Ангел

Мы встретились на опушке Василькового леса, три года назад. За миг до её взгляда я намеревался поискать в лесу крепкие деревца, чтобы пустить их на ремонт старого дома, сарая и наполнение поленниц. Планами на вечер были заняты все мысли.  Дело шло к зиме, и промедление грозило холодными ночами. Заготовленные дрова и вагонетка угля на заросшей железной дороге – хорошее подспорье в борьбе с морозами, но щели и сквозняки свели бы на нет все усилия по согреву ветхого жилища. Я шел в сторону лесной гряды, одолеваемый тревожными размышлениями. Вскоре взору открылась картина знакомой делянки - пни и рубленая мелочь, оставшаяся с прошлого года, валялась повсюду, пучками торчала слабая трава, плохо растущая в прохладной тени леса.   
Я не сразу ощутил присутствие постороннего, чужого. У нее волшебный, чудный окрас, скрывающий в глубине леса от любопытного взгляда. И потому сначала я смотрел сквозь ее тело, не замечая, до тех пор, пока она, наконец, сама не заметила меня. Тогда, словно проявившись на фоне лесного полотна, как проявляются на фотопленке призраки, не замеченные в свое время фотографом, она сдвинулась, и изумрудные полосы на ее боках резко вспыхнули в пробивающихся сквозь листву солнечных лучах.
Признаться, мне тогда было жутко. Лоснящееся, почти человеческое лицо, повернулось ко мне. Узкие скулы переходили в элегантные костяные наросты, сливающиеся на макушке в изящный гребень, уходящий тонкой полоской вниз, на спину. Пронзительные бесцветные глаза смотрели на меня, изучая эмоции, мысли, тайные желания и страхи. Я чувствовал, как она перебирает моё содержимое, как копается в памяти, разрезает воспоминания, читает отрывки.  Уже потом, через пару минут, я заметил длинные изогнутые когти невероятной остроты, тонкие иглы на постоянно движущихся руках, ряд полупрозрачных зубов на том месте, где у людей бывает улыбка. Но в тот момент всё мое внимание было приковано к глазам. Она улыбалась мне из глубины зрачков, звала навстречу, обещая нечто, что никогда и никто не мог бы обрести. И я пошел на зов.
Внезапно я понял, что топор мне ни к чему - слишком тяжел и груб. Я отбросил его в траву. Она, блистая своей отталкивающей красотой, снова замерла, не разрывая нити наших взглядов.  Я проделал уже половину пути, с трудом обходя коряги и ямы, мне просто не хватало внимания окинуть путь, когда все сердце занимала она. Были ли мысли более приятные в моей жизни, чем в тот момент? Под тяжелым, ядовитым, но таким желанным взглядом.
Она изогнула обтянутую серой кожей шею, и тихо вздохнула. Робко, нежно. Будто мать, боящаяся разбудить ребенка, задержала дыхание для поцелуя. И звала, звала всем своим телом, глубиной неизведанных и загадочных глаз, в которых погасали звезды, исчезали цвета и лишь две души оставались в этом мире…
И тогда я перепугался вновь. Нет не её вида, а того, что она сочтет меня недостойным. Что бросит здесь, уйдет. В тот момент я искренне, до ужаса, испугался. Испугался, что погибну один. Как можно жить без неё? Как я жил без нее все эти годы?! Годы? А были ли эти годы? Ни сон ли это был, только сейчас развеянный, невесомый туман? Да, наверняка это лишь сон, уже через секунду я был уверен в этом.  И это ощущение было настолько приятно, что хотелось кричать. От осознания своей свободы и пустоты. Что некуда, незачем идти. И так мало осталось, чтобы прикоснуться к ней - всего несколько шагов. Она всё хорошела, и уже кощунством казался мне испуг при первом взгляде. Да что первый взгляд, даже те безграничные чувства, что я питал к ней минуту назад, не могли сравниться с ее истинной красотой, которую, я уверен, я просто не способен понять полностью своими слишком просто устроенными глазами. Уже не оставалось слов, чтобы описать её, и я забывал их. Забывал их значение, стирал без остатка. Они были не нужны теперь, я был уверен - она найдет способ объяснить всё, что пожелает. Без слов. 
Я достиг её. Я с ней. Глухой удар, сознание гаснет. Благодарю тебя, любимая…
***
Из обморока меня выдернул дождь. Когда я очнулся, не сумел воспротивиться нахлынувшей панике. Я что-то сделал не так, и она ушла. Наказала меня и скрылась, чтобы больше никогда не вернутся. Знала ли она, что жизнь без нее теперь куда страшнее, чем её карающий удар? Разумеется, знала.
