к своему денщику и стал хлестать по дьявольским щекам старческими ладонями, шипя:
- ах, шайтан, чертов Иблис, гяур, свиноед! Да падет гнев Аллаха на твою рогатую голову, но вначале я и сам воздам тебе полной мерой!
Дух стоял, тупо уставившись на нас и хлопая светлыми козлиными глазками.
- Виноват, ваше благородие, - проблеял он, - уж простите старого дурака! Переусердствовал, значит, опять! Готов понести заслуженное наказание!
- И понесешь, не сомневайся! – кричали Пришельцы, - где это видано, где это слыхано, чтобы старый козел занимался геноцидом! В стране и так катастрофически упала рождаемость, а он уничтожает будущее нации!
- Да, - почему-то подумалось мне, - если у народа предвидится подобное “будущее”, то, право, лучше уж пусть не будет никакого!
Но вслух воскликнул:
- говорили же тебе: “ни шагу без предварительных вопросов!”. Снова неуместная самодеятельность? Опять перепутал божий дар с яичницей? Давай, срочно секи себя, негодяй, а мы поможем!
   Азазелл помрачнел, но, тем не менее, козырнул, снял с себя штаны, выдернул из них тяжелую портупею, упал на дорогу, и началось! Бичевал он себя усердно, так, что земля дрожала, клочья летели, и от дьявольского визга шатались деревья.
Мы угрюмо созерцали безобразное зрелище.
- Что теперь толку, - думал я (да и, наверное, остальные), - мирных обывателей уже не воскресишь, а Духа не исправишь ни крестом, ни ладаном, ни хорошей пулей; что ему эта порка? Заживет, как на собаке: почешется и еще здоровее станет!
   А  демон, визжа, стегал себя тяжеленным  ремнем в возрастающем темпе; он вошел в раж, и остановить негодяя не было никакой возможности (да и необходимости). Внезапно руины осветил небесный свет, и глас Божий воскликнул:
- хорошенькое начало! Поручи дуракам Богу молиться… придется  опять вмешиваться. Азазелл, достаточно! Вернее, на сегодня хватит!
  Дух нехотя поднялся с земли, надел  штаны, поблагодарил сам себя за науку и только затем воскликнул:
- Ба, кого я вижу! Господь! Вот радость-то какая! Вот не ждали! Слава Богу! Осанна! Аллилуйя! Господи, помилуй!
  Неизвестно, сколько бы еще благоглупостей  выдавил бы из себя старый бес, но, слава Богу, терпение божье оказалось не беспредельным.
- Молчать, - негромко скомандовал он, - я полагаю, подхалимаж здесь не уместен. Не умаслите, батенька! И не помилую, не рассчитывай!
  Господь взмахнул десницей, и  все вернулось на круги свои. Поселок стоял на месте, как ни в чем ни бывало, только вместо богомерзкого клуба гордо возвышалась церковь, откуда слышался колокольный звон и пение церковного хора.
- Вот к чему следует стремиться, а не к разрушению и смерти, - продолжал Создатель, - но все никак не могу достучаться до ваших, с позволения сказать, рассудков! Черт бы тебя побрал, Азазелл! Каким ты был, таким и остался… горбатого могила исправит! И зачем я с тобой связался? Сидел бы ты себе потихоньку в своей адской каптерке, исправно загружал бы  топку номер восемь углем, и все бы происходило так же, как обычно, и потихоньку двигалось к Апокалипсису… но не могу без экспериментов! И пути мои, как вы уже знаете, неисповедимы – и не только для вас. Сам порою не знаю, что предприму в следующую минуту.
  Господь, не торопясь, извлек из нагрудного кармана белого кителя трубку, выколотил пепел, постучав по башке проштрафившегося демона, прикурил, глубоко затянулся и продолжил:
- думаете, я заранее знал, что закурю? Ошибаетесь, молодые люди! Вообще-то была мысль отправить этого демона в Геенну огненную, да вот беда: дальнейшее вам представляется, наверное, столь же отчетливо, как и мне. Какое-то подобие порядка, установившееся в Аду, тут же будет нарушено; чередой пойдут бесконечные драки – то с Желтым Дьяволом, то с квазарными бесами, то с Люцифером, то с самим Сатаной. Мне это надо? Но предпринять что-то придется, ибо с таким сопровождающим вам не выполнить моего поручения во веки веков. Стало быть, пойдете дальше уже без него. Должен вам заметить, что число “4” все-таки лучше, чем “5”, ибо пентаграмма, как известно, есть знак Лукавого, а четверка – ни то, ни се, - нечто среднее между черт знает, чем и  не пойми чем. Так что нечего было вам делать впятером, а вчетвером, может быть, что-нибудь да сделаете полезного.
