Странный иностранец

      В средине девяностых в украинской медицине настоящим цунами прошла волна сокращений, не минула она и трансфузиолога Ростика, вынуждая его заниматься не только любимой трансфузиологией, но и поликлинической работой, внутрижелудочной рН-метрией и частыми ночными дежурствами в приемном отделении больницы в качестве терапевта.
      В этот жаркий июньский день ничто не предвещало беды: в реанимации лежали двое послеоперационных больных, которых не переводили в хирургию только чтобы не оставлять ОРИТ без пациентов и не нарваться на очередное сокращение. В хирургии тоже не было тяжелых больных, половина отделения была пуста, половина имеющихся больных сидела на улице на лавочках, наслаждаясь свежим воздухом после раскалённого потолка пятого этажа хирургии. В терапии было трое тяжелых хронических больных, но они были относительно стабильны, обследованы и им проводилось плановое лечение. Остальные завсегдатаи терапии отпросились на выходные домой либо присоединились к хирургическим больным, отдыхавшим в больничном сквере.
      Дежурные врачи, а это кроме Ростика были анестезиолог Костя и хирург Валентин тоже собрались отдохнуть, попить кофе, покурить и сыграть пару партий в нарды. В нарды везло Валентину, он уже обоим коллегам устроил марс и сдаваться не собирался. И тут в реанимации зазвонил телефон, трубку взяла сестра Света и позвала к телефону, но почему-то не анестезиолога, а терапевта. Ростик взял трубку, на другом конце обозвался взволнованный женский голос: «Доктор, это скорая беспокоит, на польской трассе ДТП, три трупа и девять пострадавших, наши три бригады везут пострадавших к вам». Ростик вернулся к коллегам и сообщил им о предстоящей работе. Перезвонив операционной сестре и анестезистке, захватив мешок Амбу и дефибриллятор, все дружно пошли в приемное отделение.
      Через пять минут появился первый зелёный УАЗик с красными крестами на фоне белых кругов. Из машины выскочил фельдшер Борис и подошел к задним дверям, где уже стояли Валентин и Ростик с каталкой. «На пустой трассе «Мерседес» выехал на встречную, навстречу «Полонез», тот, чтоб избежать столкновения, тоже на встречную, зацепились правыми бортами на скорости. Передние пассажиры мертвы,  в «Мерседесе» женщине голову снесло, в «Полонезе» амортизатор из лопнувшей шаровой опоры выбил ветровое стекло, разворотил грудную клетку женщине, убил ребенка, который сидел у нее на руках, так и сидела в кресле, а между обломков её рёбер оторванная голова ребенка, кошмар!» - наспех объяснял механизм травмы взволнованный Борис. «А здесь водители и женщина в тяжелом состоянии, наверное, внутреннее кровотечение, я её знаю, мои соседи» - помогая перекладывать пострадавших с носилок на каталку, продолжал фельдшер.
      «Это шофер «Мерседеса», в сознании, вывих правой ноги», Валентин не дал ему договорить, «Нога развернута, и короче сантиметров на пять, типичный перелом бедра, ты почему Дитерихса не привязал, он же у тебя под скамейкой? Ладно, вызываем травматолога», тихо прошептал хирург. «Грузим кровотечение, я осмотрю» - произнес Ростик, укладывая носилки с мертвенно-бледной женщиной на каталку – «А это кто?» - он указал на тихо сидящего на скамейке низенького лысоватого мужчину. «Шофер «Полонеза», на его глазах погибла жена и ребёнок. Видимо «тронулся», места себе не находит, что-то про себя бормочет, иностранец, поляк, а кровотечение – это сестра его погибшей жены, моя соседка». «Веди его в палату, разберемся». Иностранец послушно последовал за Борисом. Следующая машина привезла двух заплаканных детей и их мать. Они почти не пострадали, и их провели в детское отделение на осмотр педиатра, минуя приемное, чтобы не травмировать детскую психику видом крови.
