Про капли

Я в сопровождении друга шел домой. Мы – типичные подростки, которые нынче гуляют, где хотят, с кем хотят, и когда хотят.

На улице уже неделю третью стояла жара, и поэтому  друг просто изнывал от жары. Кстати, да – его зовут Рома, меня – Коля. До остановки нужно было идти еще около полутора километров, когда нас застал дождь. Мелкий, моросящий, но все – таки дождь.

- Черт! Теперь промокнем…. – Роман явно был недоволен таким поворотом дела, что очень сильно удивило меня.

- Но тебе хотелось прохлады. Вот. Наслаждайся!

- Издеваешься? – иронично ответил он, и, кутаясь в курточку, которую очень кстати прихватил он из дома, пошел дальше. – Да как такой погодой вообще можно наслаждаться? Сырость, грязь, а потом еще, не дай Бог, заболеть можно.

- Ну и что? Чем больше ты думаешь о болезни, тем сильнее она тебя будет мучить. А дождь – он же… классный. Все эти капли…

- Ничего в нем классного нет.

- Ну как же. Разве тебе не нравится, когда ты идешь по улице и прямо, знаешь, всем телом чувствуешь, как на тебя падает маленький кусочек дождя,  ударяется о кожу и медленно спускается вниз? Тебе не нравится?

- Ага, на какую кожу? Я же в курточке!

- Ну, ты знаешь, я где – то читал такую историю:

«в один год в Древней Греции было очень холодно. И вот шел один юноша, кутаясь в свою одежду до самого носа, и вдруг на своем пути он увидел темнокожего человека, который, нисколько не замерзая, шел ему навстречу.

- Как же ты не мерзнешь? – спросил его юноша.

- Я привык. – Невозмутимо ответил прохожий, – Вот тебе, например, сейчас холодно, хотя ты ощущаешь это лишь малюсеньким кусочком кожи, который ты подставляешь ветру. Для того, чтобы не чувствовать холод тебе нужно укрыться полностью.

- Но ведь у меня и так открыто только лицо!

- Представь, что мое тело – лицо. – Ответил человек и ушел».

 А вот теперь посмотри на себя – у тебя кисти, ноги по колено, полностью все лицо, шея – все это открыто. И ты только ими и понимаешь, что дождь тебе не нравится.

Друг задумался.

- Ты знаешь, я тут года два назад, наверно, два, гулял в лесу с друзьями. У нас там стоял шалаш. Представляешь, на речке, сантиметров десять глубиной – то, в центре был раньше островок, и мы с ребятами поставили там крест – накрест по две рогатины, на них к берегу, а он там переходил в крутой подъем, положили две балки. А уже на них мы набросали веток – получилась крыша. Так вот, рядом с островком стоял камень, торчал из воды. А виды там были шикарные. Впереди речка уходила влево, на берегу стоял дуб, который мы с ребятами вчетвером не смогли обхватить, и который был самым высоким на несколько километров вокруг. Сзади, то есть в той стороне, если смотреть в которую вода будет течь от тебя, куда – то вперед, была небольшая заводь, в которой, казалось, река отдыхала от только что пройденных каменистых поворотов. Справа – наш шалаш, скрытый тенью плакучей ивы, а слева бесконечный лес, уходивший куда – то, в одну Богу известную сторону. В тот год жара стояла, наверное, такая – же, и мы так – же ждали хоть какой – то прохлады. И вот мы только – только пришли, чтоб окунуться в заводи – на дне её был мелкий, приятный на ощупь песок, а сама она была удобна для купания, так как глубина там достигала полутора метров – «ровно по шейку» - говорили ребята; как сверху, раздался тяжелый грохот. Небо чуть потемнело, и появились хмурые облака. Я в это время стоял на камне – островке, и доставал какие – то камешки со дна. А потом… потом начался дождь. А я стоял на камне и смотрел как буквально на глазах серая, скучная природа преобразовывалась в нечто другое – живое, которое каждым лепесточком радовалось, что, наконец – то, идет дождь! И, знаешь, я поднял голову вверх, и стал смотреть как на меня сверху, пролетев несколько тысяч метров, падает капля; как они, эти мельчайшие частички одного большущего дождя, срываясь откуда – то с небес и опускаясь на землю, задевают неосторожным движением лист, по которому, задерживаясь на секунду, начинают медленно, словно хотят протянуть это ощущение еще пару мгновений, начинают перекатываться с листа на листок и опускаться вниз. Туда, где их ждала неизвестность, которой они не боялись и шли вперед, ради самого движения, не замечая, что с каждым этим движением они становятся все меньше, что они распадаются на части, и каждая из них начинает свою, новую жизнь. Что они, иногда, сливаясь, мчатся быстрее, а иногда и вообще замирают, и… и ловят от этого незабываемые, неописуемые  ощущения. А потом они падают.

Некоторое время мы с другом шли молча. Я продолжал про себя вспоминать то лето, тот лес и те капли. А он… о чем думал он, я не знал.

- Знаешь, а ты, наверное, прав.