Господь затянулся еще раз и изрек:
- кажется, я придумал, что делать с этим прирожденным вертопрахом, садистом и психопатом. Сейчас он поменяет свою ипостась, и очень долго будет смирять гордыню и необузданный нрав в качестве смиренного инока Григория. Гришка, в монастырь шагом марш!
  К нашему изумлению, Дух зашипел, завертелся, как пескарь на сковородке, и вдруг превратился в худосочного юнца, облаченного в драную рясу и потертый клобук. Что-то осталось из его прежнего облика – светлые глаза, некоторая козлоподобность лика, кривые ноги, но в остальном старина Азазелл выглядел как надо – смиренным и удрученным.
- Слушаю и повинуюсь, Господи! – тихо произнес “послушник”, - велики грехи мои! Во веки веков не отмолить!
И, рыдая и причитая, удалился по направлению к сияющим церковным куполам.
- Не поумнел, к сожалению, - грустно констатировал Бог, - опять перепутал церковь с монастырем! Ничего, сейчас ему все объяснят!
   И действительно,  спустя минуту другую массивная церковная дверь рывком распахнулась, и два здоровенных сторожа вытащили из храма упирающегося “Григория”, щедро оделяя его подзатыльниками.
- Весь кафель у алтаря разбил, кричали они, - ступай прочь в свой монастырь! –
  И для вящей убедительности одарили бывшего Азазелла щедрым “лещом”. “Гришка” поднялся, отряхнулся и, прихрамывая, удалился в темноту.
- Я вас больше не задерживаю, - произнес Всевышний официальным тоном, посмотрев на часы, - по утвержденному маршруту к намеченной цели строевым шагом – марш!
И,  во все горло распивая “Осанну”, мы двинулись в этот экзотический крестовый поход начала 21 века.
  Не стану описывать  все те многочисленные приключения и бедствия, сквозь которые пришлось  нам пройти путем-дорогою. Скажу только, что больше подобных безобразных сцен не повторялось. Оставшись без денщика, Хомяк впал в глубочайший транс, брел, еле ноги волоча и бормоча под нос молитвы. Меня обычно высылали на разведку, и местный криминал почему-то всегда слетался на легкую, как им казалось, добычу. Но тут появлялся “засадной полк”, состоявший из двух дюжих Пришельцев. Последние, твердо помня о недопустимости геноцида, ограничивались  травмами средней тяжести, после   которых шпана полностью теряла агрессивность и дружно шла записываться в монахи.
  Так, вразумляя неразумных словом Божиим и увесистыми кулаками Бяки и Буки, мы продвигались все дальше на юг. Где-то в облаках парил Шатун, но забрался хищник так высоко, что друг друга увидеть  мы никак не могли; кроме того, погода стояла пасмурная и дождливая. Но однажды на привале я осмелился высказать сомнение в правильности наших действий:
- друзья мои, а не считаете ли вы, что поступили мы подло, не предупредив Господа о наличии в нашей группе этого чертова зверя? Нас же было не пятеро, а шестеро! Получается, по нашей вине Бог сбился со счета?
При этих моих словах тусклые глаза Хомяка засветились злобными огоньками. Не торопясь, он поднялся с пня, семенящей походкой подошел ко мне и, что есть силы, засветил в ухо.
- Ты у меня побогохульствуешь, мерзкий еретик, - кричал он, - по-твоему, Всевышний до шести сосчитать не умеет?! Сейчас я тебе все ребра пересчитаю!
Но старик явно не рассчитал своих сил. Придя в себя после шока, полученного в результате неожиданной оплеухи, я перешел в контрнаступление и через минуту уже гонялся за старым имамом по осеннему лесу под ободряющие выкрики Пришельцев.
