Глава 4. Марина. Интервью

Глава четвертая. МАРИНА. «Интервью»

Марина поднималась по щербатой редакционной лестнице. Навстречу спускался брат Иннокентий. Черные глаза его яростно поблескивали, губы бормотали что-то явно не молитвенное, подрясник мешался, путался в ногах, сдерживая порывистый шаг своего хозяина.

Гнев брата Иннокентия объяснялся просто: редактор был не в духе и сгоряча отказался публиковать расписание богослужений.

Марина посторонилась. Иннокентий не поздоровался, и, похоже, не обратил на нее никакого внимания. Но она знала, что это не так. И с удовольствием отметила для себя, что Иннокентий дернул кадыкастой шеей, явно сдерживая желание обернуться, и походка его из скачущей перешла вдруг в ровно-деловитое «топ-топ-топ». Марина хмыкнула и поднялась к себе.
 
- Едва Крутиков забежал в кабинет, чтобы отдать почту, Марина приступила с расспросами:
- Юр, кто это был?
- А, - как всегда кривовато ухмыльнулся Крутиков, - Послушник отца Сергея. Священника прислали, не слышали разве, Марина Анатольевна? Церковь маленькую построили два года назад, но священников не хватает, один на несколько районов. Приезжал отец Артемий, изредка. А этот «на постоянной основе», так сказать. Прибыл с женой и сыном, проживает на квартире бабки Муратовой. С ним и послушник, коего вы имели удовольствие лицезреть сегодня.

- И откуда ты, Юрочка, все знаешь?
- Информация, - довольно улыбнулся Крутиков. Он пригладил вихры и, не успела Марина глазом моргнуть, как его фигурка, которая терялась в мешковатом свитере, скрылась за дверью.

Но не прошло и десяти минут – возник снова, на том же месте:
- Марина Анатольевна, пожал-те к редактору.

Редактор был плотный, лысоватый мужчина. Он специально отрастил длинную челку, чтобы зачесывать назад, прикрывать плешь на голове. Но лысина все равно просвечивала, и к тому же, стоило нагнуться к нижнему ящику стола, челка валилась на глаза. Вот и сейчас, когда в дверь постучали, он едва успел откинуть ее назад и пригладить широкой ладонью:
- Войдите!
- Можно, Юрий Николаевич? – Марина вошла почтительно, но с достоинством, присела на стул для посетителей. Он жестом махнул на стул поближе, у своего стола.

- Времена меняются, - глубокомысленно изрек он. Помолчал и продолжил:
 - Раньше о религии нельзя было напечатать ни строки, а теперь в соседней районке попам целую страницу,  раз в месяц, отводят. Пишут о сборе денег на храм, письма прихожан печатают…
- Прихожане – тоже читатели, - глядя в сторону, проговорила Марина.
- Да, отставать от соседей негоже…
- А давайте, я у священника возьму интервью? Новое лицо все-таки в районе.
- Пожалуй, это то, что нужно, - оживился редактор, - Это не религиозная пропаганда, это – информация. Тем более что прихожане – тоже наши читатели.
«Где-то я это уже слышала», - усмехнулась про себя Марина, покидая кабинет.

На следующее утро она подходила к церкви. В скверике чуть шелестели березки и тополя, на клумбах кудрявились разноцветные астры.
Настроение у Марины было великолепное, давно она такого подъема не чувствовала. Церковка, бирюзово-золотая, издали казалась воздушной. А, приближаясь, становилась все плотнее и серьезнее. Суровее даже. Марина заробела почему-то, замедлила шаг, остановилась. Вгляделась в сияющий на густо-синем небесном фоне крест. Закрыла глаза, а он стоял перед глазами, черный на бледном небе…

«Ага, боязно тебе стало, великая грешница…», - подумала вдруг. Вздохнула, и решительно поднялась на чистое крылечко.
 
Отец Сергий оказался высоким, светловолосым, васильковоглазым. Совсем юным. Выслушал внимательно, напряженно, без улыбки. Ее не покидало ощущение глупости и ничтожности того, с чем она пришла к нему, и даже в голову не пришло очаровывать его. Он был погружен в себя, собран, словно готовился к сверхответственной работе. Все его мысли были явно не здесь. Волнуясь и сердясь на себя за это смятение, она коротко изложила просьбу об интервью.

Отец Сергий спешил, пора было начинать Литургию. Он кивнул брату Иннокентию:
- Вот, с журналисткой поговорите, - и скрылся в боковой двери.
Марину сразу как будто спустили на землю. Она вздохнула. Былая уверенность, ироничность вернулись к ней. Иннокентий – другое дело, существо земное, вполне объяснимое.

Иннокентий почти вплотную приблизился к ней:
- Что это Вы, сестра, в церковь в брюках-то явились?
Марина чуть отодвинулась:
- Я приготовила ряд вопросов для интервью. Не хотите ли взглянуть?