Слёзы катились по щекам, я утирал их сырым рукавом, и судороги рыданий сотрясали моё тело. Я знал, что просто не вынесу этого безграничного одиночества, пустоты вырванного сердца. Отчаяние черным пологом затмило рассудок, еще чуть-чуть – и безумие навсегда поглотило бы мой измученный разум. Но на миг я прозрел, и понял, что должен найти её. Должен доказать, что достоин быть рядом, хотя бы на расстоянии, если она не даст приблизиться ближе. Желание жить или любовь – самые сильные чувства, способные гнездиться в сердцах людей, и они подняли меня из бездны отчаяния, кинув вперед как тряпичную куклу. Я побежал, спотыкаясь, стараясь следовать по её следам. Она оставила их специально, по-другому быть не должно! Чтобы я смог преодолеть посланное испытание и найти её. И я не имею права её разочаровать. Ноги скользили в глине, по сырой куцей траве, мокрая одежда мешала движениям, и я скинул её. Горячий дождь хлестал по моим плечам, придавая сил и уверенности. В голове кипящей струёй била одна мысль – Эвум. Так она пожелала себя называть. Слово, которое я забыл вместе со всеми, но она бережно вынула его из-за грани забвения, и теперь не было ничего кроме него.
Наконец лес закончился. Я выбежал на поляну со скошенной травой, впереди на холме чернели какие-то постройки. Где я находился я не знал и не желал знать, и нагромождения бревен передо мной не вызывали никаких ассоциаций. Это просто было, как был лес, воздух, вода. Обрывки слов всплывали из памяти и тут же стремительно падали обратно на дно. Она была где то там, и я, радуясь как мальчишка, побежал вверх по склону, поскальзываясь на траве и вырывая руками комья земли.
Моё чутье не обмануло. Эвум оказалась там, среди деревянных нагромождений. Одно из них, самое большое, с прозрачными пластинами в прорезях стен, чуть покосилось, другое примыкало прямо к двум навесам, под которыми были аккуратно сложены куски древесины. Признаться, я удивился, зачем было складывать их с таким тщанием. И она была со мной согласна. Привстав, она изогнулась и с удивительной грацией ударила по навесу хвостом, усеянным сверкающими шипами, отчего куски дерева разлетелись во все стороны. Я засмеялся от восторга, оттого что она прекрасна и в этом деле.
Вдруг  я ощутил посторонний взгляд, и повернулся на него. Открыв дверь, из деревянного куба вышли двое. ”Дверррь” – вслух сказал я, пробуя на вкус вспыхнувшую в сознании крупицу смысла. Два существа были плохо различимы в вечерних сумерках, но я заметил, на кого они похожи. Их тела удивительным образом повторяли моё, лишь в деталях отличаясь. Длинные волосы рассыпались по плечам, под тонкими тканями виднелись изгибы, я чувствовал, что эти двое – она. Каждая из них была – она. Эвум. Какой-то ничтожной своей частью. Откуда они здесь, что они тут делают?  Я посмотрел на возлюбленную. Она понимала мои чувства. Эти двое не могут существовать вне её. Они – лишь часть целого.
“Одна из” закричала. Почему то я осознал, что крик был адресован мне, но не понял ни слова. Бульканье и писк, и больше ничего. Я подошел ближе, чтобы она смогла донести до меня то, что хотела. Но она не смогла. Я смотрел в её влажные глаза, когда она трясла меня за плечи, и видел там отсутствие света. Она ничего не понимала, она была беспомощна. Лишь часть, несущественная крупица. 
За её спиной стояла вторая, поменьше, и без конца повторяла одно и то же. Когда то я бы назвал это слогом, всего из двух букв. “П” и ”А”. Но какое это имело значение?  Она тоже была лишь частью. Я скинул чужие руки с плеч и пошел обратно, в объятия Эвум. Меня пытались остановить, но когда я подошел к возлюбленной ближе, поспешно ретировались, не переставая, впрочем, кричать. Любимая улыбнулась черными провалами, и в один бросок оказалась их за спинами. Я любовался каждым её движением, и хлопал в ладоши, и смеялся, когда, наконец, верещание и крики прекратились, и снова наступила сладкая тишина. Эвум переливалась из одного места в другое как жидкость, просачиваясь через пространство с невиданной грацией, проникая в тела отточенными движениями. Красные капли брызнули из разорванных жил, и тела рухнули в траву. Усевшись подле них, она позвала к себе, будто приглашая посмотреть, оценить – всё ли верно она сделала? Я понял, что их она тоже видела впервые, и хотела посоветоваться. Внезапно в голове возникла череда нужных для описания всей картины слов. Она помогала мне, еще не способному говорить на её манер, выразить свои чувства! О, как же я был благодарен!
Взглянув на тела, я стал обкатывать в волнах рассуждений вновь всплывшие образы. Они лежали рядом, и в основании их челюстей точками рассыпались следы проникновения игл. Красиво, геометрически правильно, семь точек с каждой стороны. Слабеющими толчками из них струилась кровь. Никто не смог бы сделать это правильнее. Я кивнул ей, и она вновь улыбнулась бездной прозрачных зрачков.
Выгнув шею дугой, она нависла над бледными лицами. Аккуратно прокусив кожу, оторвала полоску с одной стороны и медленно, стараясь не разорвать нежную ткань, повела головой вниз. Холодеющий воздух наполнил тихий треск плоти. Они должны были стать ей. Стать частью целого. Ведь только будучи в гармони, будучи целостным, можно достичь идеала.
Стать чем-то большим… Стать ей, ведь она…  Мне не хватало слов, чтобы объяснить. С мольбой я посмотрел на нее. Она понимала моё смятение. Из глубины звенящего пустотой сознания всплыло последняя фраза, имеющее значение.
“Она - Ангел. Совершенство. Идеал”.
Моя Эвум.