- Держи его, лови, - вопил Бука, -  да смотри, не упусти, а то нам кашевар позарез нужен!
- У-лю-лю! – свистел Бяка, - за бороду его, проклятого! Ишь ты, нас поучать вздумал!
Хомяк, проявив неожиданную прыть и изворотливость, белкой взлетел на вековую сосну и показывал мне с высоты фиолетовый язык.
- Посмотрим, как ты оттуда спустишься, - усмехнулся я и побрел к опушке, где у костра намечалась очередная тайная вечеря.
- Снимите меня отсюда! – вопил мне вдогонку старый  папа-имам, - бес попутал! Пошутил я, больше не буду! Я ведь, ей-богу, не нарочно, так получилось…
- Пой, ласточка, пой, - садистски усмехался я, - будешь знать, как драться!
   Шум гигантских крыльев надо мной заставил поднять голову. Гигантская тень пронеслась в сторону сосны, на которой неистовствовал Хомяк, и грубый звериный глас проревел:
- Садись, что ли, старикашка, ну их всех!
Пока я соображал, что да к чему, старый имам уже оседлал  Шатуна, и новоиспеченный херувим со своим седоком взвились под облака.
На опушке меня ждали: разочарование, догорающий костер и записка:
- Парамоша, не держи зла на нас! Надоели вы нам хуже горькой редьки, так что оставляем тебя с твоим неразлучным другом с пожеланием дальнейших успехов в трудном деле борьбы с международным терроризмом. Между прочим, никто не снимал с нас ответственности за исполнение обязанностей постоянного контроля (мониторинга) эволюции Жизни во Вселенной; вот и настала нам пора ревизии очередной населенной планеты. Посмотрим, что да как… так что вы там без нас не скучайте. Привет Хомяку и Гризли, если появится. Втроем вам будет веселее, ибо с нами все-таки как-то все  не так, да и нам с вами, кстати, тоже. Пламенный привет Богу, и все такое прочее.
Бяка  и Бука.
   Темнело. Я бросился лихорадочно собирать ветки, ибо внезапно повалил густой первый снег, а угли костра почти дотлевали. Во всем теперь предстояло полагаться лишь на самого себя, и ничего нельзя было изменить.
  Вдали послышался шум двигателей вертолета. Сначала я не обратил на это никакого внимания, полностью поглощенный святым делом поддержания огня, но быстрое приближение винтокрылой машины заставило сосредоточиться и внимательно вглядеться в ночное небо.
  Грохот близкого взрыва заставил меня опрометью броситься в чащу. Вокруг, не смолкая ни на секунду, взрывались ракетные снаряды, и лишь темнота пока спасала вашего покорного слугу от неминуемой гибели.
- За террориста, наверное, принимают, - мелькнуло в голове, - а ночью, как известно, все кошки серы!
  Лес горел, смрадно чадя, и, казалось, сквозь густой дым разглядеть  ничего не было возможно (к тому же ночь была темна и пасмурна, да и снег валил, не переставая). Однако пилот вертолета каким-то чутьем почти безошибочно угадывал направления моих перемещений и отмечал их трассирующими очередями и ракетными залпами.
- Господи, спаси, - крестился я, мечась, как загнанная крыса, - что я дурного сделал?
В этот момент удар слишком близкого разрыва вверг мое сознание в темноту.
Сколько времени продлилось это состояние – теперь уже сказать трудно, но приходить в себя  я начал в каком-то темном бункере в окружении мрачных людей в камуфляжной форме.
- Нет, это, кажется, не Хоттаб, - угрюмо произнес один из них, - и вообще, как будто бы, не чех и не араб!
- А зачем он в лесах прятался? – возражал ему другой, – а вдруг это наемник? Или какой-нибудь завербованный бомж?
- Бомж – это несомненно, -  подтвердил третий, а насчет вербовки – сейчас выясним.
И со страшной силой заехал мне по зубам.
- Говори всё! – кричал он, сейчас мы тебя…
Дальше прозвучали примерно те же слова и предложения, которые мы столь часто выслушивали вечерами при контактах с молодежными бандгруппами.
