Пусто не бывает. 8

В тот день я обещал забрать из садика его дочь и передать бабушке. Жена Кона приболела, а сам Борька умотал в столицу оформлять какие-то документы (собственно, ради этого он и приехал на неделю из Германии). «Конский» ребёнок был излишне болтливым, но, по крайней мере, под машины не лез и ничего у меня не клянчил.

Я шёл и вспоминал студенческие годы. Свято место пусто не бывает. И не только свято, а вообще любое место, раз уж оно есть. У нас в группе был один паренёк, пижон редкостный, нечто в стиле Алена Делона, довольно одиозная личность, хотя умница, надо признать. Его собирались отчислить на втором курсе за участие в каком-то нежелательном митинге. На дворе – Союз! Группа могла ходотайствовать, как-то защитить его. Но этот наглец стал вести себя ещё более вызывающе. Он просто излучал надменость и презрение ко всем нам, пошлякам отсталым. Решили: поделом ему, пусть вылетает. Только одна девушка вступилась за него, - дескать, в армию же заберут, он же такой умный, что вы, в самом деле!.. Она так рьяно боролась за чувство товарищества в душах сокурсников, что в конце концов сама спасительница оказалась в зоне отчуждения.

Паренька, как ни странно, не отчислили. Если не ошибаюсь, у него нашлись покровители посерьёзней. Через пол года он поднялся, окреп, «оброс» друзьями, машина у него откуда-то появилась. Девушку чукали до самого выпуска, а он чувствовал себя прекрасно. Стал очень популярным. Место изгоя было уже занято.

Финал этой истории довольно поучителен…

«Дядя Даня, а почему люди иногда кричат и злятся, что аж бывают тогда страшные?»

Я изумлённо взглянул сверху на поднятое личико моей крохотной спутницы. «Кто на тебя кричал?» Она не признавалась и пришлось пуститься в общие разъяснения. Причём, под градом уточняющих, но странноватых вопросов я так запутался, что и сам стал злиться.

Чтобы это прекратить, я остановился, открыл сумку и показал ей мой талисман – эфес боевой рапиры. Сколько было восхищения! (А вещь, действительно, очень красивая.) Пока мы сидели на лавочке в ожидании бабушки, я снова задумался. Вот наш университетский пижон – он брезгливо презирал советский режим, книжки какие-то демократические читал, общался с юными политиканами (кстати, некоторые из них теперь стали народными, блин, депутатами, а кое-кто, парадоксальным образом попал в парламентскую фракцию компартии). Сейчас-то я понимаю и чувства его, и мысли. Но тогда, можно сказать, в розовые дни мне было интереснее попить пива с друзьями или попытаться затащить в постель девушку, которая согласилась пойти со мной на дискотеку. Да, сегодня гражданственность для меня не пустой звук, я не считаю, скажем, выборы глупостью, но политическая возня – вы меня извините, это так далеко от настоящих человеческих страстей. Мне никогда не понять, как этим можно жить, полноценно отдаваться этой «борьбе»…

Или та девушка… Вспомнил, - Туковская её фамилия. Какие обличительные речи она говорила! Умела-таки держаться, - хотя я и замечал иногда, что в глазах у неё дрожат слёзы… Она говорила, что общество наше омерзительно, что все мы – как куклы, что мы мёртвые, что наш цинизм и наша ограниченность не поддаются описанию, и так далее, и так далее, и тому, бляха-муха, подобное.

Как сказал кто-то из поэтов – «и бросить им в глаза свинцовый стих, облитый горечью и злобой». Этого мне тоже не понять. Борьба с окружением, даже если оно тебя не принимает, - разве это может увлечь, зажечь? По-настоящему. Как поэта? Так, чтоб сердце разрывалось. Не уверен. Ну, борьба с эпохой, поколением, - это помасштабнее. Хотя тоже… Скучно. Человек, который героически закусив губу, долбит: «если не я, то кто же?» на самом деле подсознательно решил, вернее, уловил какой-то импульс внутри себя. А это уже ближе к песенке «я не могу иначе».

«Так кто же на тебя кричал?» - отвлёкся я, обращаясь к ребёнку, который всё ещё вертел в руках тяжёлую ажурную конструкцию. «Это не на миня…» - дитя, опустив нос, бедумно тыкало пальчиком в отверстие для клинка.