      Перелом уже увезли на рентген, травматолог оказался на месте, в травматологии выписывал истории. Костя и Валентин осматривали следующую группу пострадавших: разрезанное плечо с артериальным кровотечением, женщина, как стразами усыпанная мелким битым каленым стеклом, и пациент с ЗЧМТ. Ростик осматривал женщину с кровотечением, бледная, покрытая холодным потом, с широко раскрытыми зрачками она действительно выглядела на резко анемичную вследствие кровотечения больную. Но детальное обследование, пульс и давление в норме живот мягкий,  показало другое – истерический припадок, наверное, увидела развороченные тела родственников на соседнем кресле. Точно, как поляк.
      «Поляк, поляк, о нем я и забыл», подумал Ростик, но быстро обнаружил пациента лежащим в коридоре на кушетке, тот уже не метался, только несвязно что-то бормотал. «Спокойне, пане, я тылько збадам пана» - сказал доктор и принялся мерить пациенту давление. Услыхав родную речь, иностранец перестал бормотать и затих. Знакомых тонов в фонендоскопе не было слышно, и Ростик с удивлением стравил из манжеты воздух. Без давления слабые тоны появились, но как-то тихо и часто, ударов 150 в минуту. Доктор слегка подкачал давление, и тоны исчезли, появились только на отметке 50. Он быстро пропальпировал живот – живот трясся от лёгкого сотрясения, как будто-бы наполненный водой. Сомнений не было – внутреннее кровотечение и Ростик метнулся в перевязочную, где Валентин заканчивал ушивать плечо, а Костя осматривал «черепок». «Коллеги, у поляка не «сдвиг», а геморрагический шок, эректильная фаза уже перешла в торпидную, ЧСС 150, давление пятьдесят на ноль».  Анестезистка быстро собрала систему с полиглюкином и побежала в смотровую, где уже лежал на каталке иностранец, подколола систему и все быстро повезли пациента в операционную. Хирург, после пункции брюшной полости троакаром, подтвердил диагноз, вызвал по телефону ассистента и бригада начала готовится к срочной операции.
      Ростик определил группу крови и резус пациента сыворотками «Цоликлон», подобрал препараты крови для переливания и вернулся в приемный покой. Он глянул на сопроводиловки, оставленные Борисом, и обомлел – диагнозы явно не совпадали. Перезвонил на «скорую» по внутреннему телефону – Борис был на месте. «Быстро дуй в пропускник и захвати ручку, которой ты сопроводиловки писал», запыхавшийся фельдшер появился в дверях в считанные минуты. «Допиши поляку диагноз «ЗТЖ», а женщине «истерия», и все диагнозы под знаком вопроса, Склифосовский!»
      Борис послушно дописал диагнозы и собрался уходить, но в двери столкнулся с начмедом, который, завидев фельдшера, набросился на него с претензиями – «Ты, «корифей», ты почему пациенту с переломом бедра транспортную шину не наложил?!!!», видимо, травматолог, не подумав, уже доложил о ляпсусе. Борис резко побледнел. «Правильно он сделал, Георгий Викторович» - обозвался Ростик – «У него времени не было, все тяжелые больные попались ему - два внутренних кровотечения, хорошо одно не подтвердилось, а другое хирурги оперируют, тяжелейший шок, иностранец, умрёт, придется объясняться с прокурором в присутствии консула сопредельного государства». Представив, какая тяжелая чаша его минула, начмед набрал номер операционной – «Что? Разрыв селезенки и левой почки, три литра крови в животе? Уже стабилен?» - он глянул в сопроводиловки и добродушно посмотрел на испуганного Бориса – «Молодец, хорошо работаешь, и диагнозы правильные ставишь, не то, что эти «корифеи».
      Всем пострадавшим была оказана помощь, и они были госпитализированы в профильные отделения, где их обследовали и положили под наблюдение. Все доставленные пациенты остались живы после той кошмарной аварии. Но через два месяца Ростик встретил на пропускнике Бориса: «Умер поляк, которого я привез с ДТП» - «Как умер?» - «В Польше, на прошлой неделе, на могиле жены и сына, от тромбоэмболии лёгочной артерии, соседка рассказала». «Да, от судьбы не убежишь, хотя тромбозы после массивных кровотечений не такое уж редкое явление» - думал Ростик, анализируя свои ошибки.