От жестоких побоев  сознание опять поплыло и  унесло меня в таинственную неизвестность. А там происходило следующее.
…Хомяк, восседая на гризли, как кузнец Вакула на черте, уверенно направлялся в сторону афганского города Кандагара.
- Ох, и зададим же мы перцу гяурам и свиноедам всех мастей! – по-детски радовался старик, - тряхнем стариной?
- Не извольте сомневаться, - рычал Шатун, - так задерем, что мало никому не покажется!
- Откуда начнем:  с Герата, Кандагара, или с Мазари-Шарифа?  - вопрошал Хомяк, и сам же себе отвечал:
- С Вашингтона, коллега! Так что заворачивай на запад!
    И фантастическая  пара бодро устремилась в сторону Атлантики.
Я очнулся. Знакомый голос негромко распекал моих мучителей:
- На кого руку подняли, болваны? Нашли боевика! Это же мой бывший советник, и, между прочим, какой-то святой высокого ранга! Вы уж, ради Бога, с ним поосторожнее: накормите, напоите, принесите извинения, отмойте, переоденьте – и сразу же - ко мне!
Надо мной склонились испуганные лица военных.
- Просим прощения… - бормотали они, - произошло трагическое недоразумение… приносим свои извинения и предлагаем сотрудничество… и небольшой фуршет. Кстати, вам назначен прием – официальная встреча с очень и очень высокопоставленной персоной.
- Ах, господа, господа, - мягко пожурил я “человека с ружьем”, - мерзавцы  вы, мерзавцы! Свиней бы вам пасти, а не обеспечивать безопасность государства!
Военные проглотили свои характеристики молча, из чего следовало, что мой ангел-спаситель имел весьма высокий чин.
- Впрочем, - смягчил я гнев, - наливайте, причастимся! Святое дело все-таки – причастие.
  И мы “причастились” так, что через час бункер заходил ходуном, как “вольфшанце” Гитлера во время взрыва 20 июля 1944 года. А в соседнем зале меня уже поджидал подтянутый и улыбчивый  правитель Джахангир.
- Добрый день, господин перегрин,  - приветствовал он с порога, - я рад, что все закончилось благополучно и приношу свои извинения за причиненные вам неудобства. Не сомневаясь, что только чрезвычайные обстоятельства могли привести Вас в Чечню... (о, - подумал я, - вот мы где!) - …тем не менее, хотелось бы выяснить причины вашего здесь появления. Не могу ли я быть Вам в чем-нибудь полезен? И, если не секрет, связан ли этот визит каким-то образом с безопасностью нашей страны и мирового сообщества?
- Угадал, каналья, - подумал я,  а вслух сказал только:
- Именно так!
Помолчали. Мрачный охранник-секретарь принес поднос с двумя чашечками чая и каким-то стандартным набором сладостей. Джахангир – сама любезность – подвинул чашечку в мою сторону и продолжил свой полу допрос.
- Если все это так, я вынужден просить держать нас в курсе всех предпринимаемых в дальнейшем действий и согласования планов с  руководством наших силовых ведомств. Вас ведь это не затруднит?
- Нисколько: скорее это – моя обязанность!
  Обменявшись несколькими дежурными дипломатическими любезностями, перешли мы и к обсуждению так называемых “планов”, которых, вообще-то, и в помине не было, да стыдно было в этом признаться. Здесь мы с ним были в чем-то солидарны: как он руководил страной, так и я выполнял божьи поручения, а именно – по принципу: как-нибудь. Плыли мы с ним по течению, ехали-ехали туда, куда везла кляча истории и катили волны  реки Стикс (которую славяне называют почему-то Летой), и понятия при этом не имели о том, что же будет дальше и как приготовиться к неожиданному повороту событий. С одной стороны, это было легкомысленно, а с другой – человек ведь предполагает, а Бог – располагает; так о каких планах на будущее может идти речь? Честно говоря, Джахангир меня удивил. За его внешней уверенностью, собранностью и подтянутостью скрывался растерянный  и напуганный мелкий чиновник, которого слепая Фортуна зашвырнула так высоко, что он, вначале не осознав своего положения, теперь начинал приходить в себя и в ужас одновременно, разглядев внезапно открывшуюся пред ним бездну. Бедняга по-прежнему нуждался в опоре, которую постоянно выбивали у него из-под ног интриганы всех мастей и уровней. Под их давлением пришлось Джахангиру отодвинуть с переднего политического края своего друга Иоганна Ивановича Вайса, переместив его из преемников в военные министры. Мое появление несколько воодушевило правителя, и теперь он рассчитывал на поддержку высших сил. Я не стал его в этом разубеждать, и даже пару раз поддакнул, намекнув на какие-то чрезвычайные полномочия, важность миссии и еще черт знает на что. Кощей оживал прямо на глазах.