Выяснилось, что девочка стала свидетелем одной безобразной сцены, в которой во всей красе показал себя её девятнадцатилетний кузен. Она всегда гордилась, что у неё есть такой большой братик, очень его любила и потому так близко к сердцу всё это приняла. Я, кстати, его пару раз видел и кое-что знал об этом нервном, жёстком парне от Бориса. Насколько я могу судить, такое редко происходило, - может, это был единственный случай, - чтоб он так сорвался на мирной родственной посиделке. Хватил лишку, наверное. Вообще, он малопьющий, угрюмо молчаливый, - художник (импрессионист, - или как там это называется), мечтатель, прирождённый одиночка.

Дочь Кона рассказала, что он вопил что-то про ненависть к миру. Ха-ха. «Братик закричал – я сёрано пабидю!.. – и аж слюни у него полетели…» - Мне показалось, что она всхлипнула.

Чтоб как-то отвлечь её (блин, ну где же эта «конская» тёща!), я поведал про мушкетёров, у которых были вот такие шпаги, а эфес нужен для того, чтобы им не поранили пальчики, когда они сражаются с врагами. Мушкетёры оказались интересными…

Ну ёлки ж, чёрт возьми, палки!.. Как жизнь меняет маски на нас! К слову, Туковская, ну, та девушка из нашей группы, над которой три года издевались непонятно почему, вышла замуж за крупного бизнесмена с криминальными манерами. Она была красива… Традиционно красива, - идеальные черты лица, точёная фигурка, классные, немного волнистые волосы. Кажется, каштановые. Может быть, её потому и сделали тогда охотно козой отпущения? Смеялись над её шмотками (родители у Туковской были бедными), намекали разными шуточками на её глупость. Помню, кто-то придумал «измерять интеллект в «туках», причём, 1 ТУК (то бишь, она сама) – равняется нулю.

И надо ж, как всё сложилось! Наш Ален, так сказать, Делон попал на работу к этому горячему предпринимателю. У меня в той фирме знакомый один есть, я-то знаю. Ад, который построила для бывшего одногрупника жена шефа, никакой Дантес не опишет. Такие вот импульсы… Не могла она иначе, стерва.

Я попытался припомнить какие-то свои «импульсы»… У людей вон вишь, какие страсти – митинги, ревности, обличения, месть… Преступление, в конце, если угодно, концов. Почему же и теперь, когда я иду на выборы или воздыхаю о желанной женщине, всё равно смотрю на это с кривой усмешечкой?

Попробую что-то «цитануть» из моих мятых, закапанных пивом блокнотов… Ненавистная природа. Да! природа, которая плевать хотела на каждого из нас отдельно и заботится только, чтоб сперма сильного и хитрого попадала в утробу здоровой и правильно сложенной. Необходимость жрать и срать… Гравитация, которая умеет на протяжении сотой доли секунды мерно разнимать на части кости, связки, сосуды живого существа, свалившегося с высоты…

Смерть. Почему я должен примириться со смертью? (Я прислушиваюсь к себе, словно пробую это вопрошание на вкус, - но прежнего дрожания во всём теле, гнева в груди нет, совершенно нет, - просто неприятно думать о смерти, как и любому из нас.)

Почему я должен примириться со смертью? Потому что протестовать бесполезно. Так ведь многое в мире бесполезно, а им всё равно занимаются. Например, мучают смертельно больного псевдолечением. Нашего с Олей отца, скажем. Кричат: зачем напрягать ожесточение в сердце, если всепожирающая природа этого даже не почувствует?! В самом деле, зачем? Не лучше ли направить свою ненависть, обиду, злость на кого-то конкретного? Всегда есть за что помучать человека, невиноватых не бывает.

Нет, теперь все эти слова звучат, как набор трескучих фраз. Не то чтобы лишённых смысла, - я и тогда понимал, что борьба моя не относится к чему-то рациональному («борюсь, ибо это бессмысленно»), - просто всё высохло, что ли… потеряло краску, насыщенность.

А может, это потому, что и моё место уже занято?.. Импрессионисты, блин…

Дочка Кона, которой давно наскучил эфес, заметила стайку воробьёв под кустами, слезла со скамейки и, подкравшись к ним, громко топнула ножкой. Я засмеялся.

И пришла тёща.