Топь. Глава 3

На другом берегу.

На месте, где мы должны были собраться, меток никаких не было, но зато нас встретил сам Никитич.
- Чего так долго? - сказал он хриплым голосом, выскочив нам на встречу.
- Гришку собаки обработали, - ответил Горелый.
- Почему ты меня не предупредил об этом хлюпике, - Дед явно был не рад происходящим и не старался скрыть этого. - Был же договор, нет, ты все по-своему делаешь. Ты бы с собой еще с десяток людей прихватил.
- Не мог я его бросить там, Сергей был невозмутим. - Свои же сожрали бы.
- Ну да, а у нас теперь на одну проблему больше стало. Да ведь ему в зоне легче будет, нежели на воле. Он ведь...
- Заткнись Дед, - сквозь зубы оборвал его Горелый, - Ты какого хрена нас ждешь? Мы опоздали, а ты уже в лесу должен быть. Чего не ушел?
Никитич замялся.
Сергей подошел к нему ближе:
- Боишься один?
- Так ведь подохните без меня, вы ж не знаете куда идти.
- Можно подумать – ты знаешь. Сам без нас вряд ли вылезешь отсюда. Мы тебе нужны не меньше чем ты нам, а потому - смирись.
Пока Горелый и Никитич выясняли отношения, я осмотрел Гришку. Рука пракусана в двух местах, а нога была похожа на трамвайный билет, пропущеный через компостер.
 - Серый, его перевязать надо, хотя бы ногу, чтобы в раны зараза не попала, - сказал я.
- На вот, вроде чистая...
Сергей снял мокрый ватник и оторвал от своей рубахи рукав.
Я вспомнил, что он сам имел дело с собакой и спросил:
- Ты сам-то как?
Он посмотрел на побитый кулак:
- Нормально. Царапина.
Я наспех забинтовал ногу как мог. Рукой заниматься уже было некогда. Гришка перетерпел болезненную процедуру перевязки, затем решительно встал и пошел к темной полосе леса решительно сказав:
- Надо идти. Сирена стихла, и луна светит ярче. Никитич прав, из-за меня и вас накроют.
 Дед с ухмылкой посмотрел  сначала на него, затем на нас и проследовал в том же направлении буркнув под нос:
 - Молодые все - борзые.

Дед не был старым, ему лет около пятидесяти пяти. Его так прозвали из за седины, покрывшей все его тело с ног до  головы. Срок свой Никитич отсиживал еще с сорок шестого, а сейчас уже сорок девятый шел. Война давно окончилась, но след ее оставил на людях глубокие шрамы. Черствые все стали. Понимая это, я не злился на Деда за его тяжелый характер, но все же что-то в нем настораживало.
- Серега, а за что он срок сидит? - спросил я Горелого так, чтобы нас никто не слышал.
- А я по чем знаю, разное говорят, кто говорит что предателем был в войну, а кто - бандитом. Мне до этого  сейчас никакого дела нету. Каждый из нас ответит за свои грехи, но в свое время. А ты Леха, если интересуешься, так сам у него и спроси, - он встал и пошел следом за остальными.
- Так ты что, и в Бога веришь? - продолжал я, поравнявшись с ним.
- А ты разве не веришь?

В лесу луны совсем не было видно. Черные, высокие стволы деревьев разворачивались густыми кронами в свод, сквозь который не мог пробиться свет. Мягкая осенняя листва ковром стелилась по сырой земле и идти по ней было сплошным удовольствием. Пахло грибами и плесенью. Так мы шли часа четыре.

Гришка старался не отставать и временами переходил на короткие перебежки, забегая немного вперед, а когда мы его догоняли, он вновь отставал выстукивая зубами дробь - его лихорадило. Я сам замерз, и думал о том, как наверное тепло сейчас в родном детдоме, который вспоминался мне последнее время все чаще. Даже в камере зоны сейчас легче было бы согреться.
Пройдя еще немного, Дед сел на сваленное старостью дерево
- Думаю, мы уже далеко ушли, можно и перекурить. Лех, ты бы надрал коры по суше - костерчик небольшой сварганим, а то сгинем в мокроте такой к чертям собачим.
Все были рады такой идее. Я наломал более менее сухой коры из под лежавшего дерева, а Никитич сложил из нее шалашик и поджег бензиновой зажигалкой.
- Ухты, дай поглядеть, - Гришка протянул руку.
- Мне ее немец один подарил в сорок третьем, как раз перед... - Дед осекся и положил в протянутую руку диковинку, - Не потеряй смотри, она таких как ты дюжину стоит.
Горелый сел рядом.
- Как же ты ее сохранил, у меня на зоне все отняли, даже оберег от сглаза?
- Везде есть те, с кем договориться можно, даже в тюрьме.
- И с немцами дружил, и с тюремщиками...
- Я ж говорю, люди везде есть, вишь, мне ее даже заправили керосином.
Гришка, разглядывая зажигалку, решил попробовать  ее зажечь. Крепкий подзатыльник пресек неудачную попытку парня.
 - Ты че творишь, обезьяна, - Дед с остервенением выхватил зажигалку и спрятал ее в карман. Хрен знает, сколько нам еще шляться тут, а огня ты без нее не добудешь.
Гришка похлопал себя по животу,  - Пожрать бы че, не ужинали ведь.
Я огляделся вокруг и вдохнул полной грудью холодный, сырой воздух.
- Грибами пахнет, сезон как раз.
- Гляди-ка, так ведь они ж под ногами у нас, - Дед чуть не перекинулся, указывая на грибницу с обратной стороны бревна на котором сидел.
Сухие запеченые на костре грибы нам показались намного вкуснее тюремного бигуса и кабачковой каши.
 Пламя разгоралось все ярче, потрескивая сухой древесиной и освещая глухую лесную чащу, как вдруг не по далеку послышался шорох. Горелый вскочил и разметал костер. Стало темно, но глаза быстро привыкли и все в напряжений стали всматриваться и вслушиваться в лес, пытаясь определить направление.
- Может кабан? - предположил самы молодой а потому самый напуганный Гришка.
- Тише падла, может это та сука, что хотела оторвать от тебя кусочек, пришла со своим хозяйном, - шепотом, сквозь зубы  огрызнулся Дед, вертя винтовкой в разные стороны.
От этих слов у меня подкосились ноги, - Нет, уж лучше бы это был кабан.
Шерох постепенно превращался в тихие человеческие шаги. И через секунду Горелый выскочил из укрытия на нежданного гостя.