- Ответьте,  битте, на один вопрос, уважаемый, - с неизменной приветливой улыбкой обратился он ко мне, - правильно ли я поступаю, поддержав Штаты в деле борьбы с международным терроризмом?
   И тут я решил немного раскрыть ему глаза (впрочем, есть подозрения, что хитрый правитель и сам обо всем догадывался, но прикидывался дураком) на некоторые обстоятельства.
- Вынужден говорить правду и только правду, сколь горькой бы она ни была. Штаты решили навести какое-то подобие порядка в стране, в которой сами 22 года взращивали – кормили да вооружали – десятки тысяч террористов всех мастей, для удобства назвав их борцами за правое дело? Кого же они собрались бить и на кого опираться? Не пытайся найти ответ – его нет в природе. Но мне кажется, что, прежде чем отправляться в дальние края учить кого-то жить правильно, не лишним было бы самим отучиться от ряда скверных привычек. Известна ли тебе мировая статистика гибели граждан от террористических актов и от рук самых заурядных бандитов, грабителей и хулиганов? Ты бы очень удивился, узнав о том, что на один случай гибели от рук экстремистов приходится от ста до   ста тысяч смертей от ножей и пуль обычных преступников. Так с кем же надо бороться в первую очередь? И не задумался ли ты о том, что кое-кто из этих самых “террористов” взяли в руки автомат или гранату лишь потому, что не мог больше видеть все возрастающую связь сплошь проворовавшихся чиновников с ворами-олигархами и обычными уголовными авторитетами? К сожалению, и с другой стороны линии фронта наблюдается все то же  самое. Ушли в историю бескорыстные борцы за  высокие идеалы, Свободу, Равенство и Братство, а на смену им идут армады жадных до денег, наркотиков и власти авантюристов  наподобие Кортеса и Писарро. Другими словами, Господь не возражает против создания вашей так называемой антитеррористический  коалиции и проведения ею операций по уничтожению боевиков – подчеркиваю, именно  боевиков, а не кого попало. Но, как тебе известно, корни терроризма сидят глубже, чем кому-то бы хотелось. Нищета, безработица, беспризорничество, наркомания ежеминутно поставляют в армии талибов, чеченских и филиппинских сепаратистов все новых бойцов. Убери причину – исчезнет и следствие. Кроме того, сосредоточение огромных средств, нажитых преступными методами в руках у таких господ, как твой Хитромырдинский или  Бен Статен, и позволяет содержать и кормить эти флибустьерские армады даже в тех случаях, когда они терпят поражение за поражением, теряют привлекательность в глазах поддерживающих их религиозных фанатиков и националистов.
           Иными словами, ты со Штатами-то дружи, но меру в этом знай, а не то без штанов останешься: это друзья еще те! А вот о судьбе отечественных уголовников задумайся особо. Может так сложиться, что и тебе лично придется чесать пятки какому-нибудь пахану. Не посмотрят, что правитель, не поглядят, что кощей! Если же ошибочно полагаешь, что сможешь как-то использовать эту публику в своих целях, то лучше сразу избавься от этих беспочвенных иллюзий. Предупреждаю, что в тот же момент, как ты начинаешь манипулировать преступным миром, он сам начинает манипулировать тобой и твоим окружением. А бойцов и сторонников у него – миллионы, и связи их огромны, и практически  эта паутина опутала всю страну. Да и сам это знаешь – во всяком случае, знал раньше. Помнишь ли сейчас свою знаменитую фразу:  “Чечня у нас везде”?
   Джахангир молчал, ибо возразить ему было нечего.